Мы собрали большой список лучших сериалов, которые внимательно отсмотрели всей редакцией в 2018 году. Если лень все читать, то сложите дату и месяц вашего рождения и получившуюся сумму отсчитайте в списке. Этот сериал и смотрите! Если сериал не понравится, все претензии - к родителям.
1. «Леденящие душу приключения Сабрины»
Netflix
Сабрина Заклятьева, бойкая и умненькая старшеклассница из чрезвычайно живописной школы где-то в Новой Англии, ведет бурную общественную жизнь, отдает всю себя подругам и их увлечениям, бережет в сердце взаимное чувство к дубоватому, но милому шахтеру-комиксисту. Параллельно Сабрина готовится стать ведьмой – все в порядке, это старая семейная традиция, и ее покойный отец в свое время добился серьезных карьерных достижений на ниве службе врагу рода человеческого.
Из-за того, что «Очень странные дела» в этом году не выходят, внимание общественности, уже подсевшей на ностальгические, уютные и гиперстилизованные, но вполне серьезные и неироничные фантастические сериалы из жизни красивых подростков, все досталось «Приключениям Сабрины» – и совершенно по делу. Это вполне крепко сбитая сказка с уклоном в реализм и психологизм, расцветающая благодаря удачному кастингу и клишированному до такой степени, что уже снова кажется свежим, сеттингу – темные классные комнаты, ретро-динеры, залитые лунным светом кладбища и обитые мореным дубом гостинные больше похожи на инстаграм про викторианские интерьеры в преломлении Америки 60-х, чем на реальные места.
Чудесная, похожая в минуты сомнений на аниме-девочку, а когда произносит важные монологи (а их тут как в сборнике речей Цицерона, и все очень даже ничего) – на юную Лену Данэм, Кирнан Шипка настолько хороша в главной роли, что одной ее на 10 серий хватило бы. Но у авторов есть еще жуткая и сексуальная ведьма-училка, две сбежавшие из английских телепостановок по Диккенсу тетушки, гей-ведьмак и довольно убедительно сделанный в виде двуногого кровавого козла Сатана. Неубедительно сделанные персонажи (бойфренд Сабрины, первосвященник Сатаны, три гадкие старшеклассницы из школы волшебства) и удивительно неудачные спецэффекты (есть целая серия с монстром, выполненным на уровне детских сериалов 90-х годов) испортить эффект не могут – «Приключения Сабрины» сразу берут верный тон, и ожидать от них «Мастера и Маргариты» или «Твин Пикс» никто не станет.
Парадокс в том, что сходу взяв курс на что-то типа фильмов про Гарри Поттера в подростковом возрасте, создатели сериала, видимо, не слишком специально кое-где перегнули палку и вышибли из тележвачки немного настоящей магии. Половина кадров натурных съемок расплываются по краям, как будто кто-то послюнил пальцем объектив, или как будто тяжелая душистая сырость мокрой лесной опушки волшебным образом оцифровалась и вот выложена в интернет. На личике Кирнан Шипки, перерезающей в шутку, с расчетом потом все поправить, глотку перепуганной до смерти и не верящей в происходящее девушке, вдруг мелькает взаправдашнее, самодовольное озверение, а за ним осознание этого и понимание, что вот детство и закончилось и никогда ничего больше не вернуть. Благодаря таким алмазам от подросткового сериала на десять серий отваливаешься с тяжелым и сладостным вздохом: «Делааа».
Антон Серенков
2. «Американский вандал»
Netflix
15 марта 2016 года на школьной парковке между 14:00 и 14:30 на 27 учительских автомобилях были зверски нарисованы громадные члены. Вы, наверное, думаете, что это смешно, но технически это вандализм. Ущерб оценен в сто тысяч долларов. Комитет оперативно признал виновным и выгнал из школы туповатого слакера Дилана Максвела: два года подряд каждый день рисовал члены на доске учительницы испанского. Есть свидетель, который видел его в момент преступления, есть свидетели, которые тогда же видели его в совершенно другом месте. Доля сомнений есть и у школьника Питера Мальдонадо, который занят в производстве школьных новостей, а в свободное время снимает любительские фильмы («Ужасы диджитал-мира», «Как мыслит убийца»). Он вместе с другом решает снять документалку и разобраться, кто на самом деле стоит за преступлением. Первая зацепка: отсутствие волос на нарисованных мошонках. Эту документалку пытливого и увлеченного школьника вы и смотрите.
«Американского вандала» сделали авторы комедийных скетчей для платформы Funny or Die. Перед заказом сериала боссы Нетфликса особенно уточнили, «не будет ли это сильно затянутой шуткой про член». На поверхностном уровне они сделали стилизованную пародию на документальный сериальный жанр (Jinx, «Создавая убийцу»). Но в душе «Американский вандал» – это популярный сериальный жанр, в котором все персонажи, оставаясь школьниками, ведут себя как очень скучные взрослые (недавний хит «Ривердейл» или давнишний хит «Милые обманщицы»).
Почти все, кто попадает в объектив камеры Питера, вроде бы нужны только для увлеченного и хладнокровного расследования. Но к середине сезона обнаруживается, что вам вообще-то есть дело до статуса отношений Сэма и Габи, тайн стриммерши Маккензи, активизма Кристы, на самом ли деле Сара Пирсон сделала рукой Алексу Тримболи, может ли Минг быть еще милее и почему Пат тайно самый крутой персонаж в школе. Логичную развязку любого детектива всегда ждут с нетерпением. Ближе к финалу «Американского вандала» вы скорее всего поймаете себя на мысли, что вообще-то плевать, кто преступник, лишь бы у Дилана и всех остальных все было хорошо. Это же не поиск школьного Зодиака в конце-то концов, а всего лишь 27 членов. Но у всех все хорошо никогда не может быть, особенно после выпускного. Зато смешно будет все восемь серий. Не только потому, что в школе все веселее, но и потому, что это, возможно, лучшая комедия прошлого года.
Андрей Пожарицкий
3. «Devilman crybaby»
Netflix
Как ни удивительно, но экспансия «Нетфликса» на рынок аниме началась не с бездушного корпоративного продукта, а со смелого авторского эксперимента: экранизации дикой хоррор-манги «Devilman» авангардным аниматором Масааки Юасой. Если судить по первой реакции интернета на вышедший сериал, для «Нетфликса» он стал очередным хитом, и ретроспективно логика их ставки всё же вполне понятна. С одной стороны, имеется культовая манга Го Нагаи, смело деконструирующая жанровые тропы и вдохновившая в своё время создателей «Евангелиона» и «Берсерка», с другой – режиссёр Юаса, создатель нескольких сильно почитаемых в анимешных кругах сериалов, пару лет назад наконец-таки основавший собственную студию, на которой и снял сразу два полных метра, вышедших в прошлом году (один из них, «Ночь коротка, гуляй, девчонка», оказался одним из лучших фильмов года в принципе). Предсказуемо, «Devilman» Юасы – это торжество экспрессии анимации и стиля рисунка; с американским бюджетом он вообще мало в чём себе отказывает в плане экшен-сетписов, а дизайнерским оформлением героев и локаций остаётся только восхищаться. Единственная проблема здесь состоит в том, что это ещё один из тех случаев, когда автору, который редко пишет сценарии к собственным проектам, банально отказывает чувство вкуса по отношению к сценарному материалу.
Несмотря на довольно близкое следование классическому первоисточнику, сценарист «Кода Гиасса» Итиро Окоути умудряется под завязку наполнить историю нелогичным поведением персонажей и слитыми сюжетными линиями. Понятно, что сюжет «Человека-дьявола» как раз и нацелен пугать именно тем, как быстро меняется мир вокруг героев, попавших в непостижимую библейскую аналогию (в этом же жанре недавно так же малоудачно выступил Даррен Аронофски с «Мамой»), но при просмотре не покидает мысль о том, что более тщательная проработка героев могла бы заставить историю, чей самый трогательный момент приходится на исполнение рэпа второстепенным персонажем в одной из первых серий, вызвать куда больший эмоциональный отклик, не уступающий предыдущим сериальным шедеврам Юасы.
Никита Лаврецкий
4. «Мозаика»
HBO
Красивая и обеспеченная женщина Оливия Лэйк, автор жутко популярной детской книжки «Чей это лес?», которую можно читать с обеих сторон – по очереди с точек зрения охотника и медведя, живёт одна в роскошном доме в горах (богатый сосед хотел бы его купить, но Оливия принципиально отказывается) и давно ничего не пишет (часть поместья представляет собой тематический парк по мотивам книги, куда приезжают автобусы с детьми; кроме экскурсий по парку писательница занимается благотворительностью). Компанию Оливии время от времени составляют три непохожих мужчины: старый друг-гей Джей-Си; наивный молодой художник в теле ламберджека Джоэл (она на него запала «буквально на пять минут» и теперь разрешает жить в студии и помогать по хозяйству); наконец, мутный бизнесмен Эрик, который делает ей предложение. Во время большой новогодней вечеринки происходит убийство, и следующие несколько лет расследований открывают несколько версий произошедшего – каждая более правдоподобная, чем предыдущая. При этом где-то в тени прячется так и не озвученная, но, кажется, самая интересная точка зрения на трагедию.
Свой телевизионный детектив «Мозаика» режиссёр Стивен Содерберг выпустил в виде новаторского мобильного приложения ещё пару месяцев назад. Интерактивность этого приложения сводилась, в основном, к выбору порядка получения информации из вполне определённого набора и к изменению точки зрения, с которой зритель смотрит на происходящее. В сериале, составленном из не совсем плавно вытекающих друг из друга пятиминутных сценок, эти мобильные корни хорошо прослеживаются, но нужно сразу отметить, что при прочих равных это кино снято так изумительно, что определённо достойно экрана чуть побольше, чем у айфона. Содерберг традиционно выступает лично сам в роли оператора и монтажёра, и визуальная сторона здесь захватывает дух ровно в той степени, в какой это ожидается от одного из больших поэтов цифрового кино. «Мозаика» не столько держит внимание динамикой или интригой, сколько приковывает взгляд своей фактурой: цветом, формой, сочетанием резкого движения камеры и статики, контрастом между длинными дублями и невротичными монтажами и, наконец, соцветием актёров, каждый из которых в кадре живой ровно по-своему.
Никита Лаврецкий
5. «Баскетс»
FX
Чип Баскетс, никогда не улыбающийся пухлый мужчина с ужасно грустными глазами, всю жизнь мечтает стать клоуном. Вылетев из элитного колледжа клоунады в Париже (Баскетс ни слова не понимал по-французски, поэтому учеба давалась тяжело) и поработав поочередно на родео, в бродячем цирке и в русском цирке, он оказывается на позиции старшего менеджера по клоунаде в том же родео, где он уже работал, только с собственной матерью в качестве начальника.
К третьему сезону «Баскетс» здорово изменил смысл своего названия: сейчас это не сериал про борьбу полусумасшедшего Чипа с миром скуки и посредственности, а сентиментальная сага семьи Баскетс – тоже полусумасшедшего, но по другому брата-близнеца Дэйла, матери Кристин и как бы суррогатной сестры Марты Брукс. Чип превратился в чувствительного и раздавленного жизнью до состояния прямо уже приплюснутости протагониста, который безуспешно пытается выручать из неприятностей своих еще не избавившихся от иллюзий родственников. В первой серии третьего сезона Дэйл покупает для выступлений совершенно диких и неприрученных коней, которых нечестный торговец накачал наркотиками, а во второй Кристин пытается влезть в новое платье перед интервью на местном канале, не замечая, что и шить-то уже не умеет.
В любом другом сериале такая смена фокуса считалась бы просто формальным приемом, призваным сделать интересным героев и ситуации, которые мы уже видели, но «Баскетс» каким-то волшебным образом выглядит не набором скетчей, связанных сюжетом, как более-менее любой комедийный сериал, а абсурдистской, в гоголевском духе поэмой, где, так уж получилось, полно смешного. Зак Галифианакис, который убийственно хорош в обеих своих ролях, обе играет как вполне настоящие драматические партии. Луи Андерсон уже который год создает один из лучших женских образов на телевидении вообще, не только в комедиях. Поразительный сериал.
Антон Серенков
6. «Crashing»
HBO
Второй сезон самого уютного ситкома нашего времени «Crashing» остаётся верным своей атмосферной концепции, заявленной в названии: молодой комик Пит Холмс (не слишком старый комик Пит Холмс в роли самого себя) всё ещё не спешит бросать мечты о стендап-карьере, пусть даже для того, чтобы удержаться в городе Нью-Йорке, придётся вписаться не только к парню, с которым изменила бывшая жена (это долгая история), но и ко всем по очереди знакомым стендап-комиками средней и не очень величины (камео знаменитостей добавляют элемент магического реализма в этот в остальном весьма приземлённый сериал). В закулисье HBO, куда Холмс пришёл навестить бывшего коллегу из маленького камеди-клуба, ему встречается сама Уитни Каммингс, у которой он прямо спрашивает, почему она выбрала для своего шоу именно его друга Портера и видела ли она вообще его собственное выступление. Каммингс отвечает, что Портер обладает тем самым «звёздным качеством», с которым люди либо рождаются, либо нет. Пит с этим не согласен и говорит, что некоторые, возможно, это качество приобретают позже. На этом этапе своей карьеры Холмс сильно радуется даже маленьким победам, и его несколько наивный юношеский оптимизм и составляет ту правду жизни начинающего профессионала, которую так легко удаётся передать сериалу.
В отличие от первого сезона, в худшие моменты подчинявшегося довольно заезженной формуле инди-мелодрамы о конце отношений, текущий сезон в качестве новых персонажных арок предлагает кризис веры главного героя и его же первое в жизни романтическое влечение за пределами брака – но эти сюжеты такие по-хорошему эфемерные, что превращают тяжеловесные по названию арки просто в лёгкий и точный портрет молодости.
Никита Лаврецкий
7. «The WB's Superstar USA»
The WB Television Network
Гвоздем американского телесезона 2003–2004 годов стал, кажется, самый неожиданный жанр из возможных – подставное реалити-шоу. По очереди вышли «The Joe Schmo Show», в котором актёры (включая ещё никому не известную Кристен Уиг) разыгрывали комедийные реалити-типажи (богатая стерва, гей, социопат) вокруг одного реального и ничего не подозревающего героя-простака; «Joe Millionaire», в котором героини боролись за руку и сердце мультимиллионера, который на самом деле был простым рабочим с завода; наконец, незаслуженно забытый «Superstar USA», в котором создатели под видом очередной передачи про поиск певчих талантов искали не лучших исполнителей Америки, а, наоборот, худших. При этом героям-эксцентрикам, страдающим от разной степени тяжести делюзий, своими абсурдными перформансами удавалось приковывать зрительское внимание чуть ли не сильнее действительно талантливых участников других шоу (судейская панель «Superstar USA» в качестве элемента жанровой деконструкции талантливых участников отбора, наоборот, всячески принижала). Тем временем финал, в котором твист шоу впервые открывался перед его участниками, обещал чисто линчевский экзистенциальный кошмар, когда надежда и лоск, подаренные шоу-бизнесом, в одночасье рассыпались в чёрную труху.
«Superstar USA» – увлекательное и смешное зрелище, но в его адрес часто можно услышать ту же критику, что и в адрес альтернативных комиков Нейтана Фильдера и Тима и Эрика, дескать, так цинично эксплуатировать нелепых простаков ради ироничного юмора – это жестокость уровня нацистской Германии (конкретно сравнение про нацистов высказывает знаменитый ютюбер Итан Кляйн в своём подкасте, где он с друзьями активно возмущается всем происходящим в финале шоу, даже несмотря на то, что сам в своих видео в основном только и делает, что смеётся над наивными простаками). На самом же деле смех – это чаще не проявление жестокости, а эффект от простой радости узнавания, когда в каждом из десятка отборных безумцев (азиатка Нина Дива говорит о себе в третьем лице и заканчивает каждое выступение фирменным карате-приёмом; Джон Майкл, очевидно, уверен, что он по жизни находится в школьном мюзикле; блондинка Джейми изображает идеальную провинциальную Бритни Спирс, с той лишь разницей, что совершенно не умеет петь; похожий на белорусского актёра Алексея Свирского скромняга Марио за время участия в шоу умудрился открыть в себе второе дно ходячего секса) мы замечаем что-то, что раньше видели в себе или в своих знакомых. Шоу, наконец-то дающее возможность забавным аутсайдерам для самовыражения, а зрителям – для наблюдения за их зашкаливающей индивидуальностью, – что это, если не триумф человеколюбия.
Никита Лаврецкий
8. «Nirvanna The Band The Show»
Viceland
Самый изобретательный ситком нашего времени про дисфункциональную, практически на уровне старых мужа и жены, пару друзей, которые из раза в раз тщетно строят всё более запутанные и безумные планы по заполучению выступления для своей группы «Нирванны», у которой пока что нет ни единой готовой песни, вернулось со своим вторым сезоном спустя каких-то семь месяцев после финала первого и сходу проделало пару самых диких жанровых трюков за всю свою историю – в хэллоуинском спешле, снятом, как и все другие серии, в формате импровизированного мокьюментари, герои магическим образом уменьшались в размерах и превращались в оборотней. Увы, даже самому изобретательному шоу на телевидении на сей раз не удалось избежать самоповторов: следующая серия со смешными переодеваниями и акцентами «The Buddy» своей сентиментальной концовкой на тему дружбы сильно напомнила гениальную серию первого сезона «The Buffet», целиком снятую в реальной локации китайской забегаловки; ограбление исторического музея выглядит совсем неубедительно после целой чудесно абсурдной серии, пародирующей фильмы про заложников грабителей банка; наконец, гэг про спидран игры на Nintendo 64 был смешнее, когда он был частью реальной болтовни двух вечно бодающихся друзей, а не сюжетом для целой арки.
Несмотря на всё вышесказанное, Мэтт Джонсон остаётся самым свежим и свободным комедиографом в мире, не изменяющим ни эмоциональной точности сюжетов (сезон заканчивается одновременно очень логично и очень драматично), ни собственному неполиткорректному чувству юмора (исполненная с африканским акцентом песня про истребление геев в Уганде с чёрной плашкой «Censored by Viceland» вместо панчлайна выглядит как игра с огнём уровня опального комика Сэма Хайда). С телеканалом Viceland, на котором выходит «Нирванна», случилась беда – его закрывают из-за низких рейтингов, но Джонсон не унывает и обещает, что снимающийся прямо сейчас третий сезон покажут зрителям, несмотря ни на что.
Никита Лаврецкий
9. «The 5th Annual Live On Cinema Oscar Special»
Youtube/Adult Swim
В то время как ежегодная церемония награждения премии «Оскар» – это торжество гламура и зрительского эскапизма, выходящие в прямой эфир одновременно с ней ежегодные спешлы пародийного вебкаста о кино «On Cinema» – это многочасовое погружение в сырой эмоциональный терроризм, которое каждый раз выдерживать скорее больно, чем весело. В 2018 году оскаровский спешл «On Cinema» выходит уже в шестой раз (пятёрка в названии – это не опечатка; предыдущий выпуск не считается официальным по той причине, что Тим Хайдекер отказался принимать в нём участие; правда, потом весь выпуск он звонил в студию и угрожал самоубийством, если Грегг Туркингтон повесит трубку), и его актуальность для тех зрителей, которые хотят смотреть шоу про живых людей, а не социальные движения; с сырым неловким юмором, растущим из реальной жизни, а не схематичными локальными колкостями, – вот эта вот актуальность с каждым годом только растёт.
Культовые фигуры анти-юмора Хайдекер и Туркинтон в очередной раз создают комедию в жанре дроуна, без классических прописанных шуток, а с юмором, извлекаемым из бескомпромиссных перформансов и неизменно точных идиотских реакций. В начале спешла Хайдекер пафосно сообщает, что прощает всех своих друзей за предательство во время прошлогоднего судебного процесса, а потом снова напивается и начинает пассивно-агрессивно огрызаться на всех подряд: спонсирующих трансляцию продавцов хот-догов; задыхающегося в скафандре во время исполнения финальной сцены из вторых «Челюстей» Марка Прокша (штатный киноэксперт Грегг Туркинтон по какой-то инопланетной логике решил посвятить половину спешла празднованию юбилея выхода на экраны «Челюстей-2»); наконец, приглашенных пародистов, исполняющих актёров Рэя Лиотту, Дона Чидла, Джо Мантенью в роли музыкантов «крысиной стаи» (эту многослойную идею опять же предложил Туркинтон, приурочив её к 20-летнему юбилею телефильма «Крысиная стая» производства HBO). Пока шоу постепенно разрушается под собственным весом, сам Туркинтон, со всем своим наивным чудаковатым обаянием пытается в очередной раз вопреки хайдекеровскому саботажу продолжить развлекательную программу (чего стоит рубрика «супер-Оскар», где предыдущие фильмы-победители сражаются друг против друга), и это действительно очень смешно – по крайней мере, до того момента, пока не осознаёшь, что и в этот раз, и в следующие сто лет, для этого персонажа всё непременно закончится очень грустно.
Никита Лаврецкий
10. «Любовь»
Netflix
В прошлом году незаметно и без лишней шумихи закончилась целая сериальная эпоха: на своём шестом сезоне закрылся сериал «Девчонки», запечатлевший точнее любых других дух времени постироничных десятых годов. Кроме своего культурологического значения, сериал этот был, увы, в целом средненьким и довольно нелепо сконструированным: оригинальных, смешных, животрепещущих идей создательницы Лены Данэм хватило лишь где-то на первую половину первого сезона. Ничего удивительного – откуда вообще у молодого режиссёра, взлетающего на волне успеха прорывного полного метра, могут взяться удачные идеи больше чем на полтора часа хронометража? В первом сезоне «Девчонок» как раз и запрятан ровно один блестящий полный метр, написанный и поставленный тем же одновременно очень язвительным и крайне нежным голосом, что и чудесный фильм Данэм «Крошечная мебель». После первых нескольких серий «Девчонки» практически моментально ударились во все предсказуемые сериальные клише: вместо осмысленного продолжения основных тем завязки (сложности построения карьеры молодого специалиста, экзистенциальный ужас долгосрочных романтических отношений) экранное время стали заполнять вялая мелодрама, бесконечные сюжетные отступления, второстепенные персонажные линии, ведущие в никуда, и раздражительное потакание фанатам, контрастирующее с острым слогом ранней, ещё бескомпромиссной Данэм, смело отвергавшей зрительские ожидания. Исполнительный продюсер сериала (и, для тех, кто не в курсе, большой мастер американской кинокомедии) Джадд Апатоу так и не сумел помочь направить «Девчонок» в осмысленное русло до самого шестого сезона, но зато в своём собственном сериале «Любовь», созданном совместно с актёром и комиком Полом Растом и одной из сценаристок «Девчонок» Лесли Арфин, разрешил практически все типичные сериальные проблемы.
Милая и лёгкая «Любовь» хоть и не является каким-то большим и веским авторским высказыванием, зато впечатляет тем, что сконструирована эффективнее любого предшественника или конкурента в мире сериального мейнстрима. Она рассказывает одну конкретную романтическую историю (основанную на реальных отношениях ботаника Раста и плохой девчонки Арфин) в трёх актах (трёх сезонах), с началом и концом. И вместо постоянных зависаний и отступлений (вызванных глобальной неопределённостью, с которой сталкивается большинство сериальных сторителлеров) здесь создатели в качестве основного драматургического приёма, расширяющего хронометраж, используют увеличение через лупу, направленное на классические сюжетные ходы ромкома. В результате этого зритель получает не только самые подробные и реалистичные в истории Голливуда сцены первого неловкого свидания и знакомства с родителями, но и действительно трогательную драматическую арку с участием полюбившихся героев (влюбить зрителя в героев удаётся большинству сериалов, а вот рассказать большую красивую историю – нет), в которой микроконфликты и примирения не упрощены до уровня драматургической морфемы, а, наоборот, – представлены во всей своей жизненной бесформенности. Чем же ещё заниматься сериалам, раз уж у них есть на это время?
Никита Лаврецкий
11. «Kokkoku»
Amazon
Юкавы – семья лузеров. 20-летняя Дзюри Юкава никак не может найти работу, проваливая собеседование за собеседованием; её отца тоже недавно сократили, а старший брат Цубаса – вообще никогда не работавший отаку; теперь брат и отец проводят дни в борьбе за телевизор – брат хочет играть в игры, а отец – смотреть какие-то свои передачи. Когда замужняя сестра Дзюри и Цубасы просит забрать их племянника из детского сада, то родные долго не могут договориться о том, кто должен идти, но в итоге отправляют очкарика Цубасу – он дольше всех не выходил из дома. По пути из детского сада Цубасу и его маленького племянника похищают сектанты, требующие выкуп, после чего оказывается, что самый толковый человек в семье – это дед: у него в шкафу припрятан камень, способный остановить время. То, что эта способность приходится как-то даже слишком кстати в той ситуации, где злодеи просят предоставить миллионы иен за какие-то полчаса, ему на ум не приходит.
Компактный и законченный 12-серийный мистический триллер «Коккоку» легко представить в виде полнометражного игрового кино, но, благодаря своей анимационной форме, он, кажется, только выигрывает. Бесконечно усложняющиеся законы физики и какие-то прямо религиозные правила нахождения в жутком мире застывших во времени сумерек пугающе органично вписываются в реалистичную историю о семейной динамике совершенно обычных людей. Недавний американский сайфай-триллер «Аннигиляция» пытался делать что-то похожее, но всю дорогу играл в высокую поэзию на пустом месте, а потом бесстыдно атаковал нарочитыми странностями прямо в лоб; в «Коккоку» этих грубых швов совсем не видно, а потому появляющиеся из ниоткуда и непонятно для чего сверхъестественные силы действительно пугают. Да и роль условного женского триллера аниме-сериалу удаётся отыграть просто образцово: две героини до конца оказываются движимы материнским инстинктом, и моменты, где они спасают как собственных братьев, так и главных злодеев, – в равной степени вызывают эмоциональный отклик; если только вы, конечно, открыты к эмоциям при просмотре работ в низких жанрах, не притворяющихся ничем большим.
Никита Лаврецкий
12. «This Country»
BBC Three
В начале предпоследней серии второго сезона отличного британского мокьюментари-ситкома «This Country» его скучающая героиня Керри напрямик обращается в камеру с вопросом, не скучно ли самим документалистам снимать их с братом непримечательную жизнь. «Кто вообще это будет смотреть? Из наших друзей никто это не смотрит», – говорит Керри с напускным пренебрежением, и это звучит одновременно смешно и грустно: ведь именно взгляда на саму себя со стороны ей и не хватает, чтобы повзрослеть; да и никаких друзей, если не считать двоюродного брата Кёртана и местного пастора, у неё нет. В этой же серии Кёртан будет безуспешно просить мудаковатого отца Керри хотя бы расписаться на открытке ей на день рождения, а сам подарит сестре поздравление-растяжку над местной автострадой; отправившись на обожаемый Керри фестиваль ретро-тракторов, брат и сестра заблудятся в лесу до конца эпизода. Создатели сериала с редким упоением продолжают рисовать лузерские будни, смешащие не вопреки, а благодаря своей исключительной банальности.
Как это обычно и бывает с отличными сериалами, второй сезон «This Country» вроде бы и не изобретает ничего нового, но оттачивает предложенную год назад формулу до состояния, близкого к совершенству: и так немногочисленные тональные ошибки свелись к нулю, шутки стали насыщеннее и смешнее, персонажи – роднее и живее, а эмоциональные арки, построенные вокруг социальной жизни героев в изоляции, достигли совсем не ситкомного уровня увлекательности.
Никита Лаврецкий
13. «Террор»
AMC
Летом 1845 года два передовых английских корабля входят в лабиринт из фьордов, льдов и островов Канадского Арктического архипелага в попытке открыть легендарный Северо-Западный проход из Атлантического океана в Тихий. Капитан корабля «Эребус» – тщеславный экстраверт Франклин; капитан «Террора» – разочаровавшийся в жизни алкоголик Крозье; впрочем, уже с первой сцены, где зловещий атональный эмбиент покойного экспериментального композитора Маркуса Фьеллстрома заглушает диалоги героев, становится понятно, что судьба экспедиции зависит здесь совсем не от людей. Действием в этом сериале управляет настоящий вселенский хаос: из-за одного слепого поворота не туда корабли замерзают во льдах и на следующее лето так и не растаивают; таинственные болезни экипажа объясняются непреднамеренной ошибкой на производстве поставщика консервов; человеческие мотивы и природные причины даже самых кульминационных моментов повествования так и остаются покрыты беспросветным ледяным туманом; наконец, снующие где-то во мраке сверхъестественные силы оказываются настолько недраматично, нерукотворно включёнными в сценарий, что в них поверить становится проще простого – даже несмотря на устаревшие компьютерные спецэффекты чисто телевизионного калибра.
Кажется, ни одному сериалу, презентующему себя в жанре хоррора, ещё не удалось напугать зрителя так же эффективно, как большому кино (важное исключение – мультижанровый феномен «Твин Пикса»). Причины здесь лежат на поверхности: в виду своей продолжительности сериалам бывает трудно ограничиться лишь короткими взглядами на источник ужаса и ещё труднее – отказаться от долгой расшифровки и разбирательства в природе этого источника. Было бы преувеличением заявлять о том, что «Террор» успешен в своих попытках напугать именно хоррор-сценами, но жуткую атмосферу безнадёжности создателям удалось нагнать здесь похлеще кого-либо. Пугает же сериал не эффектами и джампскейрами, а человеческой природой, раскрывающейся во времени не по искусственным законам драматургии, а под действием леденящего душу хаоса, которому человеческий дух обычно призван противостоять. Даже такие сложносочинённые истории к пятому телевизионному сезону имеют свойство превращаться в совершенно плоский супергеройский комикс («Игра престолов» – понятный всем пример), и потому важно отметить, что у «Террора» сиквела точно не будет, – ну это на тот случай, если вы вдруг засомневались, насколько подлинная здесь царит безнадёга.
Никита Лаврецкий
14. «Говардс-Энд»
BBC One
«Говардс-Энд» – это телевизионная адаптация классического романа английского писателя Э. М. Форстера, поставленная опытным бибисишным режиссёром Хетти Макдональд. Сценарий к четырём сериям адаптации написал американский гений Кеннет Лонерган – и это, вероятно, одна из главных причин, почему этот мини-сериал смотрится раз в сто свежее, чем может показаться со стороны. История зарождающейся дружбы двух непохожих семей в Лондоне начала 20-го века – прогрессивных немецко-английских буржуа Шлегелей (уверенная в себе девушка Маргарет, её непутёвая младшая сестра Хелен и брат-эксцентрик Тибби) и семьи консервативных капиталистов Уилкоксов (возглавляемой вовсе не харизматичным богачом Генри, который даже развенчивать феминизм умудряется обаятельно, а матриархом миссис Уилкокс) – так вот, эта история оборачивается совсем не чёрно-белым классовым столкновением, а в самом лучшем смысле эфемерным повествованием, в рамках которого все в равной степени симпатичные и несовершенные люди стараются решить свои проблемы во взрослых сферах вроде замужества, недвижимости и благотворительности.
Одним из веских аргументов против «Говардс-Энда» 2017 года может стать тот факт, что по роману уже снята одна знаковая экранизация – версия 1992 года, поставленная Джеймсом Айвори (сценаристом «Назови меня своим именем») с Эммой Томпсон в главной роли, выигравшей за эту роль «Оскар». Крайне симпатичные Хейли Этвелл и Мэттью Макфэдьен играют в сериале тоже изумительно, но ещё более привлекательная черта новой версии заключается именно что в её сериальном формате. В чём, вообще говоря, состоит основное формальное отличие сериалов от кино? В продолжительности? Нет, трёх-с-половиной-часовую длину сериала «Говардс-Энд» трудно назвать неслыханной для полнометражного фильма; на самом же деле главное отличие телевизионного формата лежит в его эпизодичности, в пустом пространстве между сериями; и драматург Лонерган использует это пустое пространство строго по назначению – заполняет точными драматическими эллипсисами, которые позволяют повествованию по-настоящему дышать и погружать зрителей в свой мир с эффективностью большого романа.
Никита Лаврецкий
15. «crush500»
Gumroad
До того, как опальный комик Сэм Хайд получил своё собственное шоу на кабельном канале Adult Swim, а потом лишился его из-за обвинений в расизме, а мемы про него дошли до телеканала «Россия», он был простым 20-с-чем-то-летним рекламщиком, вдохновившимся «Шоу Тима и Эрика» с того же Adult Swim (это шоу смешило не острыми панчлайнами, а неловкостями перформансов и монтажа), чтобы создать вместе с товарищами ютюб-канал, переводивший видеоблоггинг, граничащий с нервным срывом в прямом эфире, в разряд чистого видеоарта, а разочарование Хайда в собственном дорогом и бесполезном арт-дипломе – в самый смешной в мире кризис четверти возраста. Главной комедийной способностью Хайда всегда оставалось умение точно уловить идиотские маньеризмы окружающих его средних американцев – будь то вирусная пародия на либеральные TED-токи или веховое reaction-видео, в котором комик по десять раз перематывает заурядные рассказы молодых креативщиков об источниках вдохновения (они перечисляют вещи вроде «музыки», «семьи» и «выпитой бутылки дешёвого вина на холме с видом на Рим»), превращая эти рассказы с помощью своей непропорциональной реакции в чистое комедийное золото. Карьера Хайда в 2018 году переживает далеко не лучшие времена (после отмены сериала в 2016 году он брался за десяток разных проектов от пары компьютерных игр и антирасистского веб-шоу до книги и графического романа, но пока что ни один не довёл до конца; да и выглядит он тоже не супер), но для его нового самодельного скетч-шоу «crush500» это скорее хорошая новость: Хайд находится на пике своей циничной формы и всё ещё способен покорять новые глубины постиндустриального ада.
Первая серия «crush500» (доступная для платных подписчиков Хайда, но перезалитая на ютюб доблестными фанатами) начинается с самоиронии. Сэм заявляет зрителям, что никакого яркого камбэка они могут не ждать и что он вообще опаздывает на работу в колл-центр, после чего верный монтажёр и композитор Зак дарит ему куртку с символикой «Антифа» за 500 долларов (судя по всплывающему на экране сообщению, это куртка из реальной коллекции Barneys – уже смешно); оказывается, зрители тоже смогут купить себе такую куртку – в каждой серии «crush500» спрятан призовой код на 500 долларов – Хайду никогда нельзя было отказать в новаторстве формы. Следующие скетчи, смонтированные бешено и шумно, как самые экспериментальные и глитчевые песни Афекс Твина (пожалуй, самого знаменитого открытого поклонника Сэма Хайда), включают снятый Сэмом в туалете рассказ о поездке в адский Нью-Йорк, совмещающий в себе консерваторские стереотипы и нарезку из клипов рэпера Сикснайна; очень точную и смешную пародию на чёрный стендап; АСМР-видео от лица строгой азиатской мамаши; пародию на реднека, возмущающегося по поводу женщин-водителей (здесь Сэму удаётся с первой попытки изобразить настолько идеальное выражение лица чёрной женщины, едущей навстречу, что оно остаётся смешным даже через штук тридцать монтажных повторов); наконец, завершающий выпуск скетч, где Хайд сначала ворчит по поводу непрофессионального работника «Макдрайва», а потом пускается в десятиминутный психопатический шёпот о запахе «шлюхи» из соседней машины, который якобы насквозь пропитал всю его одежду, салон и тело за те минуты, пока машины стояли рядом.
Крайне эффективная едкость комедии Хайда лучше всего выражается именно в такой форме, когда границы между персонажами и реальными персонами размываются до полной неопределённости, а политическая пропаганда становится неотличима от иронии (в какой-то момент скетч про «запах шлюхи» прерывается нарезкой из видео, скриншотов и ссылок на статьи, рассматривающие транссексуальность как психическое отклонение, вызванное злоупотреблением порнографией). Хайд вообще способен смешнее кого-либо в мире сатиризировать современное общество, и потому особенно обидно, когда журналисты используют методы советских идеологов для его цензуры (обозреватель Buzzfeed Джо Бернштейн в цикле своих статей, приведших к закрытию теле-шоу Хайда, писал чепуху о спрятанных в 25-м кадре свастиках и о поддержке Хайдом в соцсетях Дональда Трампа – два года спустя примерно за это же можно при желании бойкотировать новый альбом Канье Уэста; зато на базе конфликта с Бернштейном Хайд сделал один из своих лучших пранков – дал тому интервью по скайпу, где сказал, что Бернштейн никогда не будет работать на The New York Times).
Один из больших телевизионных комиков нулевых Крис Лилли, который, как и Хайд, уморительно изображал на экране характерные типажи вроде рэпера в блэкфейсе или той самой строгой азиатской мамаши, недавно, тоже после скандальных обвинений в расизме, анонсировал новый сериал на Netflix (насколько он останется верным себе на новой площадке, конечно, остаётся под вопросом). Творческое будущее Сэма Хайда, увы, не настолько радужно – во-первых, он не раз заявлял, что никогда не пойдёт на какой-либо компромисс с совестью, а во-вторых, за два месяца с момента премьеры пилота вторая серия «crush500» так и не была опубликована даже для его платных подписчиков, – вероятно, по причине затянувшегося творческого кризиса.
Антон Серенков
16. «Страна самоцветов»
Orange
Посреди цветущих лугов на неназванной планете в необозначенное время стоит просторный античный дворец, в котором живёт пара десятков тысячелетних девушек, созданных из разных минералов (от киновари до алмаза). Под руководством могущественного лысого сэнсэя девушки распределяют между собой профессии: лекари собирают обратно треснувших и разбившихся подруг (все самоцветы бессмертны); самые твёрдые самоцветы выходят в ночной дозор; наконец, слишком мягкой Фос (Фосфофиллит) поручено писать энциклопедию. Опасаться самоцветам есть чего – практически ежедневно на дворец совершают набеги похожие на буддистские статуи молчаливые селениты, появляющиеся из ниоткуда и атакующие исключительно на поражение; ради чего они сражаются, девушки-самоцветы уже успели позабыть.
Свой главный козырь таинственное фэнтези-аниме про страну самоцветов открывает в самых первых кадрах – это один из редких случаев, когда трёхмерная анимация оказывается не просто максимально уместной для материала, но и умудряется открывать красивости, невиданные в классическом двухмерном рисунке. Кристаллические волосы девушек-самоцветов изумительно переливаются на солнце; хореография боёв против селенитов поставлена без мухлежа и с чувством каждого удара и треска; новые фантастические существа и локации стабильно поражают воображение формами и красками. Этот сериал хоть и грешит обычными анимешными условностями вроде холодного фетишизма, но даже в самые бесчеловечные моменты за действием следить интересно – насколько эффектно и последовательно он раскрывает перед зрителем свои визуальные карты и всё более брутальные физические законы.
Никита Лаврецкий
17. «Уэйко»
Paramount Network
В 14 километрах по дороге через пустыню от техасского городка Уэйко располагается ранчо, в котором поселилась ячейка секты «Ветвь Давидова». Ячейку возглавляет лидер локальной христианской рок-группы Дэвид Кореш (назальный Тейлор Китч в своей самой харизматичной роли), заучивший Библию буквально наизусть и теперь крайне убедительно читающий для своих последователей проповеди о смысле жизни и радости взаимопомощи. Иногда с Корешом заговаривает Бог, требующий от него взять в жёны очередную юную жительницу коммуны (по закону штата Техас, жениться можно на девушках от 14 лет, вот только штат Техас не признаёт многожёнство) и готовиться к неминуемой атаке коммуны извне (для этого в ранчо оборудован оружейный склад). Слухи о совращении малолетних и складировании оружия доходят до ФБР, которое отвечает вооружённым штурмом ранчо с привлечением настоящих военных и танков. Несоизмеримость насильственных мер и постоянные сбои в коммуникации (искренних усилий одного сочувствующего переговорщика – в исполнении душевного как никогда Майкла Шеннона – оказывается недостаточно против упёртости Кореша) приводят к большой неминуемой трагедии.
Сериал «Уэйко» снят в лучших традициях крупномасштабной публицистики: достоверность здесь обеспечивают сразу две документальные книги-первоисточника – за авторством того самого переговорщика ФБР и одного из выживших членов секты; при этом все спорные места вроде степени серьёзности обвинений в растлении малолетних Корешем или вопросов, кто стрелял первым и кто именно поджигал дома, здесь предусмотрительно так и оставлены в темноте (к сожалению, неосвещённым в рамках сериала остался и на тот момент самый масштабный в истории США теракт в Оклахома-Сити, который ультраправый террорист назвал местью за трагедию в Уэйко). В общем, если вам всегда было слишком скучно переходить по ссылкам в правом нижнем углу этой рубрики и читать лонгриды, то лучшей альтернативы, чем «Уэйко» (в котором, в отличие от лонгрида, можно ещё и услышать, какой точно христианский рок играл Дэвид Кореш из окон осаждённого ранчо, и увидеть, какое именно выражение лица была у начальника ФБР, осознавшего катастрофичность своих приказов), так вот, лучшей альтернативы лонгридам не найти; пусть даже и близость повествования к публицистике здесь исключает какое-то либо цельное художественное высказывание или авторское видение.
Никита Лаврецкий
18. «Pop Team Epic»
Molehill Picture Company
На этой неделе в прокат вышла вторая часть «Дэдпула» – супергеройской франшизы, которая в теории должна бесстрашно деконструировать и безжалостно измываться над осточертевшими тропами супергеройского жанра. Легко предсказать, что на практике в фильме будет слишком много как бы серьёзных драматических моментов и не будет и десятой доли той лихости, с которой абсурдистский аниме-сериал «Pop Team Epic» про двух самых ироничных японских школьниц оскверняет розововолосый труп родной аниме-индустрии.
Конечно, нужно оговориться, что на телевидении в принципе возможно куда больше, чем в блокбастерах, но «Marvel» даже здесь на риск не пошли и ещё до премьеры отменили действительно дерзкий анимационный сериал про Дэдпула от Дональда Гловера. «Pop Team Epic» же делает художественный риск своим основным инструментом привлечения внимания: одних только стилей рисунка здесь сменяется десяток (от ироничного пейнт-стиля и восьмибита до кукольной и песочной (!) анимации). При этом одной лишь анимацией дело не ограничивается: здесь, например, есть сегмент с симпатичным молодым аниматором из Франции, который в каждой серии сначала что-то говорит по-французски без субтитров, а потом показывает идиотский 3D-скетч про приключения героинь с багетами; в ещё одном скетче героини попадают в недорисованное фэнтези-аниме, после чего насильно заставляют окружающих их героев импровизировать на заданные комедийные темы – тут камера переключается на актёров озвучки, которые устраивают скандал прямо в студии. Как и положено авангардному скетч-шоу, половина из всех экранизаций оригинальных невменяемых стрипов здесь вообще не похожа на шутки в каком-либо общепринятом виде, а принцип Монти Пайтонов о повторённой дважды шутке, которая становится в два раза смешнее, доводится до абсолюта: каждая серия повторяется в эфирной сетке второй раз подряд с разницей лишь в замене актёров на представителей противоположного пола (в том числе и актёров, скандалящих в студии). Конечно, всё это может показаться слишком непонятным для человека, малознакомого с аниме в принципе, но если вам кажется, что вы понимаете, что такого забавного в идее начать свою первую серию с фейкового, но не отличимого от реального вступления-заставки, в котором на обычного аниме-школьника вешаются одноклассницы и сводные сёстры, только чтобы в буквальном смысле разорвать эту заставку с криком «Нет!», – то для того, чтобы пропускать это шоу у вас веских причин, кажется, нет.
Никита Лаврецкий
19. «The Carmichael Show»
NBC
Д жеррод Кармайкл – американский 30-летний комик, чьи любимые биты обычно о том, как он был бедным всю жизнь, и, заработав денег, хочет скупить все кроссовки в мире и дымить в лицо беднякам дорогими сигарами. Это описание неплохо передает атмосферу его ситкома, где простая семья Джеррода сидит преимущественно в гостиной и обсуждает различные актуальные темы: вербальное согласие, депрессия, массовая стрельба, превосходство таланта над моралью. То, что вы, скорее всего, хотели бы обсуждать со своей семьей и друзьями, но не делаете. А если и делаете, то вряд ли так же легко и остроумно.
В «Шоу Кармайкла» нету никакого сюжета или серьезной эволюции персонажей. В нем есть пять прорисованных стереотипных характеров (старомодные родители, подружка-отличница, бестолковый брат и Тиффани Хаддиш; все ужасно милые), которые каждую серию целенаправленно набрасываются на горячую социальную или культурную тему. Главный герой ситкома – это диалоги мнений. Если вы читали «Афишу», «Медузу», Wonderzine или даже английский интернет, то все эти рассуждения вы и так знаете в 2018-м. Но что может предложить «Шоу Кармайкла» – это двадцать минут смешных рекапов в виде милых семейных шуток от пяти симпатичных персонажей, без злобы и идиотов в комментариях. Даже то, что к финалу первого сезона вы уже будете примерно знать, какие аргументы на любую тему у того или иного персонажа – это не мешает. Предсказуемость персонажей в самые мрачные моменты ситкома считывается как комфорт и безопасность, к которым в гостиную хочется возвращаться каждую неделю.
И все это в виде старомодного мультикамерного ситкома (это те, в которых сцены снимаются несколькими камерами в присутствии живой аудитории). Что добавляет скромного обаяния в тяжесть некоторых поднимаемых неоднозначных тем. Но все эпизоды все равно закончатся смехом. Даже если главный персонаж чуть не умер в ситуации массовой стрельбы, в финале семья найдет способ посмеяться над ситуацией (стрелком была женщина) и жить дальше. Разговоры и смех – лучшее лекарство.
Андрей Пожарицкий
20. «Peter Kay's Car Share»
BBC One
К онцовка второго сезона «Car Share», в которой этот эфемерный сериал о двух работниках супермаркета, разговаривающих ни о чём по пути на работу, превращался в по-настоящему грустный и искренний мьюзикл, стала одним из самых заметных пиков телевидения последних пары лет. В родной Англии сериал успел стать чем-то вроде поп-культурного феномена: фанаты сначала подписывали петиции, призывающие создателей сделать продолжение, а потом за считанные минуты скупали тысячи билетов на благотворительный показ двух получасовых спешлов. В конце мая спешлы наконец показали и на телеканале BBC, вот только художественная необходимость дополнения идеальной финальной сцены второго сезона аж двумя новыми эпилогами так и осталась под вопросом.
Первый спешл, в качестве эксперимента целиком сымпровизированный обаятельными актёрами (режиссёр и сценарист Питер Кей и волшебная Сиан Гибсон снова мило соревнуются в показном невежестве), оказался не относящимся к основной сюжетной линии и только дополнил вселенную сериала ещё большим ощущением многомерности героев. Ко второму спешлу, который лишил центральную романтическую линию неоднозначности, куда больше вопросов, но и здесь нужно отметить, что Кей ни разу не пошлит даже в самые удобные для этого моменты. У него есть магическое умение совмещать совершенно плоское простодушие и высокую поэзию повседневности: слушая посвящённую себе песню, Кэйли воображает грузного Джона участником бой-бэнда, поющего под дождём, и эта сцена производит скорее даже не комический эффект, а просто выглядит как подлинное зеркало души одинокой 40-летней продавщицы; в лучших традициях английских ромкомов Ричарда Кёртиса герои на старте собственных отношений проводят десять минут за циничным разбором вульгарных деталей печатного приглашения на свадьбу коллег – кто же станет спорить, что именно так и выглядит реальная, немыльная романтика.
В начале нулевых годов Питер Кей уже выпускал прекрасный сериал о простой поэзии трудовых будней – высокохудожественный ситком «Phoenix Nights», который для англичан стоял в одном ряду с выходившим одновременно с ним «Офисом» Джервейса и Мерчанта. В последующие годы Кей успел стать рекордсменом Гиннеса за самый популярный стендап-тур в истории, но всё равно не добился глобальной славы, сравнимой со славой Джервейса. Ничего удивительного: с самыми большими поэтами чаще всего так и случается, что кроме соотечественников их мало кто может по-настоящему понять и оценить.
Никита Лаврецкий
21. «A Very English Scandal»
BBC One
В Англии начала 60-х популярный депутат либеральной партии Джереми Торп ведёт преступную двойную жизнь гомосексуала (в Англии начала 60-х геи всё ещё вне закона). Вот только жизнь эта больше похожа не ежедневную борьбу в отсутствие элементарных гражданских прав, а на низкопробный фарс: самодовольный харизматик Торп будто бы получает отдельное удовольствие от опасности игры, когда проводит первую ночь с очередным молодым любовником (манерным деревенским конюхом Норманом Скоттом) на втором этаже дома собственной мамы, а потом перевозит поближе к себе в Лондон, даёт ему нежное прозвище Крольчонок и обеспечивает жильём и деньгами. Через какое-то время роман, естественно, закончится, а вместе с этим проблемы у амбициозного политика только начнутся: скандалист Скотт начнёт обращаться в полицию, к журналистам и к маме всё ещё любимого им Торпа с претензией, что Торп не вернул ему трудовую книжку; опасаясь большого гей-скандала, Торп то ли в шутку, то ли всерьёз скажет своему ближайшему товарищу по партии и доверенному человеку в сексуальных вопросах, чтобы тот придумал, как можно убить бывшего любовника.
Документальный материал о проблемах геев в консервативной Англии прошлого, казалось бы, должен выливаться в такую правильную и актуальную историю о прогрессивных социальных процессах, какие обожают на всяких там наградных шоу. Вот только сценариста «Очень английского скандала» – создателя великих экзистенциальных трагикомедий из жизни манчестерских геев «Queer as Folk» и «Cucumber» Расселла Т. Дэйвиса – «правильные» истории интересуют, кажется, куда меньше, чем истории правдивые, изображающие не социальные проблемы и тренды, а отдельных людей во всей их неопрятной человечности. Здесь он, конечно, не выходит так уж далеко за стандартные рамки и клише жанра биопика (мини-сериал поставил режиссёр «Королевы» и других чисто ремесленнических докудрам Стивен Фрирз), но при этом умудряется привнести элемент красивой человеческой парадоксальности во всех, без исключения, героев (вплоть до убийц-недотёп и шестёрок-предателей) и в самые неудобные ситуации (определить, является ли первая ночь Торпа и Скотта смешной неловкостью или же страшным абьюзом, на вид решительно невозможно). Вот скандальный гей Норман Скотт без причины плачет в туалете посреди судебного процесса, а циник и манипулятор Джереми Торп в самый худший момент своей жизни тепло улыбается и благодарит жену за ужин – именно такими простыми фразами сценарист-кудесник РТД уверенно рисует очередное полотно, восхваляющее человечество во всей его странности и несуразности.
Никита Лаврецкий
22. «Limmy's Homemade Show»
BBC Two
В эфире рубрика никому не нужных новостей из жизни лузеров альтернативной комедии: на следующий день после нашей апрельской публикации о самодельном скетч-шоу «crush500» комика Сэма Хайда его канал на ютюбе с сотнями юмористических видео разной степени гениальности был навсегда удалён за нарушение «правил сообщества» (новых видео на канале не было уже несколько месяцев, поэтому более точную причину назвать трудно); при этом на днях состоялся-таки долгожданный выход второй серии собственно шоу «crush500», большую часть которой Хайд проводит за настойчивыми требованиями массажа у скрывающихся от камеры работниц стрёмных тайских заведений его родного Провиденса. Тем временем на другой стороне океана в скетч-комедию вернулся ещё один лидер альтернативной комедии последних десяти лет – шотландец Брайан «Лимми» Лимонд, который после закрытия своего скетч-шоу на BBC, казалось бы, с концами погряз в летсплеях на твитче. Поразительная синхронность здесь состоит в том, что концепция, с которой экспериментатор и абсурдист Лимми вернулся на BBC, совершенно идентична концепции шоу «crush500»: своё буквально так и названное «Самопальное Шоу» Лимми, управляясь с селфи-палкой, снял с самим собой во всех ролях прямо в собственном доме и паре окрестных локаций родного Глазго. И если распространяемый только для платных подписчиков Хайда и состоящий наполовину из мемов только этим подписчикам и понятных «crush500» может показаться недоступным простым смертным деликатесом, то новый пилот Лимми с его универсальным языком комедии не только перезалит везде, где можно, но даже и переведён на русский.
В трёх сезонах классического «Шоу Лимми» Лимонд добивался стабильно уморительных результатов даже в рамках, казалось бы, очень узких концепций: самыми западающими в память героями скетчей стали вечно лежащий на диване в полудрёме наркоман Ди-ди, пугающийся странных перемещений предметов по комнате, и грустный ведущий телеквеста Фэлконхуф, без конца нарывающийся на не совсем приятные звонки телезрителей. С упрощением условий производства до совсем спартанских границы выдающейся фантазии комика, кажется, только расширяются, а в кадре воцаряется атмосфера скромной, но пленительной комедийной магии: Лимми жалуется об одной кривоватой плитке на стене собственной ванной и сам же играет прибывающего по вызову сварливого плиточника; экскурсия по краеведческому музею оборачивается параноидальной тирадой о важности холодного оружия при случае ядерной войны; в целях побороть депрессию после взгляда в зеркало на собственное сорокалетнее лицо один Лимми предлагает второму сыграть в странную игру с пальцами, и этот сюр вызывает в равной степени подлинные смех, грусть, тревогу. Эффективность и плотность этих 30 минут материала, созданного после пяти лет отпуска, оказывается просто предельной: Лимми на пике творческой формы одинаково убедительно играет сразу по три уморительные роли в одной сцене, монтирует скетчи с их же мета-деконструкциями и даже режиссирует мини-хоррор, на полном серьёзе способный составить конкуренцию лоуфайным приёмам из «Внутренней империи» Дэвида Линча.
Никакое продолжение этого волшебного пилота всё ещё не анонсировано, но хороший знак видится в том, что шотландское BBC в принципе не против сотрудничать со своим главным гением даже в условиях полной творческой свободы и автономности последнего. Именно в таких условиях и рождаются по-настоящему великие вещи, достойные долгих лет ожидания, и Лимми остаётся только позавидовать и искренне пожелать скорых творческих успехов.
Никита Лаврецкий
23. «Flowers»
Channel 4
Со времён событий первого сезона члены самой депрессивной английской семьи Флауэрсов, кажется, сумели пойти каждый по своему личному пути к самореализации, но при этом достигнуть нового уровня совместной дисфункциональности и разобщённости. Детский писатель Морис (отец семейства) после нескольких неудачных попыток суицида наконец-то активно лечится от депрессии; его жена Дебра написала собственную нон-фикшн книгу об опыте замужества за дьяволом и теперь наконец-то понимает, что с Морисом жить больше не может; биполярная дочь Эми в открытую встречается с 50-летней лесбиянкой и одержимо пишет экспериментальный мьюзикл своей мечты; даже сын-недотёпа Дональд и тот умудрился открыть собственный сантехнический бизнес и хромая, с горем пополам сделать первый шаг по налаживанию своей романтической жизни. Как и в случае с первым сезоном, этот уникальный по всем параметрам ситком сулит зрителям ровно столько же остроумных неловкостей, сколько и по-настоящему болезненных откровений из семейной жизни.
Создатель сериала «Flowers» (а также режиссёр волшебных экзистенциальных кинокомедий «Black Pond» и «The Darkest Universe») Уилл Шарп и раньше работал на телевидении по лекалам авторского кино, но именно во втором сезоне сумел отыскать подлинный эмоциональный центр своей истории в самом неожиданном месте – в своей собственной второстепенной роли Шана, неуклюжего и наивного японского иллюстратора со смешным акцентом, которого Морис Флауэрс зачем-то поселил в собственном сарае. Финальная серия сезона, целиком посвящённая флэшбеку об оригинальном прибытии Шана в скрипучий особняк семейства Флауэрсов, вызывает болезненное чувство, что настоящую трагедию все мы проворонили мимо ушей, и достигает той подлинно поэтической недосказанности, какая ещё ни разу не возникала на малом экране за тот неполный год, что прошёл с душераздирающего финала «Твин Пикса».
Никита Лаврецкий
24. «Patrick Melrose»
Showtime
Вполне возможно, что мы погорячились, называя в прошлом выпуске рубрики «Лень вставать» семью Флауэрсов из одноимённого сериала «самой депрессивной английской семьёй», ведь семья Мелроузов, появившаяся на английском телевидении в этом году, может составить в этом звании серьёзную конкуренцию. Её члены только и делают, что обращаются друг с другом с не то что несемейной – нечеловеческой жестокостью, а заглавный герой Бенедикта Камбербэтча ещё и утопает в саморазрушении, лишь в редкие моменты сознательной жизни решаясь на очередную попытку не просто забыться, а действительно побороться с психологической травмой детства. Родителей в этой бесконечно безнадёжной семейной саге исполняют Хьюго Уивинг и Дженнифер Джейсон Ли, и оба доводят едкость своих перформансов до степени гротеска.
Если бы «Патрик Мелроуз» был полнометражным фильмом, то вряд ли бы сыскал такой большой успех – ну травма детства и травма детства, что с того, а вот каких-то особых визуальных находок или оригинальных драматических ходов здесь не найти. Но ведь это и не фильм никакой, а сериал, и промежутки между сериями, во время которых зритель имеет шанс обдумать кусочек увиденного, параллельно проживая собственную жизнь, дарят истории по ту сторону экрана тот объём и глубину, которые обычно дают разве что толстые романы – даже те, которые, рассудив трезво, трудно было бы назвать выдающимися.
Никита Лаврецкий
25. «On Cinema X»
Youtube/Adult Swim
Если предыдущие девять сезонов самой странной пустопорожней передачи о кино «On Cinema» базировали свой эмбиентный юмор (в этом абсурдистском шоу по кругу повторяются примерно три шутки о некомпетентности его ведущих, нанизанные на их идеально идиотские манеры) на ощущении крайней стабильности заявленного формата (передача без видимых изменений пережила такие катаклизмы, как смерть новорождённого сына ведущего Тима Хайдекера, и пожар, обезобразивший его лицо), то новый, десятый по счёту сезон, наоборот, расшатывает местные устои вплоть до момента полного краха. В течение десяти серий нового сезона Хайдекер, чьи активы оказались заморожены после судебного процесса по делу о смерти вейповавших на его музыкальном фестивале подростков, ради спасения шоу сначала оказывается вынужден продавать в эфире альтернативные пищевые добавки (отсылка к бизнес-схеме лидера мнений американских правых Алекса Джонса здесь не заходит на территорию пошлости благодаря аутентичности деталей брендинга и риторической технике Хайдекера-телепродавца), затем спускает последние деньги на перезапуск шоу в формате виртуальной реальности (благодаря этому центральные три серии сезона чисто физически очень сложно смотреть), после чего каким-то сложным легальным образом бренд «On Cinema» через созданный Хайдекером благотворительный фонд попадает в руки родителей погибших на том самом фестивале подростков, и те совершают финальный и самый страшный удар в спину формата: понижают Хайдекера до должности объявителя начала и конца эфира, а его штатного киноэксперта повышают до полноценного ведущего. Зная степень мегаломании Хайдекера, нетрудно догадаться, что иначе как эмоциональным взрывом этот сезон закончиться не может.
«On Cinema» можно воспринимать не только как три шутки, играющие по кругу десять сезонов подряд, но и просто одну затянувшуюся, как никакая другая в истории комедии, шутку, звучащую примерно так: «Эмоционально и профессионально несостоявшиеся люди неминуемо создают свой персональный ад». В таком случае, этот десятый сезон – это тот момент авангардного стендап-перформанса, когда нервные смешки из зала уже несколько часов как закончились, и теперь самому стендаперу интереснее, чем кому-либо ещё, упереться в предельные границы абсурда, а три последних, самых искушённых зрителя, до сих пор сидящие в зале, получают несравненное удовольствие от происходящего, будто бы они тоже принимают участие в создании великой шутки одним своим присутствием и вниманием.
Никита Лаврецкий
26. «Comedians in Cars Getting Coffee»
Netflix
Накануне начала съёмок нового, десятого по счёту сезона веб-сериала «Comedians in Cars Getting Coffee» с без пяти минут миллиардером Джерри Сайнфелдом за рулём мы писали о том, как никто из приглашённых на кофе знаменитостей не рискует едко пошутить на тему его мемового дебюта в жанре трёхмерной анимации про пчёл «Би-муви». И вот, пожалуйста: в открывающем новый сезон эпизоде поместился не только вежливый разговор с комиком Заком Галифианакисом, но и целая серия альтернативного ток-шоу «Between Two Ferns» с последним в качестве ведущего. В этом шоу, по своему тону являющемся полной противоположностью «Comedians in Cars Getting Coffee», Галифианакис традиционно доводит фамильярность до абсурда, и, конечно, про пчелиный мультик Сайнфелда тоже успевает пошутить. Для Сайнфелда, с его паталогическим интересом к вежливости и социальным устоям, даже эта серия – что-то вроде прорыва, но к эпизоду с участием Нила Бреннана он настолько разряжает атмосферу, что Бреннан этот признаётся, что видел только серий пять ситкома «Сайнфелд» («Каждый раз, когда я включал твоё шоу по телевизору, вы волновались по поводу какого-то пиджака»), на что Сайнфелд отвечает, что видел только пару скетчей из созданного Бреннаном классического «Шоу Шапелла». Конечно, даже вежливый и стерильный разговор богатых и успешных людей, какие случаются в большой части серий этого лёгкого веб-сериала, бывает интересно послушать, но после таких признаний живость разговора о юморе, естественно, только растёт.
Сам Сайнфелд любит повторять, что он не смог бы работать ведущим вечернего ток-шоу, потому что он не может разговаривать с теми людьми, которые ему не нравятся. Особого таланта для ведения такого ток-шоу у этого комика, кажется, действительно нет, и на каждую серию, где тот вдохновенно вспоминает непримечательные школьные годы в компании своего нью-йоркского друга Алека Болдуина, приходится по неловкой серии вроде той, где Сайнфелд приглашает голливудского актёра Кристофа Вальца или своего кумира Джерри Льюиса и вместо человеческого разговора на зрителя обрушивается лавина из скучной лести, аутистичных сайнфелдовских наблюдений о поведении официантов, его же повторяющихся тезисах о природе комедии и, наконец, просто тихих пауз с двумя людьми в машине, которым практически нечего друг другу дать. С другой стороны, если вам симпатичен этот практически не меняющийся с годами еврейский зануда, то и холостые серии будут для вас работать, пусть даже и за счёт одного-двух удачных стендаперских наблюдений, найденных Сайнфелдом в прямом эфире.
Никита Лаврецкий
27. «Разочарование»
Netflix
Молодая принцесса Воображляндии пьет вечера напролет и не оставляет надежды затащить в постель хоть кого-нибудь, кто не знает, что она принцесса. У принцессы суровый отец, мачеха-змея (буквально) и вереница отвратительных женихов-королевичей на пороге. Хочется сказать, что ее жизнь кардинально меняется, когда в замке разом объявляются ищущий приключений эльф-болван и подосланный таинственными колдунами демон из ада, но нет, в ее жизни абсолютно ничего не меняется.
Новый сериал Мэтта Грейнинга держится того же типа и темпа шуток, что и предыдущие шоу, принесшие ему славу: как и «Симпсоны» с «Футурамой», «Разочарование» полностью состоит из плотно состыкованных визуальных гэгов, словесных каламбуров, поп-культурных и коротеньких контекстных шуток. Для любителей, скажем, классических сезонов «Симпсонов» это скорее плохая новость: ничего даже похожего на психологическую глубину Гомера Симпсона и его родственников и соседей «Разочарование» предложить не может. Принцесса все время пьет, дерется и ноет. Эльф все время тупит и нюнит. Черный сатаненок все время басит плохие советы и огребает, как будто он дворовой кот. Хорошая новость в том, что на кое-что из лучших времен Грейнинга сериал все же похож: весь он представляет собой огромное, чрезвычайно скрупулезно выстроенное и снабженное полоумной, но железной внутренней логикой развитие тех эпизодов «Симпсонов», в которых герои творили бедлам на Хэллоуин.
В качестве расслабленного горячечного бреда по мотивам средневековья «Разочарование» неплохо работает первые семь эпизодов из десяти, а в последней трети сезона вообще становится комедийным эквивалентом (критики, не играющие в видеоигры, пишут «Игры престолов», но на самом деле) «Ведьмака». Подхода серьезнее он вряд ли выдержит, но хорошая комедия – это уже достаточно.
Антон Серенков
28. «Острые предметы»
HBO
Красивая, но какая-то замученная, потягивающая водку из бутылки минеральной воды и кутающаяся в мешковатую одежду, журналистка прибывает в родной городок с редакционным заданием. В городке кто-то задушил девочку-подростка, еще одна девочка числится пропавшей. Полиция по какой-то головоломной логике думает на брата одной девочки и отца второй, а журналистка ни на кого не думает: для нее мучение даже общаться с элегантной матерью-богачкой и чумовой младшей сестрой.
«Острые предметы» – второй за два года сериал, полностью отснятый канадцем Жан-Марком Валле. Как и в случае с «Большой маленькой ложью», шоураннером сериала числится другой человек, так что формально эти сериалы сложно назвать авторскими. Однако почему бы не признать за авторскую волю упорный отказ Валле брать на себя общее руководство и стремление каждый раз вписываться именно в экранизации популярных женских романов. Прохладное отношение к материалу составляет значительную часть повествовательной стратегии Валле в обоих сериалах, ему как будто важно относиться к описываемым событиям отстраненно. И если в «Большой маленькой лжи» о Валле с его художественными методами приходилось вспоминать только в редких перерывах между выкаблучиванием целого ансамбля больших актрис в разгуле, то «Острые предметы» ему и впрямь впору.
Прижукнувшаяся и перенервничавшая где-то за кадром до полного эмоционального выгорания Эми Адамс смотрит на мир, болезненно прищурившись. Поселковый полицейский опасливо приглядывается к горожанам и боится сказать лишнее слово. С городским полицейским никто не разговаривает. Мама-богачка говорит так много, что это становится убаюкивающим белым шумом. Ее муж в красивых штанах сидит под своей стереосистемой и глушит себя старомодным джазом. Всех донимают рваные флэшбеки, все потеют, как черти, каждая травинка дрожит и гнется под холодным ночным ветерком. В формальном отношении «Острые предметы» – шедевр вроде зимней содерберговской «Мозаики». Одна только изощренная работа со звуком и полыхающими где-то на периферии зрительского внимания многозначительными ретро-песнями способна дать пищу для размышлений на часы (да уже и дала), а у Валле есть еще, скажем, получасовая сцена на сельской ярмарке, где абсолютно все герои сериала устраивают игру в мучительные гляделки не то как у Серджо Леоне, не то как в «Мадам Бовари».
Плохая новость в том, что автор книжки-оригинала – Гиллиан Флинн – совсем не Флобер. Она сочинила, например, «Исчезнувшую», и вся содержательная часть сериала представляет собой такой неизобретательный палп по мотивам Фолкнера и прочих писателей-южан, что чем дальше, тем сильнее благородная заторможенность Валле начинает бесить. Впрочем, даже в последних сериях, где галиматья сюжета поневоле начинает съедать все формальные приемы, Валле держится достойно и некоторые сцены даже прямо вытягивает. В общем, это определенно одна из самых удачных штук на серьзном мейнстримном телевидении года, а дальше уже все зависит от вашей привередливости.
Антон Серенков
29. «Stath Lets Flats»
Channel 4
Англичанин греческого происхождения Статис работает в риэлтерской конторе своего отца только благодаря тому, что это контора его отца. У Статиса по жизни всё валится из рук, он буквально не может связать двух слов, не говоря уже о том, чтобы сдать кому-нибудь средненькую квартиру. При этом он не устаёт напоминать местной карьеристке Кэрол о том, что вот-вот унаследует место руководителя фирмы. Кроме них двоих в офисе работает, например, похожий на белорусского актёра Алексея Свирского скромняга Ал и проходит стажировку сестра Статиса Софи, которая любит обмениваться с Алом только им двоим понятными шутками. Например, такими: «У Кардашьян такие большие попы, что им не нужны стулья». В ответ Ал заливисто смеётся.
То, что описывается выше, наверное, трудно будет назвать сильной ситкомной концепцией или стройной «персонажной библией». Всё потому, что создатель сериала и исполнитель заглавной роли Джейми Деметриу действует тоньше, предпочитая хлёстким комедийным панчам маленькие, эмоционально точные детали, подмеченные в общечеловеческом опыте социальной неловкости. В худшие моменты ему всё это не удаётся, и эфир заполняется просто смешным слэпстиком, а в лучшие – сериал приобретает форму импрессионистской оды чистому счастью дружбы.
Такой одой уже был абсурдистский веб-сериал Деметриу и его друзей «Year Friends» (серии они режиссировали по очереди), разве что на этот раз всё вышло даже изящнее. Тот веб-сериал эффективно работал на то, чтобы принести своим участникам телевизионные контракты; телевизионный сериал «Stath Lets Flats», хочется верить, обеспечит всему без исключения актёрскому составу как минимум десятилетия второстепенных ролей в голливудском кино – такие они здесь все естественные и обаятельные.
Никита Лаврецкий
30. «Succession»
HBO
Ч етыре разной степени нелепости и профессиональной состоятельности наследника 80-летнего медиамагната, переживающего инсульт, вступают в закулисную борьбу за власть над семейным бизнесом, но оказывается, что шотландских капиталистов старой закалки одним только инсультом не сломать.
Опасения по поводу нового драматического сериала производства HBO «Succession», озвученные нами в гиде по сериалам лета, подтвердились, но только частично. Конечно, чудесным образом распространить энергию режиссуры мастера кинокомедии Адама Маккея, продемонстрированную в пилотной серии (готовясь к вступлению в должность CEO, средний сын Кендалл громко подпевает Beastie Boys на заднем сидении своей машины), на все остальные серии, снятые режиссёрами меньшего калибра (больше рэп Кендалл в этом сезоне не читает), продюсерам не удалось. Зато точные, блестяще парадоксальные характеризации главных героев, заданные сценаристом Джесси Армстронгом в той же премьерной серии (Кендалл этот смешно играет серьёзного бизнес-воротилу, но в ответственные моменты демонстрирует исключительно тенденцию к слабости и прогибам; его младший брат Роман изображает буквально форчановского тролля, неумело скрывая развитые ещё в детстве комплексы; старший брат Коннор – это фантастическое, но очень жизненное сочетание хиппи-либертарианца и невыносимого невротика-зануды с проблемой контроля агрессии; племянник-переросток Грег по прозвищу Яйцо притворяется идиотом, а на деле оказывается самым большим в сериале макевиаллистом; жениха сестры Тома играет Мэттью Макфейден на пике комедийной формы – одинаково уморительно мягкотелый в сценах с будущей женой и задиристый в сценах со своим подчинённым Грегом; наконец, властный глава семейства Логан Рой – это самый прямолинейный из персонажей, но британская театральная легенда Брайан Кокс и его делает бесконечно увлекательным и симпатичным), так вот, все эти характеризации вытягивают даже филлерные серии про семейную терапию и мальчишник в подземном клубе для богачей, а к концу сезона, как и полагается сериалу про обороты миллиардов, задают нешуточный саспенс.
Никита Лаврецкий
31. «Who Is America?»
Showtime
Спустя 14 лет после завершения своего классического «Da Ali G Show» английский комик Саша Бэрон Коэн возвращается на телевидение с новым шоу с провокационными розыгрышами политиков и ничего не подозревающих американских простаков. Предусмотрительно собрав команду мечты из старых коллег и новых звёзд комедии (например, Нейтана Филдера и режиссёра самой остроумной телесатиры на трампизм «Декер» Эрика Нотарниколы), Коэн добивается предсказуемо смешных результатов (ну а как иначе может быть с шоу, где реальных людей остроумно заставляют позориться на камеру), но, кажется, даже обладая максимальными за всю карьеру ресурсами (речь не только о десятке соавторов, но и сразу о шести новых персонажах, в которых переодевается Коэн), добивается минимального коэффициента полезного действия.
Несмотря на известный монтажный перфекционизм Коэна, якобы оставляющего только меньшую часть материала, невооружённым глазом видно, что из шоу можно вырезать не только львиную долю несмешных номеров, но и одного целого неудачного персонажа. И дело здесь не в том, что мастер кринж-комедии как-то обленился. Наоборот, для замшелого классика, отделённого десятком лет от последнего хита, он находится в прекрасной форме и всё ещё способен искренне смешить, вот только комедийный зайтгайст вокруг него изменился куда сильнее, чем он сам. Несомненно сильно обязанный Коэну Нейтан Филдер в своём шоу «Nathan for You» показал, что поставить человека в неловкое положение перед камерой – это ещё не самое смешное, что куда смешнее поставить себя в неловкое положение рядом с ним, и уже вместе отправиться вскрывать общечеловеческую неловкость. Самый филдеровский и по совместительству самый запоминающийся сегмент шоу Саши Бэрона Коэна «Who Is America?» – это скетч, где израильский армейский эксперт в его исполнении репетирует диалог о сюжетных перипетиях сериала «Девочки» с мужичком-консерватором, с которым они позже отправятся под прикрытием в виде двух транс-женщин на марш феминисток. К мужичку Коэн относится как к реальному человеку и строит с ним реальную эмоциональную связь, а потому сегмент выходит подлинно смешным.
Другое дело – снятое на скрытую камеру интервью с О. Дж. Симпсоном, в котором вообще ничего смешного не происходит (Коэну, видимо, кажется, что одного громкого участия Симпсона достаточно для состоятельности номера), или бесконечные интервью со скучными локальными политиками, которых подлавливают на неполиткорректных оговорках. Коэн в своём шоу с горем пополам претендует на центристскую позицию (и его ультралиберальный персонаж Доктор Нира Каин Н'Дегочелло – определённо один из самых смешных), но в худшие моменты всё равно выглядит скучным политическим снобом и придирой, а не комиком. С другой стороны, когда даже агрессивный консерватор-ютюбер Стивен Краудер в своём видео о внедрении в клуб студентов-социалистов показывает больше человечности и внимательности к зайтгайсту, становится ясно, что Саша Барон Коэн, увы, безнадёжно отстал от жизни в мире наступившего метамодернизма.
Никита Лаврецкий
32. «Golden Kamuy»
Tokyo MX/Crunchyroll
К 2018 году голливудские запасы развлечений в авантюрном/приключенческом жанре, кажется, полностью истощились. За поставку скучающим на диване зрителям продукта в одной из самых классических категорий убивания времени теперь чуть ли не в одиночку приходится отдуваться индустрии аниме: на японском телевидении продолжается сериал «Golden Kamuy» – увлекательное приключение, не теряющее даром времени и буквально с первых минут первой серии выходящее на скорости как минимум первых «Пиратов Карибского моря».
По сюжету аниме покрытый шрамами здоровяк Сугимото, промышляющий золотодобычей в заснеженных лесах острова Хоккайдо, однажды слышит от своего партнёра байку о большом кладе с украденным у племени айнов золоте и о карте, которая выбита в виде татуировок на 24 спинах сбежавших из тюрьмы заключённых. Благодаря случайной оговорке собеседника, Сугимото понимает, что всё это не просто байка, и за одно это осознание чуть не платится жизнью. Вот только Сугимото – это ветеран только что закончившейся русско-японской войны, на которой он кроме прочего заработал прозвище «Бессмертный», потому и смертельно опасная охота за сокровищами для него – это что-то вроде самого естественного на свете решения. В какой-то момент в качестве компаньона к нему присоединяется милая айнка-охотница Асирпа, благодаря которой короткие перестрелки, кровавая резня и изматывающие погони ради разнообразия перебиваются кулинарным шоу с рецептами традиционных блюд айнов.
В то время как почти любое голливудское зрелище в наше время оказывается тысячу раз перемерено и протестировано, в «Золотом божестве» царит свобода авторского воображения и хороший творческий анархизм. Твисты возникают из ниоткуда, но так лихо и ярко, что жаловаться не приходится; случайно встреченным по пути героев психопатам уделяется неоправданно много времени, но зато в них открывается подлинная экзистенциальная глубина, даже сотая доля которой не доступна злодеям «Марвела»; в реальном времени пересказанных кулинарных рецептов вроде как не ждёшь посреди приключенческого кино, но если так подумать, то почему бы и нет?
Никита Лаврецкий
33. «Norm Macdonald Has a Show»
Netflix
Может ли ток-шоу вызвать чувство прекрасного и всерьёз повлиять на зрительское мировоззрение? Речь идёт не о словах какого-нибудь приглашённого гостя подкаста, а именно что о ток-шоу в целом – в качестве самостоятельного произведения искусства, чей эффект не зависит от конкретных гостей и сравним, например, с серьёзным фильмом или большим романом. В личном опыте автора этих строк пример такого шоу – это те четыре сезона английской телевикторины «Never Mind the Buzzcocks», в которых ведущий Саймон Амстелл делал всё возможное, чтобы поставить каждого гостя в неловкое положение, обнажив его своими неудобными репликами (внешняя троллеподобность Амстелла, естественно, была всего лишь продолжением его исключительной чувствительности и внимательности к людям). Новое нетфликсовское ток-шоу Норма Макдональда относится к этой же выдающейся категории простого разговора как подлинного искусства, не убивающего время (как делает большинство подкастов), а насыщающего его красотой.
Как это часто и бывает с подлинным искусством, механизмы, с помощью которых Макдональд строит свою передачу, далеко не очевидны; он, кажется, сознательно не стремится выставлять их напоказ. Один заметный элемент творящейся магии – это то, что Макдональд последовательно отказывается от всяческого следования формату и скучному этикету существующих вечерних шоу (в основном работающих как средство саморекламы гостей). После того, как большая часть серии состоит из непостановочных несуразиц на съёмочной площадке с участием гримёров и реквизиторов, летящих на пол предметов и отпрашивающегося в туалет соведущего (Адам Игет – это настолько анти-комик, что большинство людей не в курсе, что он вообще какой-то комик), гости сами начинают вести себя на новом уровне расслабленности и эмоциональной обнажённости. Норм снова играет старого блаженного дурачка (из всех гостей один только Дэвид Спейд видит его насквозь и открыто высмеивает эту пседвонаивность) и между своими фирменными глупыми шутками («Скажи, Норм, ты вообще синефил?» – «Нет, я не синефил. Меня однажды обвинили в синефилии, но у них не было доказательств!») задаёт прицельные вопросы, настолько простые и прямые, что кроме него задать их некому (вопрос для легендарной ведущей судебных шоу судьи Джуди: «Скажи, как изменились твои отношения с родственниками после того, как ты стала супербогатой?»; вопрос для 80-летней Джейн Фонды, пришедшей в студию с 13-летней собакой: «Как ты думаешь, кто дольше проживёт – ты или твоя собака?»). При этом главным козырем Макдональда остаётся его непревзойдённая подвижность и способность импровизировать: когда надо, он гостей долго и внимательно слушает; в другие моменты бессовестно их перебивает, мигом разворачивая тему разговора на 180 градусов. Превратить в уморительный номер он, кажется, может вообще любой жест или фразу; этой его суперспособности посвящён и легендарный сегмент «Шутки», стартовавший на ютюбе ещё пять лет назад: здесь Норм чисто с помощью тайминга и интонации старается вытянуть напечатанные на карточках нарочито плоские шутки (хотя зрителей в студии и нет, съёмочная группа часто искренне смеётся) и предлагает гостям с собой в этом деле потягаться. У гостей шутки обычно проваливаются, и тогда Норм предлагает им вторую попытку прочитать ту же самую шутку; сам он в безнадёжных случаях может оборвать чтение и выбросить карточку прямо на полуслове.
В некотором противоречии с авангардностью комедии Норма Макдональда (пускай «Нетфликс» и убрал из его репертуара все шутки про нереальность холокоста, по степени тонкости, свежести и способности заставить смеяться в голос Норм даже в 58 лет бегает круги вокруг всех своих конкурентов) состоит его собственная исключительно консервативная личность (медианный возраст десятка гостей сезона зашкаливает за 70 лет; в серии с кантри-звездой Билли Джо Шейвером Норм искренне сообщает, что «слушает любую музыку, только если это кантри»). Старомодная лояльность Норма время от времени играет с ним злую шутку: накануне выхода нового шоу он умудрился в одном интервью рассказать, как поддержал по телефону старых друзей Розанну Барр и Луи С. К., попавших в опалу; после чего в другом интервью был вынужден оправдываться за эти слова; не вспомнив во время извинений политкорректную замену слова «дебил», произнёс слово «даун» и был вынужден извиняться и за извинения тоже. И эта история, и та грустная реальность, что Норм проиграл все заработанные на комедиях с Адамом Сэндлером деньги в казино и теперь живёт в маленькой квартире с сыном, и то, с какой прыткостью он исполняет в конце каждого выпуска шоу прощальную песню из репертуара старых канадских телекомиков, – всё это делает сам факт его творческой деятельности в 2018 году каким-то сюрреалистическим, трогательным и просто-напросто чудесным явлением.
Никита Лаврецкий
34. «Пацанки»
Канал Пятница
Популярное стыдное удовольствие реалити-шоу «Пацанки» – это русская версия украинского тв-хита «Ад пацанкi да панянкi», где из девочек судеб разной трудности (малое количество подписчиков в инстаграме тоже для кого-то тяжелое испытание) пытаются лепить малоосознанный стереотип женского правильного поведения. Весь путь трансформации в бабочку документируется и нарезается в затянутый эксплутационный энтертеймент.
Сейчас начался третий сезон, который каждый год развивается одним и тем же проверенным и работающим способом. В xогвартс перевоспитания запускается толпа акцентированно девиантныx девочек, и некоторое время продюсеры упражняются в веселыx монтажныx нарезкаx пьянок и матныx каламбуров участниц, чтобы сильнее был заметен прогресс в будущем. Каждую неделю самыx незаметныx выкидывают. Но попадетесь вы, когда за спинами отбитыx участниц покажется простая и понятная детская боль и обида. Сентиментальная и трогательная часть передачи c личными историями и еженедельными занятиями с псиxологом – очевидно лучшая причина, зачем вообще кому-то это может быть интересно смотреть. Не дебильнейшие же конкурсы и испытания, которые не имеют отношения вообще ни к чему, кроме желания продюсеров передачи выразить свою «креативность». А вот удержаться и не пожалеть обиженныx маленькиx девочек, пусть это и якобы сексисткая и не самая благородная мотивация, – невозможно, даже если вы годами притворяетесь феминистом.
Пусть и под видом вымученного соревнования, «Пацанки» проговаривают прямой речью девушек множество бытовыx псиxологическиx истин и проблем, о которыx пока все еще не так легко на публике говорить, вроде детских травм, отношений с родителями, надругательств или страданий по поводу ненастоящиx стандартов красоты. Даже если проблемы на экране вас никак не касаются, определение проблемы, злость от нежелания признать проблему, принятие и в идеале какое-то разрешение в конце – все это производит терапевтический эффект. Реалити-шоу снимают в таких количествах, потому что это экономически выгодно: их дешево производить и их смотрит большое количество людей. Это как фастфуд, который быстро и часто даже весело утолит голод. В случае реалити-шоу это голод по чужим проблемам и ярким эмоциям на безопасном расстоянии, когда про свои не xочется думать или решать. Но кого ни спроси – все смотрят их мифическим «ироническим» xейт-вотч-способом. По приколу. Типа ну посмеяться над глупыми людьми. Но для этого ведь можно просто в зеркало посмотреть, а не тратить 20 часов личного времени.
Андрей Пожарицкий
35. «Атака Титанов»
Dentsu/FUNimation Productions Ltd.
В своём третьем сезоне самая популярная аниме-франшиза десятилетия совершает мягкую жанровую перезагрузку. Изменения видны уже в начальной заставке: под меланхоличную балладу с задвинутыми далеко на задний план ударными показываются главные герои, смотрящие на закат, и не показывается ни одного, собственно, титана. Титаны и в самом аниме ещё долго не появятся: вместо этого в новом сезоне речь идёт о противостоянии государственных спецслужб и подавшихся в партизаны протагонистов, придворных интригах и глобальных теориях заговора, меняющих весь контекст заглавного конфликта.
Подробно анализировать сюжет новых серий «Атаки титанов» оказывается несколько затруднительно: дело здесь не столько в желании автора этих строк избежать спойлеров, сколько в том факте, что сюжет этот усложняется в экспоненциальной прогрессии. С одной стороны, это заслуживает уважение: например, конфликт каждого нового сезона американского аналога «Титанов» «Игра престолов» становился всё примитивнее и одномернее; с другой стороны, в какой-то момент наложение бесконечного числа твистов, ретконов и драм второстепенных персонажей начинает не развлекать, а банально вызывает мигрень. Впрочем, нельзя сказать, что основную нить повествования сериал как-то сильно упускает из виду: сцены, где Эрен буквально теряет волю к жизни, понимая, что теперь ему придётся бороться не против каких-то абстрактных монстров-болванчиков, а против самих основ окружающей его цивилизации, – это именно та возвышенная правда существования, благодаря которой жанр фэнтези остаётся таким привлекательным.
Никита Лаврецкий
36. «Кенкен и инопланетяне»
Arte France
Спустя четыре года после внезапно оборвавшейся череды жестоких убийств (так и не раскрытых) в одной маленькой деревне на севере Франции снова относительно неспокойно. Два очень странных офицера полиции (один – страдающий лицевым тиком несовместимой с жизнью степени; второй – ездящий на автомобиле исключительно на двух колёсах из четырёх, как в фильме «Такси», с той лишь разницей, что половина таких поездок заканчивается аварией) пытаются расследовать происхождение чёрной жижи, в самые неподходящие моменты льющейся с неба на людей и коров, но никакой зацепки, кроме близлежащего лагеря беженцев, не находят. Тем временем возмужавший малыш Кенкен, своим крайне выразительным носом и общей отшибленностью напоминающий сельского жителя из «Майнкрафта», пытается найти себе девушку, с которой будет, как, собственно, бот, подолгу механически целоваться.
Лишившись во втором сезоне какой-никакой сюжетной интриги, сериал Брюно Дюмона, как и «Твин Пикс» во второй половине своего второго сезона, начинает жить собственной жизнью. Эта автономность порой по-настоящему впечатляет: Дюмон, кажется, отказывается от всякой режиссуры своих актёров-аутсайдеров, а вместо этого монтирует подряд несколько неудачных дублей подвисаний и странных звукоподражаний (французские комментаторы на форумах высказывают наивную теорию о том, что сериал Дюмона популярен на фестивалях только благодаря чисто выписанным субтитрам, скрывающим абсолютную некомпетентность актёров; её, конечно же, ничем не скрыть). Основным содержанием серий становятся даже не гэги, а именно что баги и глитчи: как если бы вы зашли на заброшенный четыре года назад сервер «Майнкрафта», чтобы посмотреть, чем там занимаются те самые сельские жители.
В своё время «Малыш Кенкен» был заметным фестивальным хитом и попал во многие топы года критиков, которые хвалили режиссёра Дюмона за смелый выход на территорию комедийного жанра. На самом деле Дюмон всегда без оглядки на зрителей и критиков снимал очень похожие фильмы, из раза в раз изображавшие идиллическую глупость провинции (начиная с дебютной «Жизни Иисуса» про дурачка Фредди, который любил кататься на мопеде), а меняющиеся мода и контекст делали из них то социальные драмы, то фэнтези, то комедии абсурда. «Кенкен и инопланетяне» ни в одном из известных на данный момент человечеству жанров вообще не работает и популярности даже среди фестивальных кинокритиков не заработал (тем, хочется верить, просто не хватило терпения дождаться одной из самых безумных концовок в истории кино), но это не то чтобы вина Дюмона. Он всё ещё занимается ровно тем же, чем занимался всегда, – а именно уверенными мазками рисует очень убедительную, но замкнутую в себе вымышленную планету красочных существ, сильно похожих на людей.
Никита Лаврецкий
37. «Секс в большом городе»
HBO
Все прогрессивное человечество в начале июня отмечало двадцатилетний юбилей сериала «Секс в большом городе». Сериал этот вроде бы и сейчас известный, но сложно так сходу сказать, кто конкретно его смотрит: в свое время установивший новую планку развязности разговоров на интимные темы и освеживший набор ромкомовских клише, сейчас его и похабным не назовешь, и особенно свежим в смысле драматургии. И тем не менее, если вы его по каким-то причинам не смотрели, то сейчас самое время посмотреть.
Сюжет, вдруг вы не знаете, такой. Уже не юная журналистка зарабатывает баснословные денжищи на своих еженедельных колонках о том, что она вот тут на днях подумала насчет отношений мужчин и женщин. Тем хватает и благодаря ее собственной вопиюще неупорядоченной личной жизни, и благодаря трем заостренно типизированным подругам (деловая, скромная, развратная), с которыми журналистка ест пирожные в кафетериях и устриц с шампанским в ресторанах прямо лоснящегося от жира Нью-Йорка конца 90 – начала 00-х. Сериал поставлен по сборнику колонок нью-йоркской журналистки Кэндэс Бушнелл и, как утверждают люди, его делавшие (ну или читавшие колонки), в первом сезоне из шести, колонки просто адаптировались в серии с небольшими правками. Этот первый сезон в сериале лучший и, в отличие от последующих, вполне бессмертный, по причине, кажется, авторами не вполне учтенной.
Все четыре главные героини превосходно изображены удивительно живыми и обаятельными при совершенно голливудской красоте актрисами; натурные съемки очень правдоподобного шика эпохи кажутся почти документальными; каждая серия устроена на французский манер как головное и рассудочное моральное рассуждение о конкретном аспекте отношений с неизменной победой любви в итоге – все это сериал будет делать до конца, но в полную силу это сработало, только пока сериал питался жизненной правдой изначальных колонок Бушнелл. За годы та дала столько интервью, что, в общем, и ежу стало ясно, что сериал можно считать для нее вполне автобиографическим, причем точки, где она привирает, видны сейчас вполне отчетливо, и рассказ от этого делается еще более жизненным. Скажем, осенью 2017-го Бушнелл была одной из немногих селебрити, которая даже не то чтобы заступилась за Харви Вайнштейна, а как бы впроброс, между делом рассказала, что в 90-е «одна ее подруга» как-то вечером пустила Вайнштейна к себе в номер, а потом приняла в подарок ноутбук и 30 тысяч долларов на работу над ее сценарием, и все это потому, что была вполне честно очарована этим уродливым, но харизматичным мужчиной, наговорившим ей комплиментов и правда разглядевшим в ней талант и истинное обаяние. Кэрри Брэдшоу именно про такие парадоксальные (и вечные в своей точности и тонкости наблюдения за женской психологией) истории настрочила сотню колонок – сидя в полумраке чудесно и отчетливо ей не по карману обставленной квартиры, в изящных шортиках, прикуривая тонкую сигарету, щуря глаз на мерцающий монитор новенького ноутбука; всегда молодая, всегда кем-то увлеченная, всегда свободная.
Антон Серенков
38. «Year Friends»
Blink Industries
В нашей рецензии на одно из главных комедийных открытий года — в равной степени душевный и искромётный ситком «Stath Lets Flats» — мы упоминали, что телевизионные контракты его актёрам и создателям, кажется, принёс веб-сериал «Year Friends». Это был не просто занимательный факт – веб-сериал этот действительно абсолютно стоит просмотра и сам по себе.
В центре анархического сюжета – шестеро друзей, каждый со своей характерной чертой. Джейми Деметриу, как и его герой в «Stath Lets Flats», не может связать два слова, так что часть его диалогов дублируется субтитрами; Алу осталось жить полгода, и он по этому поводу составил список желаний («Какая скукотища» – говорят друзья); Джоно обладает странной фобией по отношению к подъёму по ступенькам, ну и так далее. 12 серий, написанные и поставленные каждый раз новым участником труппы, соответствуют 12 месяцам 2016 года. Сюжеты серий варьируются от серий про новогодние резолюции, про свидания, про свадьбу и про похороны до эпизода, целиком происходящего в самой странной на свете актёрской академии, существующей только во сне героини Натасьи Деметриу (её дико весёлых перформансов в двух упомянутых сериалах уже достаточно, чтобы признать в ней комедийную легенду на века).
Что же такого умопомрачительного должно быть в полулюбительском веб-сериале группы вчерашних английских студентов университета, чтобы им сразу вручили телевизионные контракты? Да, в общем-то, ничего: в худшие моменты «Year Friends» так и выглядит, как плохо записанное невыразительное дуракаваляние, которое только что интеллигентные лица и вытягивают. Во время написания сценария у друзей было только одно правило – чтобы никто не мог вспомнить, что похожую шутку уже кто-то когда-то делал. Поэтому в лучшие моменты они и отмачивают такие блестяще спонтанные и неописуемо сюрреалистические номера, какие только молодым английским интеллигентам и под силу.
Никита Лаврецкий
39. «Detectorists»
BBC Four
BBC-шное драмеди «Detectorists» совсем не похоже на типичную английскую комедию, злую и эксцентричную, а скорее напоминает сандэнсовское инди: начиная от нежного фолка в саундтреке и красивых пасторалей Эссекса вплоть до изящного сочетания глупых шуток и по-своему трогательных героев. Актёр, режиссёр и сценарист Маккензи Крук не только даёт себе и своему экранному товарищу Тоби Джонсу, кажется, первые в карьерах обоих характерных актёров романтические роли, но и успевает всерьёз поразмышлять о том, как вообще выглядит мужественность в 21-м веке. Герой Крука в свои 40 не спешит взрослеть и проводит дни с металлодетектором наперевес, будучи неспособным без помощи заботливой и сильной молодой жены (и пинков строгой тёщи) ни найти работу, ни купить дом. В это же время герой Джонса переживает драматическую арку, связанную с собственным страхом воды и намечающемся свидании с девушкой, живущей на барже. В решающие моменты героям-слакерам приходится делать волевые шаги на пути к самореализации, которые, разумеется, сопровождаются чередой неловких ситуаций и болезненных фейлов.
Месяц назад сериал «Detectorists» красиво завершился на высокой ноте своего третьего сезона. Как обычно и бывает с действительно душевными вещами, зрителям ничего не оставалось, как до последних мгновений последней серии сжимать кулачки в надежде на то, что персонажи всё-таки найдут своё желанное сокровище – даже если все и так понимают, что оно всё это время находилось совсем рядом.
Никита Лаврецкий
40. «Sick of It»
BBC Worldwide/Sky One
Ворчливый 45-летний таксист из Манчестера недавно расстался с гражданской женой и теперь живёт со своей пожилой тёткой. В таком положении дел его в общем-то всё устраивает, пусть даже на экране время от времени и появляется его вдвойне ворчливый доппельгангер, возмущающийся по поводу всяких мелочей жизни.
В нашем гиде по сериалам осени мы предполагали, что трансформации саморефлексии человека-мема Карла Пилкингтона в комедию без участия его старого циничного приятеля Рики Джервейса может и не произойти. Мы, к счастью, сильно ошибались: внутренний мир Карла, воплощённый на экране с максимальной степенью свободы самовыражения и без троллинга Джервейса, стал не просто искромётной комедией, но и по-настоящему трогающим за душу искусством. Стендаперские наблюдения Пилкингтона в сериале «Sick of It» звучат одновременно очень знакомо и очень странно, как будто кто-то озвучивает ваши собственные, но очень глубоко скрытые комплексами мысли; сюжеты серий этого ситкома все очень яркие и непохожие, как будто перед вами талантливый сборник ироничных рассказов, написанных в совершенно разных жанрах.
Слоган ситкома «Умерь свой энтузиазм» сообщал, что все мы глубоко в душе – Ларри Дэвиды. Похвастаться искренним ощущением того, что вы – голливудский еврей-миллиардер, которому больше никогда не нужно работать, смогут не все, а вот остро ощутить то, что все мы – манчестерские таксисты, которые просто хотят, чтобы жизнь от них отстала, точно сможет каждый.
Никита Лаврецкий
41. «Joe Pera Talks with You»
.jpg)
Adult Swim
Провинциальный учитель музыки Джо Пера с повадками 90-летнего старика в теле 30-летнего дылды обращается прямо в камеру в качестве ведущего странного телешоу, в котором нет границы между документальным и вымышленным. В пилоте передачи «Джо Пера разговаривает с вами» он медленно и обстоятельно до степени дедпэн-комедии рассказывает о процессе выбора идеальной рождественской ёлки; в первых сериях сезона – о прелестях коллекционирования минералов и воскресных завтраках в местной закусочной. Издалека может показаться, что это очередная очень ироничная псевдонаивная комедия канала Adult Swim, которая мало чем отличается от схожих по концепции модных деконструкторских шоу вроде «Review» и «Jon Glaser Loves Gear», однако твист здесь состоит в том, что намерения авторов на сей раз девственно чисты. Чем больше серий смотришь, тем яснее становится, что это самое искреннее и прямолинейное произведение о простом человеческом счастье, какое только можно было снять в 2018 году.
В эпизодах про то, как прекрасно просыпаться посреди ночи и слушать звуки грома, запивая молоком, или про то, как, услышав случайно по радио старый хит группы «The Who», Пера целый день не может перестать его слушать и хочет делиться своим счастьем со всеми окружающими, или в чудесной новогодней серии, где Пера вспоминает своих бывших девушек, наблюдая за фейерверками, – во всех этих сюжетах нет вообще никакого двойного дна. Такая тормознуто-поэтическая констатация прелестей дзэна и бессмысленности суеты – это, кажется, и есть самое радикальное и провокационное, что мог бы снять лидирующий в сфере альтернативной комедии канал Adult Swim. Ну а финал сезона, в котором Джо Пера пытается найти общий язык с такой же неловкой, как и он, учительницей, одержимой подготовкой к апокалипсису, – это однозначно самый милый ромком года и просто-напросто универсальное лекарство против цинизма.
Никита Лаврецкий
«Kidding»
Showtime
Cрисованный со знакомого всем родившимся раньше 21-го века американцам Мистера Роджерса ведущий детских передач Джефф Пиклз в исполнении грустного Джима Керри, пережив страшную семейную трагедию, понемногу сходит с ума под светом студийных софитов и в полумраке новой холостяцкой квартиры. Если разобраться, то реальная трагедия Джеффа Пиклза лежит несколько глубже, чем просто в смерти близкого человека. По всем объективным показателям выходит, что Джефф вроде как центр видимой вселенной, вот только даже на названной в честь него самого передаче находится строгий отец-продюсер, не дающий выпускать в эфир выпуск о всём наболевшем, а потом и вовсе грозящий заменить ведущего на анимационного персонажа; даже тайная покупка соседского дома за карманные деньги не позволяет сократить дистанцию с охладевшей женой, как бы близко в окне напротив она не стояла; оказывается, что даже у детей идеальных родителей случаются беды; и даже вылеченного одной силой позитивного мышления рака оказывается недостаточно, чтобы удержать спасённого человека рядом. В конце концов экзистенциальный кризис подводит Джеффа к осознанию такой банальной идеи, что в том, чтобы быть морально чистым и помогать людям, смысла не больше, чем в том, чтобы нести окружающим страдания и жестокость.
Во время просмотра сериала «Kidding» складывается ощущение, что это был бы великий сериал в 2008 году, а в 2018 он просто нормальный. Режиссёр Мишель Гондри и приглашённые ему на помощь подражатели используют фирменные трюки камеры, вырезанные из бумаги анимационные заставки, кукол-маппетов, отрисованные интерфейсы странных вымышленных игр и неправдоподобные до степени сюрреализма фокусы для отражения на экране подлинно парадоксального внутреннего мира героя. Вот только сама идея искреннего отображения «парадоксального внутреннего мира» в самом центре экранной вселенной сильно пропахла духом нулевых.
Оказывается, что эстетические категории вообще сильно зависят от цайтгайста и вышедшее на десять лет раньше или позже произведение воспринимается по-разному, даже если в нём не появилось каких-либо объективных отличий. Чем же определяется этот цайтгайст? Как он может быть таким общим для всех местом? Ну, например, это музыка, которую мы все слушаем. Пока прогрессивные режиссёры-метамодернисты нулевых (кроме Гондри это, например, Уэс Андерсон, Чарли Кауфман, Миранда Джулай) делали самые нелепые личные кризисы центром своих историй и уже им подчиняли всё остальное, в сфере популярной музыки самых разных направлений (пост-панк-ревайвал, хип-хоп, нью-метал, бритпоп) основной категорией в дискурсе ещё оставалась отрешённая и холодная дихотомия «круто/не круто» (теперь, когда каждый первый эмо-рэпер не боится делиться какими угодно депрессивными, экзистенциальными, жалкими, стыдливыми мыслями, об этом смешно вспоминать). Ещё, это, например, новости, которые мы читаем: сообщения о войнах и терактах в нулевые воспринимались действительно так, будто мы – это центр вселенной и нам сейчас что-то грозит; культура кликбейта и постиронии привела к тому, что теперь новость о старте третьей мировой вызывает предвкушение, хайп и всплеск уровня эндорфина, а не ужас.
После всего этого вполне логичным выглядит то, что лучшие сериалы года («Террор», «Флауэрсы», «Навеки Салли») построены совершенно по иным законам, нежели «Шучу». В них герои тоже не являются пешками на постмодернистской доске или модернистскими идеологическими зеркалами; они всё ещё сложные метамодернистские снежинки, но только в конечном итоге этот факт в масштабах истории не имеет ровно никакого значения. Сложностью психологических характеристик и великодушием моряков с «Террора» можно искренне восхищаться, но холодный вселенский хаос всё равно неминуемо возьмёт верх; на решение всех личных кризисов, семейных проблем и сексуальных комплексов членов семьи «Флауэрсов» ушло два насыщенных сезона, и всё равно все мы упустили из вида бедного смешного постояльца Сюна, которой ничего не говоря просто ушёл в лес вешаться (и мы так ничего о нём никогда и не узнаем); наконец, в «Навеки Салли» умненькая, но скромная Салли бросает своего жалкого слизняка-мужа и отдаётся романтическому лесбийскому порыву – но кто сказал, что даже такое «правильное» по меркам популярной культуры решение не приведёт её в ещё более невыносимый и горестно-смешной ад.
Никита Лаврецкий
43. «Возвращение домой»
.jpg)
Amazon
Хайди Бергман (первая главная сериальная роль Джулии Робертс), печальная миловидная женщина средних лет, живёт с ворчливой матерью в провинциальном городке и трудится официанткой в занюханной рыбной забегаловке с вывеской в виде печального моржа. Однажды её начинает донимать расспросами один из посетителей, который оказывается клерком из минобороны, расследующим четырёхлетней давности жалобу матери солдата, проходившего терапию ПТСР по загадочной программе «Homecoming», и якобы оставшегося после неё инвалидом. Психологом того солдата была как раз Хайди, что нам и показали в открывающем эпизоде, но она по необъяснимым причинам о своей работе ничего не помнит.
Режиссёр Сэм Эсмейл, главный финчеровский последователь на современном телевидении, сделал свой новый сериал на основе одноимённого фикшн-подкаста, и уже сам этот факт как нельзя хорошо описывает суть «Возвращения домой». Подкасты сейчас – это начавший притворяться очень модным и прогрессивным архаичный формат радио-шоу, вот и сериал получился таким обаятельным телетриллером из 70-х, только что снятым в современных декорациях. Особенно красиво это представлено в тех эпизодах-флэшфорвардах, где главная героиня уже страдает амнезией. Они сняты в квадратном формате и как будто бы даже на зернистую плёнку, а в роли ходячего ретро здесь звезда второго плана Шей Уигэм в очках на шнурке, играющий того самого дотошного клерка, который корпит над бумажками в допотопном оупэнспейсе, звонит по городскому телефону и копается в архивах, хотя на дворе вроде как 2022 год.
В этот раз вообще не притронувшийся к сценарию Эсмейл (его адаптировали сами авторы подкаста и, как говорят, чуть ли не дословно перенесли на экран все диалоги) вовсю реализует свои формалистские амбиции. Люди в «Возвращении домой», по давней его режиссёрской привычке, часто рассажены по нижним углам экрана, симметрия в кадре чередуется с эшеровскими офисными лабиринтами, и в каждой серии обнаружится минимум с пяток оммажей к классическим заговорщицким триллерам Хичкока, Пакулы и Де Пальмы.
Разумеется, «Возвращение домой», как и главное на данный момент детище Эсмейла, «Мистер Робот», фокусируется на нагнетании параноидальной атмосферы почти на пустом месте, но одновременно с попытками понять, что вообще тут происходит, как-то незаметно проникаешься огромной симпатией ко всем персонажам, даже к условному злодею, – не в последнюю очередь потому, что они все не какие-то там борцы с обществом и мутные корпоративные шишки, а точно так же ничего не понимающие винтики системы. Под финал «Возвращение домой», более-менее всё рассказав, но толком ничего не объяснив, вообще выруливает на территорию светлой, лишённой всякой мизантропии драмы, становясь эдаким нетфликсовским «Маньяком» здорового человека, без вымученной эксцентричности рассказывающим о том, что человеку всегда нужен человек – пусть даже с травмами, стрессами и болезненными воспоминаниями.
Антон Коляго
Обложка: Netflix
