В апреле-мае редакция Как тут жить проводила конкурс на лучшее эссе про молодость. Нам пришло множество текстов. Все – чудесные, некоторые прямо очень хорошие. Но одно было лучше всех. Вот оно.
.jpg)
Я родилась и выросла в Минске.
Я ненавидела детский сад, уже с вечера перед садиком устраивала скандалы. Одно время мама работала физручкой в садике, куда я ходила. Я все время просила ее забирать меня раньше, она обычно отказывалась. Однажды я сильно канючила с утра, она хотела от меня отделаться, и поэтому пообещала зайти за мной перед дневным сном. После обеда я оделась и села ждать в коридорчике. Мама все не приходила, поэтому я спустилась к ней в физкультурный зал. Там мамы тоже не оказалось, зал был закрыт, тренерская тоже. Как я потом узнала, мама ездила по делам в город, ее попросили купить какие-то обои. Я заныкалась где-то под лестницей и решила ждать дальше.
Отчетливо помню этот момент ожидания. Это было настолько большое и тяжелое чувство, что только сейчас я способна его осознать. Для детской психики это было слишком много, поэтому все прошло неосознанно, фоном, просто было как-то скучно, пусто и тяжело, я даже не плакала. Через где-то полтора-два часа моего пребывания под лестницей прибежала взмыленная и встревоженная мама. Она о нашем договоре забыла почти сразу. Воспиталки испугались, что меня потеряли, подняли все вверх дном, но почему-то не проверили лестницу к физкультурному залу. Забавно, что в современных реалиях такую ситуацию представить сложно. Но я – ребенок нулевых, у меня мобильник появился только в третьем классе.
Я запомнила нулевые как время тотальной худобы. Я видела плоские животы в клипах по телеку (Первый музыкальный канал, существует ли он сейчас?), в фильмах, в маминых журналах. Других тел как будто не существовало, и мне казалось, что для входа в мир и в полноценную жизнь обязательно надо быть стройной.
Помню, что мама бегала по утрам каждое утро в теплое время года. Помню ее журналы с упражнениями для похудения. Помню, что в детстве мне повторяли, как мантру: «Мясо надо есть с овощами, а не с картошкой и хлебом».
Помню, как года в четыре я услышала разговор родителей: «Что-то Женька наша полновата». Поэтому все мое детство я провела в борьбе с весом и в попытках спрятать жир, абсолютно тщетных. Как бы я ни старалась повторять мамины упражнения, худышкой я не была.
Каждый раз на медосмотре в поликлинике я получала клеймо «избыточный вес», а еще вздохи отца и причитания, что надо есть меньше сладкого. Я и не ела много сладкого, если честно.
Однако систематически переедала: то ли бабушки, то ли воспиталки в садике меня убедили, что я обижаю повара, если не доедаю. Я очень не хотела никого обижать. Я была добрым ребенком.
Родители как-то подсуетились и устроили меня в хорошую школу. Средняя школа номер 4 с музыкальным уклоном. Школе было буквально сто лет, в ней были красивые колонны и красивое круглое помещение библиотеки. Мне иногда снится, как я хожу по тем лестницам и коридорам. Поднимаюсь по большой парадной мраморной лестнице. Ее больше нет в том виде, что мне запомнился. Несколько лет назад школу отдали под капитальный ремонт. Я иногда хожу мимо и смотрю на строительные леса, ободранные стены и оконные проемы без рам.
В актовом зале были очень красивые витражи
В моем классе было жёсткое социальное неравенство. Были дети, которых забирал на машине личный водитель. А были дети из неполных семей, которых одевали на рынке. Меня одевали на рынке. Забавно, что в переводе с греческого Евгения означает «благородная».
Мы не были нищими, пару раз за мою жизнь мы даже выезжали семьей на Черное море. Но на фоне некоторых моих одноклассников я чувствовала себя неполноценной. Забавно, что уже во взрослом возрасте при обсуждении с подругой Настей из обеспеченной семьи я узнала, что она тоже мне завидовала. Например, мне можно было вешать рисунки на стены в детстве, а ей нет. А однажды перед ремонтом нам с сестрой даже разрешили разрисовать сами обои.
В классе был буллинг. Одну девочку дразнили за лишний вес, другую девочку, кажется, за плохие оценки. Еще в классе был мальчик, который ковырялся в носу у всех на виду. Половину соплей ел, а другую половину клеил под парту. Он всегда сидел один. Три основных агрессора постоянно источали насмешки в сторону жертв.
Иногда я сама смеялась, потому что было смешно. Иногда очень сочувствовала, хотела защитить, возразить, но боялась высунуться. Очень страшно было оказаться на их месте, я ведь и сама была полновата.
А когда в подростковом возрасте вытянулась и похудела, я была в классе уже в шестом. Когда я попыталась наконец-то заобщаться с людьми, поняла, что я вообще не понимаю, о чем с ними говорить и как. Из-за периода отшельничества, когда я была почти одна, я как будто позже проходила некоторые этапы формирования личности, и до сих пор ощущаю себя комфортнее в общении с людьми на пару лет младше.
Я после похудения, фотографий «До» у меня нет
Мы дружили с Настей, моей троюродной сестрой. Так вышло, что мы оказались в одном классе. Она была общительнее меня, находила общий язык со всеми, а я была тихой. Только наедине с ней я раскрывалась.
Настя
Мы занимались очень детскими делами, если честно. На карманные деньги покупали кукол и разыгрывали с ними сюжеты, хотя мы были в 5-6 классе уже. Покупали пластмассовое оружие в парке Горького и играли у Насти на даче, как будто мы рыцари и сражаемся с крапивой. Обсуждали наши влюбленности. Нам нравился один и тот же мальчик. Сначала это было невыносимо для меня, а потом я нашла способ сказать об этом Насте, и все как-то стало легче. Мы просто стали вдвоем обсуждать, как страдаем по нему.
У Насти был старший брат, который показал ей Morrowind и Oblivion, а она показала их мне. Мы собирались вместе и играли. То есть Настя играла, а я смотрела. Я до сих пор помню эти посиделки до ночи, когда ее родители куда-то уезжали. Как мы сидели в комнате ее брата, как пахло чистым бельем, как мы ели пиццу и пили колу. Я очень тревожилась, когда начиналась музыка для боя. Я играла и сама, домашний комп, слава богу, тянул Обливион. Но я до конца не понимала боевых механик, всегда умирала, поэтому играла с кодами.
Обливион ассоциируется у меня со счастьем. Иногда я где-то с кем-то иду или еду и говорю: «О, мы как будто в Обливионе». Это значит, что я испытываю такое же умиротворение, чувство любования природой и счастье, как тогда. Когда в 2011 году выходил Скайрим, это ощущалось как откровение. Я помню, как обсуждала его с другом, и он не верил мне, что там будут драконы: «Драконы? Да быть того не может! Как там могут быть сражения с драконами?»
Классе в седьмом у нас сформировалась маленькая и очень прочная компания подруг. В класс перевелась Лера, и мы стали дружить втроем. Мы были типа «неформалы». Покупали в ларьках на ВДНХ плакаты и вешали их дома. Украшали цепями одежду, носили браслеты с наклепками и шипами. Настя слушала Нирвану и говорила, что она «гранжер». Лера слушала тяжелый металл типа We butter the bread with butter и была, соответственно, металлистом. Я любила Muse и Pink Floyd.
Смешная я в кабинете труда в школе
Я решила, что буду хиппарем. Я не видела и не знала ни одного хиппи в Минске, но я решила, что можно одеваться по субкультуре и придерживаться ее ценностей, и тогда когда-нибудь я найду своих. Наша неформальная жизнь была очень мирной. Мы просто одевались ярко, ходили в TNT Rock Club, причем мы ходили в дневное время и брали что-то типа чая. Была забавная история однажды, как нам не хватало оплатить счет, и поэтому я поехала домой просить у родителей денег, пока Лера осталась сидеть там и рисовать. Я вернулась через два часа, там уже тогда начался какой-то концерт. На самом деле, мы могли остаться там и потусоваться. Но мы постеснялись и решили, что нас выгонят, поэтому сами ушли.
.jpg)
Мои плакаты
В общем, мое личное хиппарство выражалось в том, что я носила много фенечек и длинные юбки. И иногда еще гуляла босиком по Минску. Такое себе удовольствие, если честно. Одно время попробовала быть вегетарианкой, но я по умолчанию после похудения сидела на диете и не могла есть большую часть продуктов из вегетарианского меню. Я не ела сладкое, крупы, макароны, не ела картошку, не ела хлеб. В целом, я ела почти только овощи и мясо. На вегетарианстве остались только овощи, на них я продержалась месяц.
Класса, наверное, до девятого мы варились сами в своей компании. Вроде бы мы и называли себя неформалами, но ни алкоголя, ни сигарет я тогда в глаза не видела. Мы по факту были просто ряжеными детьми. Играли в компьютер, пили кофе в КофеБоксах, светлая им память. Строили планы, как мы посетим все кофейни Минска и сделаем фотографию в каждой.
А потом наша компания распалась.
После девятого класса мы разошлись по разным лицеям. Лера ушла в лицей БНТУ, Настя — в БГУ. Мне не хватило 2 балла для поступления в БГУ, и я подала документы во второй лицей. Это была ошибка.
Второй лицей сейчас уже закрыт. Он находился в Серебрянке. И почти весь собравшийся там контингент был из Серебрянки. Я снова оказалась одна.
Мальчик, который мне понравился, оказался бисексуалом и предпочел мне зеленоволосого студента БГУИРа. Были микророманы, но все они заканчивались очень быстро, травмируя моё нежное подростковое сердце. Я начала попадать на тусовки с алкоголем. Начала покуривать. Потом уже другой пацан из класса, который мне тоже нравился, начал поддразнивать, типа у меня «женский» несмешной юмор. Я не могла этого вынести и стала очень много прогуливать. На половину прогулов я открывала справки в поликлинике: жаловалась, что горло болит, и мне открывали. На другую половину прогулов я приносила «записки от родителей». В реальности я ходила смотреть сериалы в кофейнях, каталась на транспорте от конечной до конечной и много гуляла.
Главным образом я проводила свободное время с Лерой тогда. Мы ходили гулять по парку 50-летия Октября, который тогда еще не застроили китайцы. Сидели курили на скамеечках, грустили, было очень атмосферно. Однажды мы где-то вычитали, что если выпить очень много валерьянки, то будет настолько спокойно, что практически словишь кайф. Гуляя по парку, мы с Лерой выпили по полпачки и эффекта не заметили. Именно в этот день нам повстречался эксгибиционист. Уж не знаю, в валерьянке было дело или нет, но мы изначально вообще не отреагировали, что он раскрыл перед нами свой плащ. Мы прошли мимо, абсолютно на него не реагируя. А потом метров через сто спрашиваем друг у друга: «Это что, оно?» И дико засмеялись. Если бы я была тем эксгибиционистом, мне бы этот смех нанес душевную травму.
Зато я нашла других неформалов. Я нашла одного чела в ВК-группе типа «Хиппи знакомства Минск». Он все время улыбался, называл себя Рэй и носил сальные, крашенные в черный волосы. Рэй привел меня в свою компанию. Хиппарями были там только я и он. Была скромная тихая девочка-вегетарианка, которая рисовала, очень красиво играла на гитаре и не пила ни капли алкоголя.
А остальные в компании были черт знает кто. Каждые выходные они собирались и пили в прокуренной хате. Там я впервые познакомилась с группой Гражданская оборона. В целом, это было единственное хорошее, что я оттуда вынесла. Хотя тогда мне это знакомство с неформалами казалось очень полезным, ведь мне почти не продавали алкоголь и сигареты, а им — без проблем.
Пацанам было всем по 20-25 лет, в то время как мне и другим девочкам от 15 до 17. Была одна девушка с голубыми волосами лет 20, ее называли Синькой. Однажды на тусовке Синька допилась до белки и начала орать, как ненормальная. На квартиру вызвали ментов. Меня повезли дышать в трубку. Повезло, что в тот вечер я не пила почти. Трубка не показала промиллей. Я позвонила родителям, они забрали меня из опорки. Потом папа смотрел на меня, как будто я для него потерянная дочь. После того случая у меня сильно поубавилось желания общаться с этими, так сказать, «настоящими» неформалами. Да и Рэй, который там был единственным хиппарем, объявил себя националистом. Как я узнала потом, он состоял на учете в психдиспансере.
После десятого класса я нашла парня, с которым случились мои первые серьезные отношения. Он выслушивал меня, как психолог. А психолог мне был нужен: у меня тогда начало расцветать яркими красками расстройство пищевого поведения. Плюс я чувствовала себя очень одиноко в лицее. И я быстро стала зависима от этого человека, который дал мне любовь и поддержку. А вслед за этим стала отказываться от своей личности в его пользу. Я перестала одеваться, как хиппи. Перестала пить и курить. И однажды, когда он очень поссорился с Лерой, я перестала с ней общаться. Через полгода после этого Лера уехала в Питер. Больше мы никогда не жили в одном городе.
Слава богу, мы возобновили общение. Лера и сейчас моя самая близкая подруга. Я рада, что с Настей мы тоже в итоге общаемся. У нас есть чатик «Деффчонки» на троих. Одно плохо: все в разных странах. Польша, Грузия, Беларусь. Находим способы видеться. Я езжу к Лере в отпуск (потому что к Насте не могу). Когда год назад я очень тяжело переживала расставание (уже с другим партнером), девочки поддерживали меня сильнее, чем кто-либо.
Несмотря на то, что у меня были сильные физика и математика, я решила поступать на журфак. У меня всегда была мечта писать книги. Однажды перед поступлением я, как всегда, прогуливала лицей и каталась на трамвае. Со мной заговорил маргинального вида мужчина, который был явно с похмелья. Но он говорил вежливо, хорошо строил фразы, а я была доброй девочкой, поэтому решила поддержать разговор. Мужчина оказался поэтом Змицером Вишневым. Он прочитал мне несколько своих стихов, а потом пожаловался, что у него и у его издательства проблемы по политической части. Я попросила его не пить и не расстраивать жену. Он сильно отговаривал меня от поступления на журфак. Никто и никогда не мог меня отговорить от идей, в которые я верила, поэтому и у Змицера не получилось.
Для меня журфаковское время было про «Корпус» и «Ок16». Из-за парня я не могла ходить на тусовки, которых тогда в Минске было вроде бы сильно больше, чем сейчас. Но я ходила на выставки, на кинопоказы. Я как будто дышала свежим воздухом идей. Я грезила, что стану журналистом и сама буду делать классные проекты, писать глубокие и живые тексты.
.jpg)
.jpg)
Там была какая-то выставка о столкновении западного и восточного миров
С большего я развлекалась тем, что играла в Скайрим, в Симс и смотрела какие-то глупые сериалы. Иногда мы собирались вчетвером поиграть в настолки: я, мой парень и две девочки.
После практики на первом курсе я осталась писать для маленькой газеты за смешные гонорары, которые тогда казались «хоть какими-то деньгами». Работая там, я постоянно сталкивалась с разочарованиями. Они редактировали под свой стиль, который мне абсолютно не нравился. Я продолжала высасывать темы из пальца ради денег. Я выгорела, начала испытывать отвращение к журналистике в целом. На третьем курсе я забрала документы.
Поработала несколько месяцев копирайтером. «Ильяховский» стандарт инфотекстов меня душил. Специфика работы с заказчиками расстраивала еще сильнее. Например, был у нас один заказчик, компания по продаже мебели. Владельцы – муж и жена. Все время они ссорились. Она придумает, мы сделаем – ему не нравится. И наоборот. А я, 19-летняя девочка, вообще ничего не могла им сказать. Постепенно я поняла, что не хочу писать для кого-то, только ради себя. Решила, что деньги зарабатывать надо не любовью всей жизни, а просто прибыльной профессией.
Я поступила во второй раз. БГТУ, факультет информационных технологий. Только на него хватило на бюджет с посредственно сданными на 320 баллов ЦТ.
На первом курсе мы собирались у общажных ребят. Нас, минских, без проблем проводили. Мы пили пиво и записывали реп в голосовые в телеграме. Я никогда не забуду строчки: «БГУИР это ВУЗ, бл..ь, или нассано, Жиляк мне говорила, там прогуливают массово».
Меня даже не смущало, что все в компании на три года младше меня. Я как-то быстро переняла их мемы и их манеру шутить. Влюбилась и завела отношения с одногруппником, у нас случилась долгая и драматичная история на пять с хвостом лет, мы то сходились, то расходились. У этих ребят были свои проблемы, конечно. У кого-то – с алкоголем. У моего нового партнера были проблемы с гневом. Кроме того, некоторые источали столько снобизма, что это тоже меня немного прибило и заставило молчать. До поступления я пыталась написать книгу, некую деконструкцию в жанре фэнтези. Пыталась развивать инсту, чтобы собрать аудиторию. Общаясь с этими мальчиками, шарящими за философию, за современную литературу, за музыку, я почувствовала свои потуги жалкими и все забросила.
Но я многому от них научилась. До них моими любимыми книгами были «Властелин Колец» и «Триумфальная арка». Нравились мне и Довлатов, и Паланик, и Набоков, нравились «Повелитель мух» и «Заводной апельсин». То есть некоторый вкус у меня был. Но, повторюсь, я сама пыталась написать фэнтези, и тяготела больше к этому жанру, не выкупала до конца постмодерн и метамодерн.
Мои начитанные малолетки завели меня дальше по дороге познания и познакомили с Сорокиным, Мамлеевым, Сашей Соколовым. Особенно повлиял на меня Виктор Пелевин. Все его книги я воспринимаю как откровения. Эволюционировали и мои музыкальные вкусы. В тот год я сходила на целых три концерта: Славу КПСС, Anakondaz, Овсянкина. Сначала Слава казался мне бессмысленно агрессивным, надменным и вызывающим, а потом я осознала его красоту:он играет с отсылками, со смыслами, при этом ни к чему не относясь серьезно и подшучивая. Мудрый грустный клоун.
В универе / Концерт Славы КПСС / Моя уже бывшая любовь и Овсянкин
А потом случился ковид, и вся моя жизнь свелась к тому, что я ехала с утра к моему парню, мы делали лабы, играли в комп и трахались. А потом случилось все остальное...
Ковид
После 2020-го мы особо не ходили ни по концертам, ни по тусовкам. Собирались чисто на квартирах с пивом или возле реки с пивом. Иногда ездили в другие города к одногруппникам не из Минска. В 2021-м я нашла работу программистом, кем теперь и работаю.
Не общаюсь больше ни с одним из них
Не общаюсь больше ни с одним из них 2
В 2022-м закончилась моя молодость. Все как-то случилось в один момент: ситуация в мире, мои личные драмы. Жизнь разделилась на «до» и «после». Мир изменился. Минск очень изменился. Закрылись заведения, уехали люди. Распалась наша компания. Все из-за любви. Это стало моей личной трагедией, я потеряла очень близкого человека и снова оказалась отшельником. Со мной остался только мой бывший уже партнер. Вместе с ним мы забрали документы на 4-м курсе. Так и живу до сих пор без диплома. С парнем мы то расставались, то сходились, около трех месяцев назад сожгли окончательно все мосты. Я обрезала волосы, изменила стиль одежды и постаралась стать другим человеком. Уже не молодым, а взрослым.
Сейчас работаю программистом, руковожу командой, чувствую себя прекрасно. Мне интересно на работе. Во-первых, программирование прикольно само по себе. Иногда работа состоит в том, чтобы построить красивую логическую конструкцию, а именно к такому я стремилась всю жизнь (поэтому я литературу и люблю, собственно). Во-вторых, я работаю с европейцами, интересно пообщаться с людьми из другой культуры.
Я никогда не забуду, как мы однажды заболтались с немцами, и проджект-менеджер на звонке уморительно высмеивал бюрократию, доведенную до абсурда, зигуя в процессе (зигующие немцы – это всегда смешно). В-третьих, ребята из моей компании офигенные, и я организовываю нам развлечения, как могу. В основном мы делаем мини-конференции на технические темы, но иногда я придумываю что-нибудь эдакое. Например, на первое апреля мы делали «Вечер смешных презентаций». Мой любимый доклад того вечера — «Топ-10 смешных казахских имен».
Из топа смешных казахских имен 
Веду смешную конференцию на работе
Я развесила флажки и гирлянды в офисе 
Мой бывший стажер Олег.Сейчас он ушел в армию, хорошей ему службы
Занималась танцами со школы, но несколько раз бросала и ничего так и не добилась. Сейчас танцую стили house (он про свободу и легкость) и vogue (он про самопрезентацию и вы...оны). В феврале этого года я выступала на сцене. Студия, в которой я занимаюсь, делала большой отчетный концерт под альбом Бейонсе, который она выпускала в честь выхода ремейка «Короля льва». Номера аллегорически повторяли сюжет произведения. А в детстве это был мой любимый мультик, я его и сейчас иногда пересматриваю. В общем, к выступлению я отнеслась максимально серьезно. Купила по такому случаю новые ботильоны на каблуках. На предпоследней репетиции обнаружила, что не стою на них достаточно твердо и шатаюсь при поворотах. Долго отрабатывала в ночь перед выступлением. Потратила кучу денег на такси, потому что генеральный прогон был днем, и я сбегала на час с работы ради него, потом возвращалась ради звонка с заказчиком.
%20(2).jpg)
Я сейчас
В начале мая ездила в Москву ради танцевального ивента, это была моя первая полностью самостоятельная поездка. Организовала ее себе буквально за две недели, просто вот ударило в голову – хочу, и я сорвалась. Получила свои 30 секунд славы на подиуме, сияла. Смотрела, как сияют другие. Vogue-ивенты – это как футбол, но без потных мужиков – у так называемых «домов» (организаций танцоров) есть кричалки, их надо кричать, а еще хлопать, щелкать пальцами и максимально поддерживать, я почти сорвала голос себе там.
Мы с Лерой
Книгу я так и не написала, но, мне кажется, что сейчас люди и не читают книги сейчас. Я веду тикток и инстаграм. Для меня вести дневники в тиктоке – это сродни литературе. Как будто я пишу регулярные рассказы, где я осмысляю свою жизнь. Пока они сыроваты и более «блогерские», со временем хочется усилить и отточить свой «писательский голос». Видосы залетают плохо. Я понимаю, что можно их улучшить в визуальном плане. А еще понимаю, что могу выдавать гораздо лучшие тексты, но я стесняюсь говорить открыто и саркастично о людях и событиях, которые здесь и сейчас.
На самом деле я однажды уже писала эссе о молодости в 2018-м. Я тогда всё больше писала о своих мыслях, а не о реальных фактах. Я все так же писала, что мечтаю о книге, и говорила, что думаю иногда о суициде в 27-28 лет. Некоторые вещи не меняются, хех. Главное для меня – что я писала, что боюсь потерять свою личность. И об этом я позаботилась. Я сейчас одна, я полностью себя обеспечиваю, я бросаю тех людей, с которыми теряю себя. Я снова ношу хиппарские юбки, крашу одежду в тай-дай (и шторы) и ношу этнические украшения.
На этом месте я немного пускаю слезу, потому что понимаю, что больше не буду писать эссе о молодости. Впереди только взрослость.
Фото: Евгения Касперович
