Стас Кард рассказывает, как это – быть молодым популярным фотографом

 

 

– Как у тебя сейчас дела?

 

– В последний раз мы с тобой разговаривали, когда у меня вышел проект «Косы». Сейчас у меня дела раз в сто лучше, потому что тогда все было суперплохо, но я этого не осознавал. Я двигался в странном направлении, вообще не туда. Не в плане творчества, а в плане жизни. Я работал официантом в сетевом итальянском ресторане и вообще не знал, как заработать на фотографии. Мне от этого было очень больно. Я должен был подходить к людям и говорить: «Бонджорно, ми кьямо Станислав». Потом еще должен был думать, как обслужить так, чтобы тебе дали два рубля чаевых. Во время смены я мог пойти в туалет, сесть там и зарыдать. Это не фигура речи, я тебе клянусь. Я рыдал и думал: за что?

 

В один момент я уволился. Сделал свой инстаграм, стал там с нуля продвигаться без рекламы. Я его веду месяцев девять, у меня сейчас четыре тысячи подписчиков. Они все активные, записываются на съемки. Я могу выбирать, когда ставить съемку, людей хватает. И сейчас это мой единственный источник дохода, тьфу-тьфу. Я так этому рад и счастлив 24 на 7.

 

 

– Ты начинал снимать проект про любовь и долгие отношения. Что с ним сейчас?

 

– Я снял три пары и понял, что не идет. Оказалось, что у многих отношения так себе. Я начинал тот проект, когда у меня самого только начинались отношения – месяц седьмой-восьмой. Мне было просто офигенно, я думал, что у всех так, всем круто. Я поприходил к людям, и оказалось, что они не очень любят друг друга. Особенно те, кто живут вместе. Была одна обалденная пара, но две остальные вогнали меня в тоску. Я подумал, ну неужели людям так скучно с собой, что они только поэтому с кем-то в отношениях, хотя плюсов в этом никаких. Как будто людям неохота брать ответственность за себя, поэтому они находят себе кого-то, чтобы не думать об этом. 

 

У меня есть знакомая, которая нашла себе парня – он алкоголик и придурок. Сейчас она только караулит его везде, ругается с ним и спасает. А он просто приходит посреди ночи и блюет ей на кровать. Я думаю: боже ты мой, неужели ты просто боишься даже прямо посмотреть на себя в зеркало?

 

 

 

 

 

 

– Так это же треугольник Карпмана. Короче, она ему то спасатель, то жертва, а он ей тиран, но она из этого какую-то выгоду тоже извлекает. Из этого сложно вырваться, так в книжках пишут.

 

– Да-да, и они оба кайфуют от этого! Но как бы грустно это ни было, нужно же себе в этом признаться.  

 

Когда я еще снимал тот фотопроект, сделал случайный кадр: девушка сидит в телефоне, парень в наушниках, они спиной друг к другу. Просто кадр из социальной рекламы! И я понял, что не хочу разочароваться в отношениях, поэтому перестал это снимать. Я верю в любовь и здоровые отношения, когда люди осознают, что они вообще живы.

 

 

– Я читала твое интервью украинскому сайту осенью 2018-го, и ты там говорил, что непонятно, в какой ларек отнести свои фото, чтобы тебе заплатили. Хотя тебя много где публиковали. Почему тогда люди не хотели, чтобы именно ты их снимал? Ведь многие любят фотосессии, правда, в основном в таких интерьерах, в которых никогда не будут жить.

 

– У фотосессий есть своя специфика.  Проблема была в том, что я занимался только фотопроектами, между которыми были большие перерывы – по году. На проектные фото все любят посмотреть, все говорят, что это классно, но мало кому интересно за такое платить. В среднем по Минску фотосессии сейчас стоят 70-80 долларов, есть и те, кто берет по 120 долларов и к ним огромные очереди.

 

Недавно у меня была девочка на портретной съемке, и она сказала: «Знаешь, я сейчас плачу тебе деньги не за то, что ты меня снял, а за то, что я увидела до этого. Я же не знаю, что ты мне отдашь. Я заплатила за то, что я увидела до этого». Я могу делать андеграудно и при этом не лютый треш. Я всем говорю, что фотосессия – это терапия, потому что узнаешь о себе много нового.

 

Но многим такая терапия не нужна, они делают фотосессии, чтобы просто показать подругам. То же самое с инста-фото. Я люблю иногда путешествовать по инстаграму и заходить к рандомным людям. Кликаешь на фото: там поднос на кровати с фруктами, соком и кофе. И подпись: «Каждый день начинаю с такого завтрака!» И это страница не инста-чики, а такой девушки с серединки на половинку, с обычной жизнью. И у нее все равно все фотографии кричат одно: «Я здесь! Вы видите, у меня каждое утро со свежевыжатым соком! Я каждое утро еду посидеть на своей скучной работе, но перед этим выпиваю свежевыжатый сок! Вот так у меня все офигенно!» Пупсик, да мы все поняли, что ты суперуспешна и всегда водишь своих детей по выходным на батуты. Такие люди потом заказывают фотосессии, где много дурацкого декора и всегда почему-то стоит кровать! И потом из этого декора вся ее жизнь и состоит.

 

 

 

 

 

 

– Помнишь, ты в прошлом фотопроекте ты снимал 20-летних девушек, про которых говорил, что они не знают, что делать, и просто ждут чего-то. Как у них сейчас дела?

 

– Света, согласись, самая вещь в жизни, – решить, чем ты хочешь заниматься. Они все в поиске. Вроде просто поедаешь мамины закатки, мутишь с диджеями, работаешь в магазине, выпиваешь – а на самом деле ты на пути к тому, чтобы понять, чем хочешь заниматься. Иногда это похоже на бегство от этого вопроса. Мол, «я еще подожду, пока решу». Но все они придут к чему-то. Например, хочешь ты всей душой лепить глиняные горшки. Но в 20 ты думаешь: я что, дура, что ли, лепить глиняные горшки? Какой-то червяк в душе говорит: «Ну кому нужен твой горшок, твои шопперы и твой фудтрак. Успокойся и иди купи себе чипсы». Но рано или поздно ты приходишь к тому, что говоришь: да, я люблю горшки и буду их лепить.

 

– Как ты думаешь, какие есть нерасказанные темы в белорусской фотографии? Или рассказанные не так, как ты их видишь.

 

– Мне кажется, недорасказанная и классная тема – это белорусская армия. У меня, слава богу, военный билет. Многие знакомые позаканчивали универы в этом году, бедные мальчики. Там же ад и рабство. Парни ж там все вскрываются, как консервные банки. Ну и вообще – зачем нам такая большая армия и так много милиционеров?

 

Вторая тема – ЛГБТ.  До сих пор существует гей-хантерство: геев выслеживают через приложения, назначают свидания, потом обливают чем-нибудь, избивают. Или вот Шуневич из МВД писал, что они за охрану традиционных ценностей и семей. А они думают, что у геев нет семей? Как будто у геев нет мам и пап: их привозят в большой коробке, и они оттуда вылазят сразу на каблуках и в вуалях и идут разрушать ваши семьи.

 

Третья тема – женщины и неравенство. И зарплаты у женщин ниже, и, по статистике, каждая третья подвергалась насилию. Это очень страшно. Слушаю знакомых девочек, так даже программистки, которые работают в каких-нибудь опенспейсах, рассказывают, что к ним иногда отношение такое: ну, балуйся, развлекайся. Хотя там же прогрессивная должна быть обстановка.

 

 

 

 

 

– Ну да, на многих же белорусских сайтах пишут, что программисты - это высоколобые интеллектуалы и соль нации.

 

– Как по мне, это такой анти сошиал сошиал клаб. Часто это детки, которые всю жизнь старались на математике, ботанили. Они такие прямо отличники, слушали мамочку. И вдруг в один момент им в руки попадает бешеное количество денег. Я знаю уже кучу историй о том, как они покупают девственность. Серьезно, у меня знакомая продала свою девственность айтишнику. Говорила, что дорого, он еще и отель снял. Я к тому, что идеи у некоторых чуваков бывают жесткие о том, как эти деньги потом тратить.

 

– Слушай, как вообще сейчас живется 20-летнему человеку в Беларуси?

 

 

  –  Если конкретно мне, то очень клево. У меня сейчас есть деньги, я раз в пару месяцев куда-то езжу. Тем более, сейчас лето. В моем окружении тоже все хорошо. Все куда-то двигаются, никто не сидит, потому что сейчас тренд – быть клевым, а не загонным. Минск за два года стал моложе как-то. Раньше крутая вечеринка была раз в два месяца. Сейчас ты хоть каждые выходные ходи на две крутые вечеринки, и еще между ними что-то есть. Открылось много всего классного, в бытовом, житейском плане все стало намного лучше. 

 

– Как ты развлекаешься?

 

– На вечеринки я хожу редко, пью редко. Обычно собираемся с друзьями и готовим что-нибудь. Мое любимое – баклажаны, я фанат. С чесночком, кетчупом, можно с мазиком для тех, кто не следит за фигурой. Но сейчас же все ходят в джим. Вот на Немиге есть круглосуточный, 30 рублей в месяц, я вообще фан. 

 

– Давай топ-3 любимых мест в Минске.

 

– Минское море. Это обалденно, это просто супер, я не верю, что оно такое! Второе: улица Октябрьская. Я люблю, прямо не знаю, обожаю! Мне нравится просто пойти туда на ужин. Там есть суперская бургерная Dandyland c бургерами по 8 рублей. Бургер такой, что ты наешься на два дня, там вот такая тварь, просто рот рвется, очень секси! И очень люблю чилить в скверике, который возле метро Купаловская, как идти к филфаку, я туда к репетитору хожу. Я просто открыл для себя подкасты. Я покупаю три нектаринки, водичку, по дороге к филфаку слушаю подкаст, потом еще там чилю, чувствую себя просто суперски!

 

– Зачем ты ходишь к репетитору?

 

– Я понял, что хочу поступать в универ. Сейчас я в процессе поступления в Прагу, учу чешский. Я захотел учиться не графическому дизайну или чему-то там, а именно фотографии. Хочу получить большое количество технических знаний. Потому что именно фотографией я хочу заниматься всю жизнь. В Чехию еду, потому что хочу что-то поменять. Меня же ничего не держит: у меня съемная квартира, нет машины, нет образования, фриланс-работа. Тем более, я не еду туда навсегда. Я еду искать.

 

При этом я обожаю Беларусь и Минск. Это не проблема Минска, что мне его уже мало. Я его изучил, поменял семь квартир, познакомился со всеми, с кем только можно. Мне тут уже все ясно. А я не люблю, когда мне всё понятно.