Александр Долгополов и еще 4 спутника на выходные

Warner Bros. Records

Как связаны актёрская игра и пение? Ясно, что популярное пение – это не просто ноты, тембр и октавы, но и некий эмоциональный перформанс, когда артист одним лишь голосом рассказывает свою историю и трогает слушательские сердца. Из этого по идее следует, что записанные знаменитыми актёрами альбомы должны куда чаще получаться выдающимися, чем это случается на практике (нет более неубедительного и эмоционально фальшивого вокалиста, чем Джаред Лето). Нетипичный случай – это творчество великой артистки Дженни Льюис, которая в детстве была звездой сериалов и большого кино («Волшебник») и чья взрослая актёрская карьера, как это бывает, не сложилась. В 2000 она сыграла свою последнюю заметную роль в выдающемся прото-мамблкоре «Кафе «Донс Плам», где, впрочем, в основном лишь мило улыбалась и курила сигареты, сидя между Лео ДиКаприо и Тоби Магуайром. Зато, собрав вместе с другим актёром Блейком Сеннеттом величайшую рок-группу в истории под названием Rilo Kiley, на дебютном альбоме 2001 года «Take Offs and Landings» уже по полной реализовала свои таланты и смогла передать широкую палитру человеческих чувств, исполняя крайне эмоционально насыщенные песни про неуверенность молодости, тревогу любви и неизбежность одиночества. Почти двадцать лет спустя Дженни Льюис остаётся одной из самых восхитительных сочинительниц и искренних исполнительниц нашего времени.

Искренность Льюис всегда была особенной: она не просто пересказывала сюжеты и переживания из собственной жизни, а, наоборот, постоянно перевоплощалась в разнообразных лирических героинь (от «лучшей дочери/сына» и любовницы, безнадёжно ждущей, пока чужой муж уйдёт от жены, до сразу трёх героев песни-альманаха « Неизвестный мужчина/я/Джим») и обращалась в своей лирике к сложносочинённой игре слов и абсурдизму, при этом парадоксальным образом всегда оставаясь эмоционально обнажённой. На новом, безжалостно стилизованном под поп-музыку для пенсионеров (в качестве приглашённых звёзд собрано нормкор-комбо из Бека, Райана Адамса и Ринго Старра), альбоме «On the Line» Льюис обе эти тенденции доводит до логического предела: перевоплощение в героинь здесь такое полное, что многие песни начинают звучать как пародии, а в текстах время от времени просматривается такой кромешно-чёрный цинизм, что вселенная Дженни Льюис начинает напоминать киновселенную Дэвида Линча.

Начинается всё невинно: с депрессивной баллады о конце молодости и романтики в стиле песен времён Rilo Kiley «Heads Gonna Roll» («И головы полетят с плеч / И все заплатят по заслугам, детка»), но уже в следующей паре номеров «Wasted Youth» и «Red Bull & Hennessy» Льюис внезапно звучит как 45-летняя посетительница лас-вегасских баров («Я растратила всю юность на цветочек / Траля-ля-ля-ля, просто так»; «Я живу только редбуллом и хеннесси!»). Всё это выглядит, конечно, очень смешно, но в то же время и довольно грустно: подобного постироничного эффекта когда-то достигал на своей батя-кор пластинке анти-комик Тим Хайдекер, и совсем неслучайно то, что в канун выхода своего альбома Дженни Льюис выпустила на ютюбе ироничный спешл, пригласив не только Хайдекера в качестве самого мудаческого ведущего в мире, но и всю креативную команду, делавшую вместе с ним оскаровские спешлы «On Cinema». В 3-часовом стриме творилась всякая неловко-абсурдистская дичь с участием, среди прочих, Джеффа Голдблюма, Джейсона Шварцмана, нескольких фокусников и крёстного папы Льюис на цимбалах, но были и познавательные моменты. Например, тот сегмент, в котором Дженни Льюис со смешной химзавивкой в дедпэн-режиме объясняла смыслы своих песен: неправы все те, кто думал, что в «Wasted Youth» поётся «растратила юность на «паппи» (щеночка)», – там, разумеется, поётся «растратила юность на «поппи» (цветочек)» – «цветочек» в смысле «мак» в смысле «героин»; такого коктейля, как редбулл и хеннесси, конечно же, не существует; это просто атмосферное сочетание слов. Согласно хитро улыбающейся Льюис, «Do Si Do» – это искренний оммаж американскому народному танцу тустеп, но вряд ли вы где-то ещё услышите песню про тустеп с припевом «Взрослый мужчина рыдает / Божечки, это суицид».

Всё это копание в постиронии и лирике, по правде говоря, не стоило бы и гроша, не работай эти песни просто как поп-песни. С этим, к счастью, у Льюис никаких проблем нет: её бархатный голос звучит роскошно; звонкий продакшн Бека буквально сияет и переливается перламутром; а песня про редбулл и хеннесси – это прямо готовый хит для творческих вечеров в Вегасе. Просто нужно иметь в виду, что большое искусство всегда многослойно: например, пока весь мир умилялся гендер-бендерным кривлякам Энн Хэтэуэй, Кристен Стюарт и Бри Ларсон в клипе Льюис «Одна из парней», автор этих строк на бридже «Между нами есть только одно отличие / Когда я смотрю в зеркало, всё что я вижу – это просто ещё одна женщина без ребёнка» буквально рыдал. И такое бывает.

Никита Лаврецкий

Netflix

Сабрина Заклятьева, хорошенькая и умненькая ученица школы темной магии, сильно переживает из-за того, что под давлением обстоятельств расписалась кровью в книге Сатаны и теперь полностью со всей своей чистой душой и светлыми помыслами принадлежит ему, а не себе. Ну что сказать – правильно переживает, не без причины.

Новые девять серий «Ледянящих душу приключений Сабрины» – это даже не второй сезон сериала, а просто вторая половина выходившего осенью первого сезона. Никаких новых декораций и персонажей, то есть, не появилось, не завязались новые конфликты, а некоторые старые разрешились так, что уже и не вспомнишь, с чего все начиналось. Как ни странно, это скорее хорошо: и по сображениям гуманности – смотреть запоем 10 часов гораздо безопаснее для организма, чем смотреть запоем 20 часов – и потому, что без морока новизны лучше видны слабые и сильные стороны сериала.

Слабость у сериала одна: удивительно бессвязный сценарий. В сюжетные дыры проваливаются герои и их мотивации (например, существующий в качестве третьестепенного интернет-мема кот Салем ладно бы был просто малопредставлен в сериале, но он попросту не имеет никакой линии поведения и в разных сериях действует по-разному, а иногда бог знает почему не действует), внутренняя логика мира меняется от случая к случаю и поэтому решительно непонятно, чем то или иное испытание для героев кончится (16-тилетняя Сабрина сильнее своего где-то столетнего дяди или нет? а своего бойфренда-старшекурсника? какие она вообще знает заклятия?), а залихватское обращение с мрачной мистикой и библейскими персонажами периодически создает непреднамеренно комические ситуации: когда Сатана просит Сабрину украсть для него жвачку, самое интересное, конечно, это откуда он вообще знает, что такое жвачка.

На этом фоне еще сильнее видно, насколько сериалу повезло с актерами и, даже конкретнее, с той где-то половиной труппы, которая набрана из англичан. Там, где американцы пытаются по Станиславскому вжиться в бредовые и написанные вкривь и вкось роли небывалых школьников и волшебников, англичане играют в зависимости от ситуации то диккенсовский водевиль, то старомодный хоррор в духе студии «Хаммер». В основном их стараниями последние пять серий складываются в захватывающий и более-менее не имеющий сейчас себе аналогов, сладкий и нервный мистический сериал о юности, где одна и та же девочка-подросток через сцену парит под потолком с закатившимися глазами и с терновым венцом на окровавленном лбу, и, весело напевая, вприпрыжку идет через немного расплывающийся, как у режиссера Сокурова, темный лес.

Антон Серенков

Klabater

Франция, конец XVIII века. Молоденький юрист заступает на позицию судьи в парижском суде. Сначала ему достаются дела о разбавленной выпивке, взломанных замках в домах богачей, обвалившемся потолке и прочая обычная ерунда. Однако скоро к нему приволакивают измордованного мужчину в одной рубахе, в котором и судья и, чего уж, игроки сразу узнают короля Франции Людовика XVI.

В смысле соотношения амбициозности и корявости исполнения польское инди «We. The Revolution» – точный аналог белорусского инди «This Is the Police». Ну это и по названиям, собственно, видно. Это очень красивая игра, соединяющая сразу несколько взаимопротиворечивых механик с графоманской историей, которая, по мысли авторов, должна вообще закрыть тему революций. Как «This Is the Police» не могла быть просто симулятором старого начальника полиции, а рассказывала еще и о вымышленных политических интригах, семейных тайнах и чувстве юмора разработчиков, так «We. The Revolution» в первой же трети сигает из приблизительной достоверности в политическое фэнтези уровня Assassins Creed (Людовика XVI, конечно, никакой судья судить не осмелился бы, поэтому решение о его казни в два этапа и, можно предположить, зажмурившись принимали несколько сотен полуанонимных депутатов), чтобы из игры про судьбу одного человека в непростых обстоятельствах стать Историей о Революции. Как и «This Is the Police», сделано все это людьми очень талантливыми, и поэтому даже в таком виде «We. The Revolution» – игра жутко интересная.

Обрамляющая все визуальная новелла слишком сентиментальна и клиширована, начинающийся ближе к середине симулятор Наполеона Бонапарта исторически, опять же, некорректен и игнорирует все реальные примеры захвата власти в революционных столицах от Рима времен Цезаря до Киева времен Януковича в пользу неубедительной условной стратегии. Но сам симулятор судьи, с чтением небольших и каждый раз любопытных уголовных дел, вопросами обвиняемому и затем вынесением приговора не только в соответствии с ходом расследования, сколько соотносясь с интересами разных политических сил – очень хорош. Циническое переключение внимания с абстрактной справедливости на шкурный интерес судьи (будете судить не так, как хочется присяжным, городской черни или революционерам, и вас попросту прикончат) делает игру настолько болезненно реалистичной, насколько с симуляторами суда такое вообще возможно. Тут и легкость дел, и некоторые непонятности в управлении допросом, и абсурдность правосудия как такового в подобных обстоятельствах только играют «We. The Revolution» на руку: и в жизни дела, в основном, кристально ясны любому постороннему, и в жизни бывает, что вроде хочешь спросить одно, а говоришь другое, и в жизни времени гаже и несправедливее, чем революционное, не придумаешь.

Ну и, конечно, игра – долгожданный подарок для всех маленьких консерваторов. Можно поиграть часа два, признать французского короля ни в чем не виновным и с чистой совестью взойти на эшафот вместо него.

Антон Серенков