Что почитать, послушать и посмотреть в эти прекрасные, волшебные, волнующие выходные.
Альбом «So Much Fun»
Young Thug
300 Entertainment/Atl
Великий артист Янг Таг в данную минуту переживает по любым стандартам редкий, а по стандартам Тага просто невероятный момент профессионального триумфа. Год назад мы сами начинали рецензию на альбом « Slime Language» заявлением, мол, «с карьерой Янг Тага явно что-то не так»; ещё каких-то пять месяцев назад на вопрос «Взлетит ли когда-нибудь карьера Янг Тага?» участники его фанатского сообщества на Reddit, как один, отвечали, что нет, кажется, уже вряд ли. И вот, дебютный альбом Янг Тага «So Much Fun» (удивительно, но факт: формально все предыдущие работы, включая шедевры «Barter 6» и «Jeffery», были микстейпами) готовится впервые в карьере рэпера занять первую строчку чарта «Billboard 200»; музыкальные критики все тоже довольны; обычно несколько нелюдимый рэпер охотно раздаёт интервью, в которых говорит следующее: «Я давно плыву сквозь шторм. Но как только этот альбом займёт первую строчку, шторм останется позади. Гроза успокоится». Настоящее чудо альбома «So Much Fun» состоит в том, что, несмотря на искренне попсовое название («Это так весело»), Тагу для коммерческого успеха не нужно было продавать душу и даже приглашать в гости своих приятелей Дрейка и Пост Малоуна. Достаточно было лишь немного сфокусироваться и спокойно собрать в одном месте все самые хитовые наработки своей карьеры – дальше своё дело сделал сам дух времени.
Мы живём в эпоху, когда каждый второй молодой рэпер претендует на славу эксцентричного гения а-ля Канье: к своим третьим альбомам Тайлер, Фрэнк Оушен, рэпер Ченс и прочие джейдены смиты стабильно расчехляют широченные палитры из стилей, сэмплов и эффектов и сосредоточенно принимаются изображать арт-поп. Трэп-ремесленник Янг Таг – полная противоположность этим артистам, каждый раз терпящим творческое фиаско по простой причине недостатка опыта; сам Канье не зря отбатрачил восемь лет за созданием чужих битов, прежде чем браться за сольную карьеру. Так и Таг перед дебютным студийным альбомом успел записать полтора десятка сольных микстейпов, в которых тщательно изучил возможности своего голоса и автотюна, а также основательно рафинировал музыкальные предпочтения.
На альбоме «So Much Fun» можно найти все лучшие моменты с этих микстейпов в аккуратно дозированном виде: Тага мелодично-лирического («У-у, я давно награбился, давно наворовался / Теперь читаю рэп на полную ставку»); Тага шизофренически-мистического (в вышеупомянутом «Just How It Is» он также сообщал, что «времени на белиберду больше нет, ведь все критики навострили уши», а при этом в почти соседней песне «Ecstasy» исполняет по-хорошему навязчивый припев, больше напоминающий заклинания африканского племени, нежели английский язык – задроты с сайта Genius до сих пор спорят, что же он там поёт); Тага-романтика и Тага-гангстера (искрящийся романтический дуэт Таггера и Lil Uzi Vert под пение тропических птиц «What’s the Move» соседствует с атональным криминальным боевиком «Jumped Out the Window»); и именно в этом треклисте спустя три года после микстейпа «Jeffery» Таггер-бурундук («Pussy», «The London») наконец-то воссоединяется с Таггером-Харамбе (в «Cartier Gucci Scarf» он повторяет свою интерпретацию голоса Луи Армстронга из старой песни, посвящённой горилле Харамбе).
На альбоме не достаёт, кажется, только одного, но в некотором роде самого важного таланта: того Тага, который не просто подбирал флоу и чередовал голоса, а на протяжёнии всей песни свободно извивал и растягивал свой нечеловеческий вокал, на ходу превращая целые куплеты в драгоценную цепь из неповторимых хуков. Увы, таких неповторимых хуков на альбоме не найти (ближе всего подходит «Sup Mate» – состязание в наркотическом кривлянии с братом по разуму Future, размещённое на диске скорее в рамках ещё одной постоянной для Таггера рубрики песни-мема), зато среди 19 песен находится три прицеленных на радио односложных трэп-хука, которыми раньше артист явно пренебрегал («Зажигай, зажигай, зажигай, зажигай, зажигай, зажигай, зажигай, зажигай»; «Сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф, сёрф»; «Ты ссыклявый нигга, ты ссыклявый / Ты ссыклявый нигга, ты ссыклявый» – окей, этот последний припев по радио крутить вряд ли станут; песня «Pussy» вообще самая очевидно слабая на альбоме, добавленная чисто из-за одного рэперского бифа). При этом всём в течение всей пластинки Янг Таг звучит технически изумительно, одновременно живо-сыро и кристально чисто: он использует музыкальный инструмент автотюн совсем не так, как человек-унитаз Трэвис Скотт или упоротые киборги из Migos, – в руках Тага тот становится самым естественным инструментом для выражения понятных человеческих эмоций и избегания любой монотонности; естественно, практически всех рэперов с гостевых куплетов Таг превращает в лучшем случае в забавную массовку; на фоне играет самая художественно последовательная среди альбомов Тага коллекция битов – в основном, неоново-воздушных работ Пьера Борна и стилизаций под работы Борна от постоянного продюсера Тага Wheezy.
Из вышесказанного следует вывод о том, что Янг Таг – это талантливый актёр-вокалист, но несколько менее талантливый режиссёр-куратор. Исполненный рэпером на пике формы альбом «So Much Fun» можно при желании и сократить, и разнообразить; альбом этот – безусловно пик жанра трэпа, но Тагу-режиссёру хочется задать вопрос, как ему до сих пор жанр трэпа не надоел (влиятельный журнал «Pitchfork» подарил альбому оценку 8.4 с пометкой «Best New Music», при этом кризис жанра иллюстрирует тот факт, что даже с такой не самой выдающейся отметкой пластинка на конец августа остаётся самым высоко оценённым «Питчфорком» хип-хоп-релизом года).
Поскольку мы живём в эпоху интернета, не будет сюрпризом заявление о том, что самое интересное в творчестве исполнителя не всегда сводится к его официальным большим релизам. За последний год, прошедший между двумя полноформатными пластинками, Янг Таг успел выпустить EP «On the Rvn» с как минимум двумя шедеврами, которых так не хватает на новом альбоме (трогательной и хрупкой, как одинокий натянутый нерв, эмо-рэп-балладой о конце отношений «Climax» и утончённым заочным дуэтом с Элтоном Джоном «High»); в это время пираты слили неожиданно захватывающую 30-минутную песню «Thug’N’30» (в ней Таг использует больше разных восхитительных флоу, чем большинство рэперов за всю карьеру, а момент, когда он на ходу начинает клянчить романтические признания у своей девушки, дремлющей на диване в студии, – один из нежнейших и живописнейших за всю карьеру рэпера), и это если не считать ещё пару сотен слитых за год треков (погружение во вселенную невыпущенных песен Янг Тага удобнее всего начать с составленного автором этих строчек сборника «Bennie», названного в честь мёртвого брата рэпера и включающего в себя композиции, в которых Таг по-козелековски рассказывает не только о своих мёртвых братьях, но и живых бабушках и детях, – стоит ли уточнять, что этот сборник легко затыкает за пояс новый попсовый альбом «So Much Fun»?).
Сам Янг Таг, кажется, тоже прекрасно понимает, что «So Much Fun» – это не самое интересное из того, на что он способен. Накануне релиза он говорил, что такое название диска вытекло из того простого факта, что «во всех этих песнях нет никакого смысла» и что «над этим альбомом не нужно думать», а невесёлым людям «лучше его вообще не слушать». Не успев закончить промо-тур по случаю выхода пластинки, Таг объявил, что через месяц выпустит следующую работу под названием «Punk» – и на сей раз это будет «лучший альбом десятилетия»: «Это очень трогательная музыка. Весь мир её поймёт. […] Она показывает мою человечность. Что я – это вы». Ну что тут сказать, название «Punk» – это даже круче, чем «Bennie».
Никита Лаврецкий
Стендап-концерт «Simon Amstell: Set Free»
Netflix
Стендап-комик Саймон Амстелл – не совсем стендап-комик. Ещё до своего первого тура Амстелл успел прославиться в качестве ведущего музыкальной телевикторины «Never Mind the Buzzcocks», где выступал в качестве миленького мальчика-интеллигента, между делом троллировавшего тупых бритпоп-артистов до такой степени, что те со скандалом покидали эфир. В качестве сценариста Амстелл примерно тогда же написал трогательную серию подросткового сериала «Skins», посвящённую единственному на тот момент персонажу-гею, а потом выступил в качестве создателя автобиографического ситкома о сложных отношениях молодого артиста с собственной еврейской семьёй «Grandma’s House», в котором сам же и сыграл главную роль (в новом стендапе Амстелл признаётся, что, будучи открытым геем, всегда старался шутить так, чтобы, не дай бог, не заработать репутацию комика-гея). За семилетний перерыв между двумя последними стендап-спешлами Саймон Амстелл успел поставить обличающее мясоедов сатирическое мокьюментари «Carnage», автобиографическое драмеди об очередном ранимом молодом человеке в поисках любви «Benjamin» и даже самый трогательный и драматичный музыкальный клип десятилетия. Только с пониманием того, что новый стендап комика – это не набор уморительных номеров от профессионального шуткоплёта, а логичное продолжение ряда его работ, выполненных в разных медиумах, но неизменно сводящихся к чуть забавному, но в первую очередь искреннему и грустному рассказу о неудачах и кризисах в личной жизни молодого человека, – только с этим пониманием и есть смысл смотреть его спешл «Set Free».
Амстелл отбивает блогерские апдейты из личной жизни точно отмеренными ванлайнерами («Мой психоаналитик сказала, чтобы я во время сессий был расслабленным и приземлённым, но мне это далось с большим трудом, потому что я от природы смешной и интересный»); правдивые наблюдения из социальной жизни 30-летнего художника средней величины чередуются с обаятельными мета-комментариями по поводу искусства стендапа («Честно говоря, не уверен, что последняя шутка стоила правды»). В какой-то момент Амстелл в качестве панчлайна ложится на пол и тихо сворачивается калачиком – выглядит это примерно так же печально, как и звучит. В последней трети о ванлайнерах Амстелл почти полностью забывает и превращает концерт то ли в сеанс групповой психотерапии, то ли в хипстерские литературные чтения с участием модного писателя, как впервые, доказывающим всем толк психоделиков и экстази («Местами этот стендап просто умный!»).
Секретным оружием Саймона Амстелла всегда оставалась способность, притворившись тихоней-интеллигентом, выдать действительно злой и искромётный укол в сторону ничего не подозревающих наблюдателей, но этим оружием в новом спешле он если и пользуется, то преступно редко. С другой стороны, когда это на мило рассуждающего о жизни тихоню-интеллигента, пускай и не пользующегося секретными оружиями, было не любо-дорого смотреть?
Никита Лаврецкий
Игра «Tetris Effect»
tetriseffect.game
Самая доступная и популярная головоломка XX века переиздавалась кучу раз: начиная от простых версий для игровых автоматов в конце 80-х и тех, что были для NES (с мелодией «Катюши» и куполами Кремля), и заканчивая совсем уже замороченными Tetris Grand Master (где на последнем уровне и фигур-то не видно) и Tetris 99 (battle royale Тетрис, представьте себе). И теперь выходит Tetris Effect – переосмысление классики от разработчиков из Японии.
Игра вышла в ноябре прошлого года как эксклюзив PlayStation 4, а теперь доступна и для ПК. Ещё в конце 2018-го она получила очень тёплый прием от журналистов, собрала кучу наград, а небезызвестный игровой сайт Eurogamer и вовсе назвал Tetris Effect игрой года. Оно немудрено, потому как сопродюсер игры – Тэцуя Мидзугути, автор культовой музыкальной игры Rez. Тецуя много лет мечтал сделать ещё одну музыкальную игру, но уже на основе тетриса, но всё упиралось авторские права, с которыми неразбериха ещё с конца 1980-х. И вот спустя годы у него получилось воплотить мечту в реальность.
У Tetris Effect две главные фишки. Первая – так называемый режим Zone, во время которого игрок может размещать несколько блоков одновременно, что позволяет убирать более шестнадцати линий за раз, выполняя «декагексатрис». Эта зона спасает в самые трудные времена и добавляет в геймплей существенное разнообразие. Вторая фишка – это как раз то, для чего нужен был Тэцуя Мидзугути и что делает игру такой необычной: аудиовизуальные эффекты. Музыка в Tetris Effect бьется в такт, постоянно бурлит и кипит, переливается самыми разными мелодиями. Даже фигурки переворачиваются под разные звуки: от будто бы синтезатора с пресетом «Нью-Вейв» до шуршания листьев и пения птиц – зависит от локации. Звуки здесь и правда самые удивительные, а вкупе с потрясающей музыкой и искрящими визуальными эффектами спустя 30-40 игры можно легко впасть в транс, и это не шутка; каково играть в игру в VR-режиме вообще страшно представить. В общем, Tetris Effect – это сплошное удовольствие и по-настоящему новый опыт игры в старую-добрую головоломку.
Алексей Пажитнов придумал тетрис в 1984 году, что сделало его, пожалуй, главным русскоязычным геймдизайнером в истории. К сожалению, из-за неразберихи с авторскими правами гениальная разработка не сделала его богачом, однако сделала кое-что существенно важнее: культ, который любят и над развитием которого бьются и геймдизайнеры, и обычные игроки со всего света. Результат этого – Tetris Effect, пожалуй, самая совершенная и увлекательная версия головоломки на сегодня.
Денис Саганович
Комикс «Legend of the Strongest Man Kurosawa»
Nobuyuki Fukumoto
Big Comics
Здоровяк-прораб с квадратной челюстью по фамилии Куросава к 45 годам остро осознаёт печальность своего существования (триггером становится понимание, что он громче всех в баре болеет за футбольный матч, а на самом деле в этот момент ничего не чувствует). Нет, речь не идёт о каких-то несбыточных мечтах о славе, карьере или даже семье; Куросава больше всего на свете любит выпить пива после работы, но за всё время работы прорабом на стройке так и не смог найти среди подчинённых приятелей-собутыльников. После нескольких страниц, проведённых с Куросавой, становится ясно почему: он умудряется быть одновременно и неуравновешенным мужланом и неженкой-нытиком; в целом производит впечатление стрёмного чудака (закадровый голос Куросавы как внутренний голос каждого из нас: «Я не знаю, как быть душевным и дружелюбным и не быть при этом навязчивым и неловким»). Естественно, если узнать Куросаву поближе, то он оказывается милейшим человеком; именно по этой причине квест по поиску приятелей со временем заводит его в череду разборок против уличной шпаны, как назло с наибольшей охотой отрывающейся на компаниях грустных 40-летних мужичков.
В манге «Легенда о сильнейшем человеке Куросаве» автор бесконечных и бесконечно читабельных серий об азартных играх Нобуюки Фукумото гениальным образом применяет стратегическую логику своих игровых историй к повседневной жизни простого работяги. Те главы, где тот долго планирует махинации с подарочными пивом и рыбкой для обеда своих подчинённых (план оборачивается – спойлер – не всеобщим обожанием, а неловкой катастрофой), – это золото одновременно криндж-комедии и экзистенциальной драмы. Вторая половина манги оказывается в меньшей степени посвящена идиотским ситуациям, в которые попадает простофиля-Куросава (в какой-то момент он пытается отвести к маме заблудившегося ребёнка, а в итоге оказывается под арестом в качестве педофила – пересказывать ситком дело неблагодарное, но это реально была смешная глава), и в большей степени является просто боевиком об уличных драках. Впрочем, как всегда у Фукумото, боевик этот очень увлекательный и душевный: Куросава – это, конечно, никакой не «сильнейший человек», а просто искренний мужик, без лишних сомнений готовый защищать собутыльников-бомжей от банды байкеров (ради победы, как это водится у Фукумото, герой идёт на самые неожиданные хитрости – от использования рыболовных сетей до метания какашками).
Одним из самых широко обсуждаемых артхаусных фильмов прошлого года была китайская четырёхчасовая драма «Слон сидит спокойно», рассказывающая о четырёх простых китайцах разных возрастов, каждый из которых испытывал острый экзистенциальный кризис на фоне унылой индустриальной провинции. Такие беспросветно депрессивные картины, изображающие жизни, скажем так, непривилегированных слоёв населения, принято называть гуманистическими шедеврами, однако при чтении манги про прораба Куросаву и его приятелей бомжей хочется кричать в голос, что истинное человеколюбие должно выглядеть только так – с экзистенциальными кризисами, выражающимися в смешных наивных монологах; и пьяным геройством, оборачивающимся чистым слэпстиком. Когда Куросава наконец-то объединяет усилия с забитым школьником, то это трогает хотя бы по той причине, что о неповторимой личности Куросавы можно сходу написать парочку абзацев; ну а про четырёх китайцев из фильма что сказать, кроме того что они страдают? Да, как видите, ничего, даже одного эпитета в голову не приходит.
Никита Лаврецкий
.jpg)
The Voorhes
В 90-х руководство государственной школы небольшого городка Нью-Канаан, штат Конектикут, решило взять на себя ответственность за здоровье учеников и объявило войну традиционной столовской еде. Начальником столовой назначили молодого повара, который немедленно выбросил из меню пиццу с сосисками и макароны с сыром, принялся закупать продукцию у местных фермеров и постепенно дошел до того, что стал кормить школьников хумусом, фалафелем, киноа, сувлаками и хлебцами с моцареллой. Какого же было всеобщее удивление, когда два десятилетия спустя ревизия выявила в столовой хищений на сотни тысяч долларов.
Материал сайта «The Atlantic» о взлете и падении повара Брюса Глюка и двух его помощниц является учебником по пользованию интернетом в миниатюре. На первый взгляд, не очень длинная статья рисует довольно увлекательный портрет трех хороших человек, запутавшихся в жизни. Воспитанник изощренной нью-йоркской кулинарной академии, Глюк был настолько предан своей идее сделать рацион отдельно взятых школьников идеальным, что не останавливался ни перед криком на своих подчиненных, ни перед угрозами рукоприкладства, и дошел до того, что объяснялся в суде, почему сотрудники после разговоров с ним выходят с мокрыми штанами. Импульсивность довела Глюка до неудачных коммерческих решений, банкротства и наконец заставила запустить руку в кассу любимой столовой. Похожая судьба была и у двух его преданных помощниц, разругавшихся с семьей, влезших в долги и кончивших на скамье подсудимых.
Внимательное вглядывание в эту историю ставит под сомнение саму возможность изменения меню школьных столовых: это ж сколько надо мишленовских поваров с начисто отсутствующими карьерными амбициями, чтобы внедрить все эти фалафели даже и в небольшой стране. И уж совсем другими красками статья начинает играть, если внимательно читать, что вообще такое этот Нью-Канаан: городок в часе езды на электричке от Манхэттена, населенный почти сплошь менеджерами хедж-фондов, с фактически недоступной простым смертным, заоблачно дорогой роскошной недвижимостью и школой с уроками латыни и собственным театром. Твист статьи о том, что власти школы как-то не сообразили, а родители учеников чего-то не подсказали за двадцать лет провести финансовую проверку предприятия с оборотом в два миллиона долларов в год (это только столовая, не школа) после этого выглядит даже не глупо, а вовсе непонятно как. За сюжетом начинает мерещиться махинация в сто раз изощреннее показанной, но какая конкретно, слава богу, так и не становится ясно. Все-таки в детективах нет ничего скучнее разгадки.
Антон Серенков
Обложка: N etflix
