Рэп-карьера и еще 4 занятия на выходные

Dead Dynasty

Если в новом американском рэпе в жертву музыкальным богам трушности себя приносили музыканты-звезды, то за новую школу руского рэпа отдувались два студента ВШЭ, винишко-тян и абьюзер-айтишник, чьи мучительные отношения кончились зимой 2018-го убийством и самоубийством. Ну, Артем Исхаков слишком близко к сердцу принимал песню «Возможно» группы «Мы», это все знают. А что слушала в свой последний день Таня Страхова? Слушала она (и чуть не полностью добавила в аудиозаписи) только что вышедший тогда третий альбом рэпера Максима Лазина, выступающего под псевдонимом Mnogoznaal.

Тем забавнее читать и про тот, двухлетней давности альбом «Гостиница "Космос"», и про новый «Круг ветров» повсюду по интернету повторяемые похвалы, что, дескать, вот Лазин молодец, делает серьезный, философский мрачный рэп с глубокими текстами, эзотерическими этническими сэмплами и концептуальной историей. В описании похоже, согласитесь, не на музыку для винишко-тян посреди зимней сессии, а на что-то типа Оксимирона, или Шевчука, или там Макаревича. Разумеется, на самом деле треки с прошлого и нынешнего альбомов Mnogoznaal идеально перемешиваются с мелодичным, поверхностным и сладко убаюкивающим мрачняком Лил Пипа и XXXTentacion, а с Макаревичем, то есть, извините, Оксимироном вообще не перемешиваются. Однако определение «концептуального мрачного рэпа с текстами и этническими сэмплами» вообще-то как влитое ложится на первые альбомы Лазина. В чем тогда разница? Разница в том, что Mnogoznaal с 2018-го делает не столько рэп, сколько танцевальную музыку, и слова, сэмплы и даже сквозная концептуальность в его новых альбомах работает вообще не так, как в ранних.

Первая же песня, чуть-чуть переваливающий за две минуты «Антигерой» превращает формально осмысленный текст в ритмизированную, полную аллитераций и ассонансов, прочитанную как еще один слой ударных звуковую материю. Помогает и вывихнутая на боксе челюсть, из-за которой Лазин, чем сильнее артикулирует слова, тем менее разборчив. «Выдумай мир / Где антигерой пал / Где герой не должен быть / Экипирован» Лазин читает так, как, вероятно, Маяковский бы читал свои стихи, выпусти его фронтменом группы Джеймса Брауна вместо самого Джеймса Брауна. Вместе с гибким грувовым битом, накладываясь причудливым узором на мелодию, пропетую женским голосом и отзывающуюся клавишами, эта вроде бы просто рэперская читка производит и впрямь неожиданный эффект и создает от музыки Mnogoznaal ощущение глубины и таинственности. В отличие от ложной глубины Оксимирона, глубины громкого голоса и вумных слов, глубина у Лазина сделана честно – интенсивностью образов, мелодий и эмоций. Сами по себе эти тексты, однако, вполне бессодержательны.

Как и, например, Saluki, Mnogoznaal все свои усилия тратит на развитие приемов новой школы рэпа в сторону грувовости, непредсказуемой, всегда немного неожиданной и неочевидной танцевальности. Как и Saluki, Лазин достигает этого во многом самоедской редактурой – трехминутная песня для него редкость. В отличие от Saluki, богатство ходов у Лазина достигается не столько энциклопедическими меломанскими познаниями, сколько природной чуткостью к насмешливой русской меланхолии, которую можно встретить в дешевой низовой электронике провинциальных клубов. Вульгарный транс, тыц-тыц-тыцующий из-под всех песен Mnogoznaal и прямо выходящий на первый план, например, в песне «Много Лиц», а также выставляющий своих заместителей, такой же вульгарный драм-н-бас и пластмассовый бум-бэп во всех остальных песнях, объединяет Лазина с другим певцом русской провинции (Лазин – с Крайнего Севера, о чем докладывается натурально в каждом интервью) рэпером ATL и случайно придумавшим этот ракурс на альбоме «Electrodog» тоже глубоко провинциальным рэпером Loc-Dog.

Все вместе эти артисты уже сейчас кажутся представителями не столько какой бы то ни было волны русского рэпа (тем более, что на четверых пришлось бы считать этих волн три, что ли), сколько разобщенными создателями какого-то угловатого, печального, действительно гораздо больше американского аналога, налегающего на слова, русского фанка. Лазин-рэпер вряд ли кого-то всерьез увлек бы. Лазин, наряжающийся в магазинах спецодежды, вместо кроссовок носящий берцы, венчающий голову кретинской банданой, высоченный флегматичный русский Джеймс Браун – о, ну это совсем другое дело.

Коротенький, не дотягивающий и до получаса, «Круг Ветров» легко слушается часами на повторе, настолько его грувы изумительно отобраны и огранены. Лишенный хитов, но оттого еще сильнее похожий на одну зацикленную танцевальную колбасу, альбом идеально, как и альбом-предшественник, запечатляет сезонную русскую грустинку, только если «Гостиница "Космос"» была про болезненное удовольствие замерзания на ночной зимней остановке, то «Круг Ветров» – про вечернее весеннее притоптывание у подъезда с сигаретой в зубах. На одной из новых песен Лазин передает привет покойной Тане Страховой. Расстояние между двумя альбомами Mnogoznaal – как будто не два года, а промежуток между зимней сессией и весенними каникулами. Вроде и всего ничего, а некоторым его уже никогда не преодолеть.

Антон Серенков

FXX

Молодой белый рэпер, обладающий простым именем Дэйв и дурацким псевдонимом Лил Дики (буквально, кхм, Хер Малой), после первого умеренно вирусного хита провозглашает себя величайшим артистом со времён Тупака, Эминема, твоего бати и т. д., после чего решает всерьёз взяться за карьерное самопродвижение. Препятствия, встающие у него на пути, оказываются не сильно отличными от проблем из жизни любого молодого специалиста: среди них неловкости и удачи нетворкинга, первые стыдные подработки и нелепо упущенные возможности, гиперопека родителей и эмоциональная дистанцированность в романтических отношениях, разочарование в старых школьных друзьях и серьёзные усилия по обустройству новой взрослой дружбы.

Последние несколько лет можно было часто услышать, что главным человеком Возрождения в хип-хопе стал актёр и рэпер Дональд Гловер – он же снял и самый популярный хип-хоп-сериал момента «Атланта». С точки зрения музыкальных способностей Гловера и комедийного рэпера Лил Дики сравнивать было бы немного негуманно (в сериале Дики, впрочем, каждый раз смешно обижается, когда кто-то называет его всего лишь комедийным рэпером, а не великим техническим эмси), а вот в плане остроты, живости и увлекательности сериал «Дэйв» «Атланту» легко затыкает за пояс.

Вопреки популярному мнению, для того, чтобы высказываться на социально-актуальные темы не нужна особая смелость и уникальное видение: знаменитые музыкальные клипы и эпизоды сериала Гловера, посвящённые расовой несправедливости в Америке, едва ли можно назвать художественным риском; в то же время клип «Freaky Friday», в котором Лил Дики просыпается в теле Криса Брауна и первым делом решает воспользоваться вновь приобретённой возможностью без конца сорить словом «нигга» явно прошёл все круги ада согласований с лейблом, прежде чем рассмешил 600 миллионов зрителей на ютюбе (по сюжету сериала «Дэйв» Дики идёт ещё дальше и пытается убедить лейбл в том, что его дебютным синглом должна стать 30-минутная рэп-сага об эксгибиционистском пранке, вышедшем из-под контроля, и межрасовом сексуальном насилии в американской тюрьме, жертвой которого становится сам Дики – на соответствующий уморительный клип отводится вся первая половина финала сезона). Неудивительно, что и в своём авторском ситкоме Лил Дики демонстрирует бескомпромиссное комедийное видение: все серии здесь производят впечатление ручной работы – практически каждая из них снята по высококонцептуальному или бутылочному сценарию (среди них серия про историю сексуальных комплексов Дэйва; серия про осознание токсичности школьной псевдодружбы; неожиданно трогательная серия про биполярный синдром одного второстепенного персонажа и не менее трогательная серия про начало отношений двух других второстепенных персонажей; ну и так далее – не весь же сезон сейчас пересказывать).

Соавтором сериала «Дэйв» выступил Джефф Шаффер – постоянный сценарист ситкома «Умерь свой энтузиазм» Ларри Дэвида, и последним весомым аргументом в пользу «Дэйва» вполне можно назвать тот факт, что по плотности уморительных приколов и надрывающих животики неловкостей с последним сезоном «Энтузиазма» (по-своему выдающимся) этот сериал конкурирует на равных.

Никита Лаврецкий

Team17 Digital

Компания перевозчиков помогает жителям сонного провинциального Переездова с, хм, переездами. Чуть кому надо на новую квартиру, потешные грузчики являются по старому адресу и мигом выносят к чертовой матери всю хозяйскую утварь. В том, что в городе почему-то натурально все хотят куда-то переехать, наверное, есть какой-то подвох, но очумелые грузчики об этом не задумываются.

В истории каждого искусства случаются периоды затыка, когда устаревшие жанры просто на инерции ностальгии съедают ресурсы, которые, примени их авторы на валяющиеся прямо под ногами новые жанры, дали бы гораздо большие результаты. Голливуд 50-х производил баснословно дорогие и ровно никому сейчас не нужные костюмные драмы, а в памяти потомков остался легкими комедиями и дешевыми триллерами на современные темы. Художники современных видеоигр настолько хороши, что из замшелого и давно мертвого жанра платформера делают вещи вроде «Ori and the Will of the Wisps». А что было бы, если бы их усилия были потрачены на миленькую, но без особых озарений нарисованную игру «Moving Out»?

Вся «Moving Out» – это уморительное, фантастически разнообразное исследование мультяшной и гротескно человечной физики ее мира. Человечек-грузчик, за которого надо играть, бегает комично заваливаясь назад от усердия, подхватывает запакованную коробку в растопыренные дурацкие руки и пружинисто-деревянно (оксюморонная характеристика, которой обладают, например, сонные человеческие тела) несет ее в грузовик. Следом, все так же ковыляя, на ходу разваливая неверным движением плеча книжную полку и распыляя по воздуху листки, скрепки и карандаши, подбегает к дивану, ухватывает его за бок и волочет. Диван, как настоящий, встревает в дверном проеме, приходится запрыгивать и толкать с другой стороны. За диваном приходит черед телевизора, который человечек с мясом выскакивающего из розетки провода, вырывает с насиженного места и, пошатываясь по-новому, из-за изменившегося веса тела, толчками, прижимая к животу, несет в грузовик. Ну вы поняли. Все, кто хоть когда-нибудь в жизни что-нибудь куда-нибудь таскал в первые полчаса-час «Moving Out» будут давиться от хохота, насколько точно и уморительно, по бастеркитоновски глупо, игра передает реальные ощущения. Ну а когда выясняется (происходит это очень быстро), что игра поощряет такой способ транспортировки легких предметов, как вышвыривание их из окна (стекло разлетается с веселым брызгом; ваза летит в кузов гузовика и сама там запаковывается) – становится тяжело от смеха не только играть, но и дышать.

Причем тут художники? Все описанное удовольствие в «Moving Out» сконцентрированно в первых, разворачивающихся в блестяще воссозданных до мелочей интерьера жилых домов, уровнях. Потом разработчики, увлекшись головоломками переноса вещей по таймеру, начинают создавать запутанные и где-то даже интересные, но чем дальше, тем больше лишенные обаяния локация, заканчивая игру натурально в космосе. Можно сказать, что и простое урезание размера игры до этих первых, самых интересных локаций, сделало бы «Moving Out» ровней «Untitled Goose Game». Но, конечно, художники с фантазией и такой какой есть сюжет вывезли бы, как через один вывозят все эти бесконечные платформеры.

Антон Серенков