Что посмотреть, послушать и почитать в эти прекрасные выходные.
Альбом «Skins»
XXXTentacion
EMPIRE & Bad Vibes Forever
Если предыдущий альбом самого томного из эмо-рэперов XXXTentacion представлял из себя как бы временную капсулу с MP3-файлами школьника нулевых, то новый альбом «Skins» – это короткий рекламный блок с рингтонами, который школьник увидел по телевизору («Закажите мелодию по СМС прямо сейчас!»), придя домой и скинув рюкзак на пол. Звучит рэп-рок в стиле Limp Bizkit и похожие друг на друга распевки «воу-воу» под гитару; треки обрываются, едва начавшись, простецкие биты не раскачиваются, а зацикливаются; альбом в целом звучит даже по спонтанным меркам XXXTentacion незаконченным: спустя всего лишь два месяца после начала записи пластинки 20-летний артист был застрелен грабителями. В качестве некоторого оправдания незаконченности, команда исполнителя запостила в его инстаграме архивную запись, где тот, смеясь, говорит, что его следующий альбом будет «супер-коротким – длиной буквально в одну минуту»; но мы-то помним, что в мире XXXTentacion всё менялось так быстро, что от опубликованного за неделю до выхода альбома «?» треклиста к релизу сохранилось от силы пятьдесят процентов.
Новый альбом длится, конечно, не минуту, а целых 19; при этом единственной песней на нём длиннее трёх минут является композиция под названием «Одна минута» при участии Канье Уэста – единственного гостя на всей пластинке (спасибо лейблу как минимум за это). И даже в таких неблагоприятных условиях, в отсутствие очевидных хитов исключительный голос артиста с истерзанной душой снова пробивается сквозь эклектичную, сырую форму, и ему почти удаётся сделать набор демо-записей единым высказыванием о боли и депрессии (пускай и третьим подряд). Местами альбом звучит по-настоящему потусторонним – например, в привычном для Экса голосовом сообщении в интро, на этот раз не записанном им лично, а исполненным с помощью жуткого компьютерного голоса; или в песне «Guardian Angel», где Экс читает рэп об осознании того, что утрата близкого человека ранит необратимо и навсегда, под пущенный задом наперёд бит своего хита «Jocelyn Flores» о суициде подруги; или, наконец, в песне «Train Food», где Экс от первого лица рассказывает хоррор-историю о детском опыте сексуального насилия.
Может показаться, что Канье Уэст – это немного странный гость для альбома популярного среди школьников в интернете дерзкого юнца с повадками психопата. На самом деле у этих исполнителей было много общего: в день смерти Экса Канье написал, что жалеет о том, что не сказал Эксу, как сильно тот его вдохновлял, пока был жив. Сам Экс был, пожалуй, самым большим в мире индивидуалистом после Канье, не вписывающимся ни в какие рамки и каноны, связанные с хип-хопом. Экс сам снимал свои редкие, но меткие клипы; пел, в отличие от современников, не о наркотиках-девушках-деньгах, а о боли, отчаянии и сделках с дьяволом; на своих альбомах семплировал неограниченное количество музыкальных стилей (от сопливого инди и пост-хардкора до тропикал-хауса и большого попсового R’n’B), но всегда с лёгкостью превращал их в последовательный авторский текст – для достижения такой модернистской художественной свободы у Канье ушло десять лет, а Экс уже в самых первых, детских по сути песнях показывал не уступающий Канье вкус в битах («Vice City») и проделывал со своим вокалом такие штуки, какие Канье пока ещё и не снились («Teeth»). Кажется, именно поэтому, выпустив всего три чудесные прижизненные записи за один неполный год, Экс войдёт в историю не между Тупаком и Бигги, а где-то между Иэном Кёртисом и Ником Дрейком.
Никита Лаврецкий
Фильм «Bodied»
Режиссер Джозеф Кан
Neon, Youtube Premium
Нескладный на вид и косноязычный молодой зритель рэп-баттлов Адам после одного баттла набирается смелости и с позволения собственной девушки подходит познакомиться с рэпером Беном Гриммом. С ним они уже переписывались в твиттере – дело всё в том, что Адам планирует писать магистерскую диссертацию на тему «Разнообразные поэтические функции слова на букву «Н» в баттл-рэпе». Претенциозный профессор («Девушки, послушайте, «Сайнфелд» – это, конечно, великий текст, но по степени чистого сартровского отчаяния он «Друзьям» не конкурент») и по совместительству отец Адама тему диссертации не одобряет – он сам уже писал что-то подобное про баттл-рэп в 90-е; рэпер Бен Гримм от задрота Адама смущённо отмахивается, а когда прямо посреди парковки снаружи клуба его вызывает на рэп-дуэль какой-то ноунейм, то в шутку переводит стрелки на задрота. Адам, как две капли похожий на рэпера Славу КПСС и фанатично пересмотревший сотни часов баттл-рэпа, неожиданно уделывает ноунейма так лихо, что его сразу же приглашают на ещё один, уже настоящий баттл. Единственная проблема: формат рэп-баттлов предполагает неполиткорректные оскорбления далеко за гранью фола – часто ещё и по мотивам расовых стереотипов, так что опубликованные видео выступлений Адама рискуют не только испортить его отношения с девушкой – крайне прогрессивной либералкой, умудряющейся даже ужин в компании таких же студентов-интеллигентов превратить в ад взаимных упрёков в гомофобии и культурной апроприации – но и стать причиной каких-нибудь протестов на кампусе или даже отчисления из вуза. Адам о таких мелочах до поры до времени не сильно парится – искусство, талант и признание выглядят явно важнее.
Режиссёр Джозеф Кан – один из самых востребованных клипмейкеров последних трёх десятилетий, во многом определивший условную «эстетику MTV» (если вы когда-нибудь смотрели музыкальные телеканалы, то легко припомните как минимум десяток-другой клипов из его видеографии). До этого Кан уже поставил пару полных метров, настолько плотно смонтированных и с таким переизбытком визуальной информации, что, кажется, нормально их воспринимать могут только школьники с синдромом дефицита внимания; в своём лучшем музыкальном клипе он без глубокого смысла перемонтировал старый фильм с Брюсом Ли таким образом, чтобы персонажи читали рэп и бросались во время драки микрофонами и виниловыми пластинками. Картина «Bodied» эти тенденции, в общем-то, продолжает, разве что в контексте этой истории стиль Кана начинает выглядеть более-менее гениальным. Скорострельные диалоги, моментальные визуальные гэги и сгенерированная прямо в пространстве сцены инфографика, расшифровывающая рэп-каламбуры, – для сатиры на современный университетский дискурс и оды искусству скоростного остроумия ничего лучше не придумаешь; вместе с этим Кан ведёт историю спонтанно и аутентично, будто бы подчиняясь дураковатой логике музыкального клипа, а не, упаси боже, подводя зрителя к какому-то чётко сформулированному «месседжу».
В описании к видео на своём Vimeo-канале Джозеф Кан пишет, что вложил 70 тысяч собственных долларов в клип для инди-группы Ladytron, потому что изначального бюджета в 10 тысяч не хватало на хорошую плёнку. Режиссёрская версия клипа так и не вышла официально, но Кан ни о чём не жалеет, рассуждая как настоящий художник: «Лучше обладать мечтой, чем яхтой». Продюсером фильма «Bodied» выступил Eminem, соавтором сценария – баттл-рэпер Kid Twist, а большую часть ролей играют реальные активные участники баттл-рэп-сцены (включая знакомого даже широкому русскоязычному зрителю рэпера Dizaster в роли главного чемпиона) – при этом всём Джозеф Кан умудрился снять не локальный капустник, а вполне себе универсальную, глубоко трогающую шекспировскую трагедию о том, как можно завоевать мир и потерять при этом душу. В прокате кино не собрало даже одного процента от бюджета, да и про награды и появления в списках итогов года говорить не приходится, но зато это определённо главный в этом году фильм-мечта.
Никита Лаврецкий
Сериал «Kidding»
Showtime
Cрисованный со знакомого всем родившимся раньше 21-го века американцам Мистера Роджерса ведущий детских передач Джефф Пиклз в исполнении грустного Джима Керри, пережив страшную семейную трагедию, понемногу сходит с ума под светом студийных софитов и в полумраке новой холостяцкой квартиры. Если разобраться, то реальная трагедия Джеффа Пиклза лежит несколько глубже, чем просто в смерти близкого человека. По всем объективным показателям выходит, что Джефф вроде как центр видимой вселенной, вот только даже на названной в честь него самого передаче находится строгий отец-продюсер, не дающий выпускать в эфир выпуск о всём наболевшем, а потом и вовсе грозящий заменить ведущего на анимационного персонажа; даже тайная покупка соседского дома за карманные деньги не позволяет сократить дистанцию с охладевшей женой, как бы близко в окне напротив она не стояла; оказывается, что даже у детей идеальных родителей случаются беды; и даже вылеченного одной силой позитивного мышления рака оказывается недостаточно, чтобы удержать спасённого человека рядом. В конце концов экзистенциальный кризис подводит Джеффа к осознанию такой банальной идеи, что в том, чтобы быть морально чистым и помогать людям, смысла не больше, чем в том, чтобы нести окружающим страдания и жестокость.
Во время просмотра сериала «Kidding» складывается ощущение, что это был бы великий сериал в 2008 году, а в 2018 он просто нормальный. Режиссёр Мишель Гондри и приглашённые ему на помощь подражатели используют фирменные трюки камеры, вырезанные из бумаги анимационные заставки, кукол-маппетов, отрисованные интерфейсы странных вымышленных игр и неправдоподобные до степени сюрреализма фокусы для отражения на экране подлинно парадоксального внутреннего мира героя. Вот только сама идея искреннего отображения «парадоксального внутреннего мира» в самом центре экранной вселенной сильно пропахла духом нулевых.
Оказывается, что эстетические категории вообще сильно зависят от цайтгайста и вышедшее на десять лет раньше или позже произведение воспринимается по-разному, даже если в нём не появилось каких-либо объективных отличий. Чем же определяется этот цайтгайст? Как он может быть таким общим для всех местом? Ну, например, это музыка, которую мы все слушаем. Пока прогрессивные режиссёры-метамодернисты нулевых (кроме Гондри это, например, Уэс Андерсон, Чарли Кауфман, Миранда Джулай) делали самые нелепые личные кризисы центром своих историй и уже им подчиняли всё остальное, в сфере популярной музыки самых разных направлений (пост-панк-ревайвал, хип-хоп, нью-метал, бритпоп) основной категорией в дискурсе ещё оставалась отрешённая и холодная дихотомия «круто/не круто» (теперь, когда каждый первый эмо-рэпер не боится делиться какими угодно депрессивными, экзистенциальными, жалкими, стыдливыми мыслями, об этом смешно вспоминать). Ещё, это, например, новости, которые мы читаем: сообщения о войнах и терактах в нулевые воспринимались действительно так, будто мы – это центр вселенной и нам сейчас что-то грозит; культура кликбейта и постиронии привела к тому, что теперь новость о старте третьей мировой вызывает предвкушение, хайп и всплеск уровня эндорфина, а не ужас.
После всего этого вполне логичным выглядит то, что лучшие сериалы года («Террор», «Флауэрсы», «Навеки Салли») построены совершенно по иным законам, нежели «Шучу». В них герои тоже не являются пешками на постмодернистской доске или модернистскими идеологическими зеркалами; они всё ещё сложные метамодернистские снежинки, но только в конечном итоге этот факт в масштабах истории не имеет ровно никакого значения. Сложностью психологических характеристик и великодушием моряков с «Террора» можно искренне восхищаться, но холодный вселенский хаос всё равно неминуемо возьмёт верх; на решение всех личных кризисов, семейных проблем и сексуальных комплексов членов семьи «Флауэрсов» ушло два насыщенных сезона, и всё равно все мы упустили из вида бедного смешного постояльца Сюна, которой ничего не говоря просто ушёл в лес вешаться (и мы так ничего о нём никогда и не узнаем); наконец, в «Навеки Салли» умненькая, но скромная Салли бросает своего жалкого слизняка-мужа и отдаётся романтическому лесбийскому порыву – но кто сказал, что даже такое «правильное» по меркам популярной культуры решение не приведёт её в ещё более невыносимый и горестно-смешной ад.
Никита Лаврецкий
Комикс «Demon»
Jason Shiga
First Second
У Джимми (нарисованного так, будто он персонаж комедийного веб-стрипа из нулевых) вся жизнь идёт под откос. Оставшись наедине в номере мотеля, он пишет предсмертную записку и кончает жизнь самоубийством. Самоубийство не удаётся – Джимми просыпается в мотеле, после чего опят кончает с собой – и снова неудачно. После нескольких таких попыток Джимми находит единственное возможное объяснение происходящему: он бессмертный демон. Оказывается, что, выполняя несколько строгих физических условий, он может вселяться в тела других людей. Обладая этой куда более могущественной, чем может показаться на первый взгляд, суперспособностью, Джимми становится главным героем боевика, в котором ставки и масштаб действия растут в геометрической прогрессии, и 700 страниц нон-стоп-экшена проносятся мимо читателя как сверхзвуковой поезд, готовый на каждом крутом сюжетном повороте сойти с рельс.
Созданный американцем японского происхождения Джейсоном Шигой комикс «Demon» с первых страниц напоминает сразу все математические триллеры из мира манги – от «Тетради смерти» и «Кайдзи» до «Коккоку» и «Гиганта». Увы, в отличие от японских коллег, Шига напрочь игнорирует какие-либо серьёзные темы, на которые мог бы натолкнуть сюжет (вынужденные жестокости и кровавые убийства он переводит в чёрную шутку, а от морально-этических дилемм отмахивается так же хладнокровно, как и его 300-летние демоны-психопаты, умирающие от экзистенциальной скуки). Несмотря на эту поверхностность и на банальный стиль рисунка в придачу, комикс этот несомненно особенный: такой концентрации остроумных физических концепций, шокирующих твистов и захватывающего дух своей свежестью экшена мало где можно найти, пускай даже и сверхскоростной поезд истории в конце концов с оглушающим скрежетом сходит с рельс.
Никита Лаврецкий
Dola Sun
Жили-были в Чилликоти, штат Миссури, Робертсоны и Вудворты. Отцы семейств подружились еще в школе, завели вскладчину две фермы и построили каждый по дому возле шоссе в город друг напротив друга. Осенью 1990 года посреди ночи в спальню Робертсона вошел вооруженный человек и, ничего не говоря, дважды выстрелил сначала в жену Роберстона, а потом четырежды в него самого. Робертсон чудом выжил и первым же делом указал полиции на бешеного 16-летнего приятеля своей старшей дочери, тем более, что несколько человек видели в ночь убийства его машину, припаркованной у дома Робертсонов. Но родители школьника сказали, что он всю ночь крепко спал дома, далеко от Чилликоти, поэтому полиция почесала в затылке и решила, что убийца – тоже 16-летний сын Вудвортов. Следов нет? Ну так он просто местность знает, тихонько пришел. Мотива нет? Да какой мотив, он просто очень плохой человек, вот и убил. Вудворту-младшему сначала дали 31 год тюрьмы, а потом, когда он попытался обжаловать приговор, четыре пожизненных.
Гигантский, честно говоря, больше похожий на небольшую книжку, чем на статью, материал сайта «Atavist» не содержит ни одной фотографии героев этой бесконечно долгой (спойлер: суды, связанные с делом, продолжаются до сих пор), мучительно интересной истории. Их легко найти в интернете (например, на сайте газеты из столицы штата Миссури), но, как ни странно, делать это совсем не обязательно: герои выглядят ровно так, как представляешь себе при чтении. Сын Вудвортов и сорокалетним сохранил добродушное безвольное выражение лица человека, который никого никогда не убьет, даже если у него появится сто мотивов. Старшая дочь Робертсонов на семейной фотографии 90 года выглядит так, что может одновременно крутить хоть с тремя школьными хулиганами. Юрист, вписавшийся в это дело полтора десятка лет назад из чистого упрямства, похож на дореволюционного профессора – с седой бородкой, в очках, с густыми черными бровями.
Юриста сразу заинтересовал фигурант, вообще не присутствовавший ни на одном судебном заседании: частный детектив, которого через полгода после убийства жены нанял Робетсон, и который уже через 6 дней расследования предложил полицейским свой вариант развития событий – никакой машины перед домом не было, а убил соседский мальчишка. Именно выяснение причин этих странных финтов – самая жуткая часть статьи, гораздо более леденящая и чем описание убийства (с крошащимися от пуль и разлетающимися в темноте зубами), и чем мысль о десятилетиях несправедливого заключения. Выясняется, что через несколько месяцев после убийства Вудворт обнаружил, что их общая с Робертсоном бухгалтерия находится в раздрае и, скорее всего, виноват в этом Робертсон. Вудворт подал на Роберстона в суд, тот немного подождал и решил нанять частного сыщика из бывших копов. Сыщик знал женщину из баллистической экспертизы, так что начал подкидывать следствию новые улики – к моменту, когда в этой полоумной цепочке появляется судья, готовый на все, лишь бы ему не мешали охотиться на уток возле дома, уже и не знаешь, плакать или смеяться.
Таких твистов в истории еще куча. Есть там и тайная беременность, и похвальба ушедшего от наказания убийцы перед посторонними людьми сошедшим с рук убийством, и десятки свидетелей, проигнорированных следствием, и дикие несуразицы показаний, и адвокаты, передающие своим подзащитным перед допросом записки с текстом «На случай если забыл – заткнись нахер». По дороге крошечный Чилликоти разбился на два ненавидящих друг друга, не подающих друг другу руки, ходящих в разные церкви и водящих детей в разные детские сады лагеря: одни за Робертсонов, другие за Вудвортов. Если вас интересуют хорошие детективы, то, короче говоря, лучше не терять время на всякие там фильмы и просто почитать эту совершенно реальную историю.
Антон Серенков
Обложка: Showtime
