Ловля педофилов и еще 4 развлечения на выходные

В эпоху карантина и запрета массовых мероприятий музыкальным маркетологам и промоутерам пришлось в срочном порядке осваивать такое модное молодёжное явление как виртуальные музыкальные фестивали. Самая модная и молодёжная группа момента 100 gecs ещё два года назад играла свой первый официальный концерт в «Майнкрафте», и поэтому сейчас не стала впопыхах изобретать велосипед и неловко адаптироваться к новой реальности, а вместо этого организовала и захедлайнила фестиваль Square Garden, на котором представила своё тотальное и абсолютно естественное видение поп-музыки для поколения людей, взращённых и извращённых интернетом.

В альтернативной музыкальной вселенной 100 gecs главной поп-звездой момента оказывается Charli XCX – действительно самая футуристическая из мейнстримных артисток, которая, впрочем, в отличие от недавнего своего карантинного альбома «How I’m Feeling Now», во время выступления в «Майнкрафте» совсем не пытается подыгрывать скучным конвенциям «концептуального альбома» с мажорного лейбла, а вместо этого непосредственно и живо зачинает сет любительским мэшапом своего бэнгера «Vroom Vroom» и классики блинг-рэпа «Crank That»; чуть поломавшись перед интернет-фанатами, запускает новую версию своей культовой коллаборации с продюсером Sophie «Taxi», творческий конфликт вокруг которой мешает ей выйти официально уже несколько лет; объявив «лучшую песню всех времён», завершает сет подаренным ей Диланом Брейди из 100 gecs нежно-горьким хитом «Claws» – может, и не лучшей песней евер, но легко самой трогательной и одновременно самой танцевальной песней в карьере Чарли.

Роль немного стыдного второго хедлайнера, представляющего гитарную музыку (на отменённой Coachella этого года аналогичную роль должны были исполнить Rage Against the Machine, а сами 100 gecs были заявлены артистами шестой строки), на фестивале «Square Garden» сыграли Kero Kero Bonito – и вправду главная гитарная группа для всех тех, кто знакомился с поджанрами рока, панка и нойз-попа преимущественно во время заставок аниме-сериалов. В программный слот седовласого классика, более релевантного, чем когда-либо, 100 gecs гениальным жестом поместили Parry Gripp – звезду ютюба десятилетней давности, чьи комедийные пустяки вроде кавайного хита про хомяка на пианино успели, кажется, позабыть все кроме аутиста Дерека из одноимённого ситкома Рики Джервейса. Теперь же становится совершенно очевидно, что при создании, например, своего постироничного хита про скачки 100 gecs опирались не иначе как на Парри Гриппа, а песня последнего «Last Train to Awesometown» про вечеринку с «пятью видами начос» де факто становится главным классическим хитом этого вечера – во время фестиваля её играют трижды: сам Грипп во время своего сета, глава лейбла PC Music A.G. Cook и, наконец, 100 gecs – разумеется, в дабстеп-ремиксе.

Именно на фестивале «Square Garden» диджеи с лейбла PC Music (кроме Кука, здесь выступили Danny L Harle и umru) наконец-то перестали выступать лидерами абстрактного будущего поп-музыки (для этого у них, откровенно говоря, никогда не хватало харизмы – зато звёздной харизмы в избытке у хедлайнеров 100 gecs), а вместо этого присоединились к остальным нежным задротам (Cashmere Cat, Benny Blanco) в рубрике краткого исторического экскурса по классике и общим местам на время разогрева. Среди сыгранных этими диджеями песен, дающих неплохое представление об эстетической вселенной 100 gecs, оказываются: евродэнс «I’m Blue», кранккор «Don't Trust Me», гимн анимешников «Caramelldansen», бейби-войс Плейбоя Карти, микки-маус-войс внука Плейбоя Карти, правнука Янг Тага, сына Лил Кида 645AR, ну и так далее – кто знает, тот поймёт.

Когда очередь доходит до хедлайнеров 100 gecs, сомнений в том, что это действительно главные поп-звёзды этой вселенной, ни у кого остаться не должно. Они переживают тот редкий период в жизни любой группы, когда во время живого выступления все жаждут не хитов, а новых, поражающих органы чувств и воображение номеров – и в этом смысле ничуть не разочаровывают. Среди новых песен, составляющих большую часть хронометража выступления, металкор встречается с бурундуками; эмо-рэп по мотивам «Майнкрафта» – с флейтой Мистера Дудца; блеск и эйфория постироничных мемов – с бездонной печалью и экзистенциальной тревогой, которая под ними непременно скрывается.

Для музыки 100 gecs в меломанском словаре всё ещё нет нормальных стилистических определений – существующие «баблгам-басс» и «деконстрактед клаб» звучат так умозрительно, будто приглашают танцевать под теги. На самом же деле в эпоху моножанровых вариаций на тему 80-х, диско и R’n’B из поп-вселенной реальной жизни, человек, выросший на мемах и рекомендациях ютюба, только под постироничную эклектику 100 gecs и может бросаться в пляс, отключив голову, – пускай плясать и приходится в виртуальном пространстве «Майнкрафта», синхронно прыгая, давя на пробел. Это не только не страшно, но и абсолютно нормально: всё-таки главным, как и во все другие эпохи танца, здесь остаётся не форма физической активности, а человеческие чувства и духовное единство незнакомцев.

Никита Лаврецкий

Adult Swim

Американская семейка из домохозяина Эрика и его жены-полицейской счастливы вместе в стенах обычного пригородного дома. Проблема в том, что с ними живут ещё и друзья Эрика – рокер Тим и ещё два с половиной человека (мужчина в стиле диско; тормознутый дед; очень странный чувак в костюме бобра). Ежедневные приключения героев ситкома «Beef House» включают в себя хеллоуинскую серию о том, как Эрик встретил свою маму (разумеется, в виде кровожадного привидения), и сортирный эпизод о теории большого взрыва шланга, откачивающего испражнения Тима, страдающего от поноса во время свидания в джакузи. Одним словом, клиника!

Страшно представить, что подумает непосвящённый зритель о новом ситкоме авангардных комиков Тима и Эрика, – чисто формально он мало чем отличается от всех остальных студийных мультикамерных комедий, но при этом по-настоящему шокирует днищенской плоскостью панчлайнов и немотивированным гротеском гэгов. Давним поклонникам культового дуэта будет полегче: с жанром ситкома, пародирующего ситкомы, они давно знакомы (скетч «Just 3 Boyz» – вечная классика), и будут рады увидеть, что творческий союз Тима Хайдекера и Эрика Верхайма хоть и не совершает революций в комедии, как прежде, тем не менее находится в отличной форме (что с фанатской точки зрения есть само по себе достижение, ведь, как мы знаем, все попкультурные дуэты неминуемо рушатся и распадаются – и Джервейс с Мерчантом, и Лукас с Уольямсом, и братья Галлахеры, и сёстры Вачовски, и даже братья Коэны оказываются не вечны). «Beef House», хоть и уступает по степени экспериментальности и безумия сольному творчеству Хайдекера последних лет, эстетически совершенен, стабильно дик и регулярно уморителен до колик. Чего ещё можно требовать от новой работы великого дуэта, приближающегося к третьему десятку лет совместного творчества?

Никита Лаврецкий

Nicole Craine

15 мая в прокат должен был выйти фильм-перезапуск франшизы «Пила», где теперь будут Крис Рок, Сэмюэл Л. Джексон и вообще все несколько подороже, чем раньше. Видимо, по этому поводу на американском женском сайте «Marie Claire» в конце апреля вышел профайл самой малоизвестной звезды фильма – телеактрисы Марисоль Николс, которая к своим 46 годам поймала-таки удачу за хвост (ее роль в пластмассовом подростковом сериале «Ривердэйл» сделала ее умеренно популярной) и вот пробует закрепить успех в жанровом кино. Но, господи, до чего же это странный профайл.

Почти все внимание статьи сфокусированно на удивительном хобби Николс: она ездит по США вместе с группой полицейских и устраивает засады на мужчин, которые покупают через интернет секс с несовершеннолетними. Оказывается, на тамошних форумах «Онлайнера» и в приложениях частных объявлений периодически появляются объявления типа «На ночь в городе, ищу, кто бы мог поучить мою дочь, пока мы с женой будем смотреть», и «поучить» означает «заняться сексом». На прикрепленный номер начинают приходить сообщения и поступать звонки. «Тихий чистый парень заинтересован», «Батя готов, шли фотки», «А что у нас по аналу?» и так далее. Когда нужно отвечать на звонки, Николс сначала, надвинув кепку на лицо, позирует для фото в качестве отца-сутенера, а затем отвечает ломким подростковым голоском за ребенка-проститутку. Все это происходит в полутемном номере занюханного провинциального мотеля. Николс и неназываемые оперативники морщат лбы, пробивают подозреваемых по каким-то базам, потом выглядывают из-за плотно задернутых штор и хихикают, когда очередного пятидесятилетнего пузана, одышливо шлепающего к двери номера через парковку, винтят набежавшие с разных сторон полицейские, и что-то кричат, и сверкают фонариками, и у пузана непременно от волнения сползают на заднице штаны.

Статья считает твистом истории рассказ о том, что в 11 лет Николс стала жертвой сексуального насилия. В компании друзей постарше она напилась вискаря до зеленых соплей, вырубилась, а когда проснулась, обнаружила себя без штанов и в окружении гогочущих парней-подростков. Вроде как все они ее перед этим изнасиловали, но даже сама Николс говорит, что ничего конкретного не помнит. Дальше она перешла на наркотики, выяснила, что отец ей не родной, еще сильнее загрустила, еле закончила школу, стала принимать кокаин из рук заботливых мужчин постарше, открыла для себя сайентологию, бросила наркотики, а потом вдруг получила роль в голливудской комедии с Чеви Чейзом и вообще как-то ворвалась в актерскую профессию. К полицейским она прибилась в начале 10-х, когда, устав после многих лет съемок в сериалах полицейской тематики, приняла предложение знакомых поучаствовать в рейде. Понимайте, как хотите, статья все это излагает на голубом глазу в стиле «а как иначе-то?».

Николс в какой-то момент говорит на диктофон, что хорошо бы привлечь к проблеме детской проституции внимание обычных хороших людей, мол, только это проблеме и поможет. Гладко и без особых деталей написанная статья, однако, создает прямо обратное впечатление. И пузатые мужики, выработавшие кодовый язык для внешне безобидных объявлений, и семьи, деловито сдающие своих покладистых детей напрокат желающим, и борцы с теми и другими в лице третьесортной, никогда актерству не учившейся и безбожно переигрывающей в своих ролях подставных детей даже в текстовом пересказе актрисы – все они создают ощущение змеиного клубка нашедших друг друга жертв и абьюзеров, с которыми хочется иметь как можно меньше общего. Будет ли новая «Пила» хоть немного такой же жуткой и по-плохому гадкой, как реальность выписаная в профайле Николс? Маловероятно.

Антон Серенков