В феврале редакция Как тут жить проводила конкурс на лучшее эссе про молодость. Нам пришло множество текстов. Все – чудесные, некоторые прямо очень хорошие. Но одно было лучше всех. Внимание, триггеры: работа на заводе, иняз и странные свидания.
Привет, я Оля.
В конце 2021-го мне исполнился 21 год.
Я родилась и выросла в Барановичах. Там район и школа, со всех сторон окружённая гаражами, кладбищем и лесом, способствовали тому, чтобы я впервые напилась в 10 классе «старой кельей» на школьной дискотеке. Из самой дискотеки мне запомнился только запах прокуренного актового зала средней школы, скрипучий пол, жирные стрелки одноклассниц и внезапное желание сбежать. Так я и сделала: в какой-то момент просто вышла, никого не предупредив, пришла домой и, закрывшись от родителей в ванной, поливала себе лицо дождиком.
Детство у меня было классное. Мы лазили по всем заброшкам и гаражам Южного микрорайона, изучали плиты, трубы, устраивали пикники в зеленхозе возле кладбища, где потом мой одноклассник спалил наш журнал класса из-за двойки по биологии.
Папа как-то взял мой телефон и увидел там фотографии подружек на капоте старой машины, одиноко ржавеющей во дворе возле школы, и запретил мне с ними общаться. Тогда я поняла, что родителям стоит доверять меньше, а с подружками продолжала тайно встречаться. Хотя ребенком я была беспроблемным. Тихая, скромная девочка из обычной белорусской семьи, где папа и мама – рабочие на заводе, старший брат впоследствии – тоже.
Я как будто не успеваю на этот поезд молодых и успешных 20-летних
Наверное, из-за того, что быть бунтаркой и фотографироваться на капотах брошенных машин мне не разрешали, а воспитывали как послушного ребенка, я много фантазировала. Я начала писать рассказы в лет 11. Придумывала идеальную жизнь, где я старшеклассница и нравлюсь мальчику, который нравится мне, у меня авторитет во дворе среди подружек, старший брат наконец-то съехал и оставил свободную комнату, и родители подарили сенсорный телефон. Своеобразное эссе о будущей молодости. Потом я рассаживала подружек на лавочку перед собой и зачитывала свои рассказы из тонкой тетради в линеечку. Все смеялись, и смеялась я, как будто понимала, как глупо это выглядит.
Я как-то ехала на плаванье в бассейн и читала в автобусе, когда встретила одноклассницу. Она улыбнулась так мило, знаете, как вопрос со скобочкой в сообщениях Вконтакте – что читаешь?) – и заглянула мне в книгу. А это был «Кафка на пляже» Харуки Мураками, и сцена с потрошением кошки, потому что в 14 лет я была готова потреблять любой контент, который только находила, без разбора. Она увидела эти описания крови, кишек и всякого такого и больше ничего не спрашивала.
Мне всегда было сложно представить свою жизнь после школы, как будто я никогда не повзрослею. Это как спросить человека, что с ним будет после смерти. Весь 10 класс я ходила к репетитору по математике и думала, что буду поступать в нархоз или технологический, потому что иняз – как-то совсем бесперспективно. Потом сдала третий этап РТ на 10 баллов и всё-таки решила сдавать вместо математики историю Беларуси, а там разберусь.
Забавный случай был после сдачи ЦТ. Тогда пришел только балл по русскому – 66, когда рассчитывала на 80 и больше. Я увидела его и в мыслях уже каждый день каталась на пары через весь город в БарГУ и после них возвращалась домой к родителям. Мы решили сходить сфоткаться на документы с подружкой, а вечером она прислала мне пост из «Ищу тебя» с описанием меня. И хоть было как-то смешно и кринжово, я согласилась с мальчиком на встречу по приколу, делать все равно было нечего, кроме как заниматься самобичеванием из-за воображаемого унылого будущего.
С мальчиком мы обошли весь центр раза три, он закуривал каждые полчаса, рассказывал, что любит клубняк и кальянные, что-то ещё про батину машину, футбол и вписки общих знакомых, которые, естественно, у нас обнаружились. А я просто неловко улыбалась и молчала, не понимая, зачем согласилась вообще. Эта прогулка утомила меня настолько, что дома я ещё больше загналась от мыслей остаться и ходить вот на такие свидания, и точно решила поступать куда угодно, лишь бы уехать. Хорошо, у меня по английскому было 97 баллов. Так из-за поста в «ищу тебя Барановичи» и неудачного РТ по математике я поступила в МГЛУ и начала учить испанский.
На первом курсе я Минск даже ненавидела немного
Я думала, что с поступлением у меня сразу же начнется невероятно интересная столичная жизнь. Но на первом курсе я Минск даже ненавидела немного. Общежитие не дали из-за Европейских игр, и пришлось снимать квартиру напротив Парка Дружбы народов вместо с той самой одноклассницей, которая застала меня за чтением живодерств в автобусе. Очень тяжело начинать жить в месте, где у тебя пока не построено никаких воспоминаний, ассоциаций, вообще ничего! Чувствуешь себя картой памяти отформатированной, которую не успели заполнить фотками с выпускного.
Оказалось, что в инязе таких хороших прилежных девочек, которые набрали на ЦТ по английскому почти по сто баллов и романтизировали учебу в лингвистическом, много. Одно дело, когда в школе ты исправляешь англичанку, другое, когда попадаешь в группу, где все такие же заучки.
Помню, как шла после пар по кольцевому переходу Площади Победы под унылое завывание дудки городского сумасшедшего и плакала из-за тупых испанских слов, на которые мой речевой аппарат никак не мог перестроиться, и не могла остановить поток мыслей о том, что всё это – большая ошибка. Почти год я прожила по хорошо налаженному маршруту «темная и холодная квартира с неудобным диваном – забитый в час пик автобус номер 19 – университет, где от иностранных языков начинало тошнить».
Как-то зимой в один из темных зябких дней, когда всё так противно, проезжала в универ мимо Комаровки, где обычно полупустой автобус забивается бабулями с авоськами, и услышала в наушниках, что «Минск красивый лишь на экране / красивый, как дом культуры рабочей окраины». Это так впечатлило меня, насколько вообще что-то может поразить 18-летнюю девочку, резко столкнувшуюся с самостоятельной жизнью в незнакомом городе. Ведь большой город оказался не таким уж и большим на самом деле. Каждый день после пар я смотрела на новогодние иллюминации Площади Победы, которую до этого наблюдала только на обложке школьного дневника. А уже спустя шесть остановок оказывалась в запутанных дворах среди пятиэтажек, как будто из Барановичей и не уезжала.
Первый день в общежитии начался с презерватива на лестнице
После первого семестра стало проще. На испанском я уже не только читала, а даже поговорить могла. Начала ориентироваться в городе и выходить больше стала. Пробила нос втайне от мамы и один раз в субботу после пар внезапно напилась в компании одногруппниц во дворе на Якуба Коласа.
Ещё весной я открыла для себя выступления минских малоизвестных групп в тесных барах, где собиралось от силы человек сорок. В Барановичах такого не было. Один раз у нас проводилась «Песня года», и мама потащила меня с собой, потому что профсоюз на заводе раздавал билеты. Я запомнила только, как весело улыбалась и хлопала в конце. Не из-за потрясающего выступления Алены Ланской, а потому что наконец-то можно было уйти домой. Меня ещё по телевизору показали как раз в тот момент. Женщины в мамином цеху назвали красавицей.
Недавно наткнулась в аудио вк на группу Fyodorovitch и вспомнила, что слышала их один раз у кого-то на разогреве, но не оценила сполна. И ведь группы такой больше нет, и на концерт за 5 рублей уже не попаду, а заслушиваюсь три года спустя. Кажется, такая мелочь, а я сейчас много чего боюсь упустить. Как будто не успеваю на этот поезд молодых и успешных двадцатилетних. Постоянно сомневаюсь и боюсь потерять что-то, как кажется, незначительное, подобно хорошей группе далеко в аудио.
Второй курс стал образцовым тусовочным студенческим годом.
Меня заселили в общежитие на проспекте Машерова и это, пожалуй, лучшее, что могло произойти со мной в инязе. Мой первый день в общежитии начался с презерватива на лестнице и закончился соседкой, которую стошнило утром 1 сентября со второго яруса кровати. Еще за пару недель до заселения какая-то преподавательница вуза просто зашла в общежитие, поднялась на кухню нашего этажа, открыла окно и прыгнула.
Можно сказать, я с первого курса живу в примерно в одном районе и очень привыкла к этому. Иногда думаю остаться в магистратуре, только чтобы дальше жить в общежитии и не думать, где снимать квартиру. Я тут гуляю по бульвару Шевченко, по выходным хожу за слоеным ушком на Комаровку, в пятницу – на завоз в «МодаМакс» на Хоружей. А дорога на пары по утрам сопровождается хмельным запахом с «Аливарии». Не знаю, есть ли в Минске общежитие с лучшим местоположением за 25 рублей в месяц. Если сделать рейтинг общежитий, то машерочка со своими закатами, видом на Парк Победы и добрыми вахтерами, впускающими запоздалых тусовщиков с М11, будет на первом.
Всю осень я провела в компании новых друзей – одногруппницы и трёх парней из БГУИР и БГУ. Мы познакомились ещё весной, и я думала, что это случайная встреча. А мы до сих пор общаемся. Так я узнала, что гомельские «хабзу» называют «лохней», и впервые покурила самокрутку. До пандемии можно было приводить гостей, и мы собирались у нас в блоке каждые выходные, только соседки разъедутся. Дошло до того, что я больше не могла пить спрайт – чудился вкус водки.
Наша последняя крупная тусовка выпала на «ноябрьские», когда подряд было два или три выходных посреди недели. Я очень хорошо запомнила те несколько дней, потому что начали мы в общежитии, потом спонтанно поехали на Ок16, где были в первый и последний раз. В пять утра я обнаружила себя спящей у друга на кухне где-то на Якуба Коласа. Мы ещё с одногруппницей вернулись утром в общежитие пешком, проспали до вечера и отправились дальше гулять – на Каменку к подруге. До этого я успела расстроиться из-за мальчика, сидела грустная весь вечер и пила вместо алкоголя колу. Утром мы встали, чтобы готовиться к суперсложному семинару, но я резко подорвалась, сообщила всем, что еду домой, потому что одноклассники позвали меня на пиво в гараж. И убежала. Как тогда в 10 классе на школьной дискотеке. Через два часа уже ехала в поезде Минск-Брест.
Был первый экзамен из пяти, когда из-за ковида умер папа
Больше с друзьями мы ничего подобного не переживали. Как-то быстро случился переход от друзей-второкурсников к друзьям-айтишникам, от водки в общежитии – к крафтовому пиву в барах и обсуждению работы вместо контрольных. Тот год был лучшим годом, чтобы быть студентом иняза. Сейчас, когда говоришь, что студентка (ещё и на бюджете 4-го курса из 5-ти), получаешь больше сочувствующих взглядов, чем завидующих. Теперь везде поставили турникеты, друзей в общагу не пускают и грозят отчислением за 30 часов пропусков в семестр.
Лето перед третьим курсом стало самым грустным в моей жизни. Был первый экзамен из пяти, когда из-за ковида умер папа. Я тогда сидела дома на дистанционке, самое начало июня, сессия только началась, а я совершенно разбитая. Это был самый сильный удар, который я когда-либо получала. Оказалась, жизнь совсем не такая, какой я описывала в своих детских рассказах. Похороны, поминки, экзамены и всё, что происходило в течение недель двух, я не помню вообще. У меня до сих пор в памяти некоторые фрагменты будто заблюрены, до них не дотянуться.
После смерти папы меня везде преследует ощущение недосказанности. Я никогда до этого не задумывалась, что жизнь не имеет нарратива. А выходит, человек сгорает за месяц, и остаются веранда на даче недостроенная, книга с закладкой где-то посередине и телефон с паролем, который потом вся семья разгадывает.
Я, изучая два иностранных, стою 8 часов за станком и вкручиваю винтики
Чтобы не сидеть всё лето дома и подзаработать немного, брат (ведущий инженер!) пристроил меня в цех на «Атлант». Мне было забавно и очень горько одновременно оттого, что я в 19 лет, изучая два иностранных языка в университете, стою 8 часов за станком и вкручиваю винтики. Тем летом, кажется, впервые поработали все. Как-то после второй смены меня с автобуса встретили друзья, тоже кто откуда – с пилорамы, «Виталюра» или завода.
В цеху я ни с кем не разговаривала и вообще непроизвольно создала такой ореол загадочности, как мне потом сказал один из наладчиков. Так что, девочки, если хотите стать той самой таинственной девушкой, о которой перешептываются во время обеда, приходите поработать месяц на завод, беззвучно поплачьте один раз, стоя за станком, ничего о себе, кроме имени, не рассказывайте, а потом резко исчезните вместе с расчетным листком.
Самое приятное воспоминание того периода – ночное августовское небо. После второй смены у меня всегда было время выйти из цеха за здание, где было очень темно и звёзды светили особенно ярко. Я ложилась на траву, рассматривала созвездия и загадывала одно и то же желание – чтобы всё наладилось.
Когда в сентябре вернулась в университет, мне ещё премию ко дню машиностроения прислали. Я на эти деньги купила ботинки и пуховик на зиму. И в заводской газете на первой странице оказалась моя фотография.
Третий курс был скучным и нудным. Практически весь год прошел на дистанционке, я мало с кем виделась, сидела весь день перед ноутбуком, проходила свой этап горевания и чувствовала себя жестоко обманутой.
Я как-то выбралась вечером просто пройтись, я так часто делаю, чтобы голову проветрить. В наушниках играл альбом «пляж» «макулатуры», когда меня где-то возле Комаровки остановила цыганка погадать на будущее. Я даже замялась на мгновение, настолько хотелось спросить, когда всё закончится. Но у меня в кармане 100 рублей одной купюрой были, я не стала рисковать.
В мае стало легче. Впервые со дня смерти папы я чувствовала себя счастливой. И хоть я бегала искать место на летнюю практику и получала игнор от научницы по курсовой, мы ездили с друзьями на шашлыки, я услышала, как Palina вживую поет «сэрца, як фісташка / зацягне рукі кабельныя сцяжка», и ругалась с соседками из-за проигранной партии в настолках.
После 3 курса обязательно пройти практику вожатым, университет предоставил нам список. Сходила на собеседование в частный языковой лагерь, где мне сказали, что я недостаточно активная и творческая личность. Тогда я приехала на МТЗ, и директорша их лагеря пообещала сначала проверить меня (на предмет участия в несанкционированных массовых мероприятиях, конечно же!). В итоге я грустно гуляла где-то в районе Партизанского, когда мне позвонили из универа и сказали ехать на МЗКТ. Так что у меня, лингвиста и преподавателя двух иностранных языков, в трудовой сейчас красуются две записи с заводов. Надеюсь, последние.
Дети в лагере предложили называть отряд «тикток» и переделали песню Милохина под «угадай, где я – я в лагерь_нейм». Больший стресс вызывала администрация и сообщения в вайбере вот с таким (!!!!!!!!) количеством восклицательных знаков. Под конец я даже стала кайфовать, ведь я сижу пишу сценку, не трачу деньги, дети приносят конфеты, городская суета меня не волнует, только вопрос, как бы ненавязчиво вставить музыку из «Бригады» в визитку на мисс лагеря. Смена прошла так быстро, что вспоминаю я это, как сон под коронавирусной температурой. Очень странно было 18 дней притворяться взрослой и ответственной, а потом вернуться в город. Первое время я ездила в метро и удивлялась: где все дети?
На тиндер-дейт оказалось, что это бывший девчонки, чье эссе о молодости публиковали пару лет назад
На 4 курсе, как и положено, я разочаровалась в учебе. Поняла, что флиртовать с инязовскими мальчиками вопросом «знаешь, как на испанском будет кролиководство?» (cunicultura) у меня не очень получается, и пошла на тиндер-дейт с первым же парнем, который меня пригласил. Уже не помню, как зашёл этот разговор, но оказалось, что это бывший девчонки, чье эссе о молодости публиковали пару лет назад. Мы шли по Хоружей мимо панелек-кукуруз, там ещё плитка криво лежит, и можно легко споткнуться. Я, наверное, сказала ему что-то типа «прикольно». А сама подумала, насколько же тесен Минск.
Парень потом в каком-то подкасте у друга назвал меня «девушкой с треком макулатуры в профиле тиндера».
В конце фильма «Мне двадцать лет» главный герой встречает своего погибшего на войне отца и спрашивает, как ему жить. А тот отвечает, что он умер в 21, так откуда ему знать. И мне тоже часто хочется спросить это у кого-нибудь. Я иногда беру самую дешёвую катушку пленки, старый дедовский зенит и просто шатаюсь по городу, фоткаю, думаю. Большинство моих ровесников закончат сейчас учёбу, а мне ещё пятый год учиться, на практику в школу осенью идти. У меня пока из желаний – только дописать курсовую, остаться на лето в Минске и придумать, что сделать с отработкой. Откликаюсь на вакансии и стажировки, иногда переводы делаю, если просят, и не знаю: может, в магистратуру пойти, может, отчислиться, а может, уехать вообще.
Мне бывает очень грустно, особенно когда еду в трамвае, почему-то сентиментальное настроение у меня возникает только в них. Вот пишу сейчас этот текст по дороге к метро и думаю, что где-то в Минске какая-нибудь девчонка или мальчишка тоже пишет эссе и задается теми же вопросами. Мы двигаемся по одному городу, переживаем схожие моменты, и мысли об этом делают меня менее одинокой.
Фото: instagram.com/22.52
