Джон Сноу и еще 4 спутника на выходные

Что посмотреть, почитать и послушать в эти ни на что не похожие выходные.

 

 

 

 

 

Альбом «Miss Anthropocene»

Grimes

 

4AD

 

 

 

 

Можно установить точный момент, когда все, кто искал музыку в интернете, влюбились в певицу Grimes.

 

На волне популярности ее третьего альбома «Visions», всплыла заметка от 2009 года, где рассказывалось о дурацком путешествии лохматой канадской студентки Клэр Буше, известной как Grimes еще только случайным подписчикам на MySpace, ее парня, нескольких куриц и мешка картошки на моторизованном плоту по Миссисипи. На плоту был небольшой домик с окнами и мрачная роспись по всему борту. Спальный мешок, швейную машинку и велики молодым людям подарили случайные встречные. Еще на борту была книжка про Геккельбери Финна, которую ни Буше, ни ее парень никогда не читали. Мотор сломался где-то под Миннеаполисом, куриц изъяли ветеринарные службы, а плот, несмотря на все благожелательное попустительство местной полиции, так и остался на вечном приколе. Буше, только что мечтавшая сплавляться по рекам и быть ученой, после этого бросила университет, где проходила разом микробиологию и русскую литературу, и стала знаменитой певицей.

 

Уже к лету 2012-го, только-только прославившись за пределами мирка лоу-фай синти-попа, Буше принялась рассказывать прессе, какой мрачный, глубокий и готичный альбом она готовит. Будут там и громкие биты, и нойз, и небесный реггетон, и танцевальный индастриал, и еще будет много пения, и все при этом будет вполне поп-песнями. В 2014-м она этот альбом забросила и увлеклась под влиянием музыки своего тогдашнего парня, выпускавшего меланхоличный песенный шугейз-драм-н-бас, музыкой легкой и яркой. Результатом этого взбалмошного поворота стал четвертый альбом Буше «Art Angels» – один из лучших альбомов 10-х, совмещавший неукротимую мелодическую фантазию Буше с многочисленными тихонько подаренными ей доброжелателями жанровыми и техническими велосипедами. На дворе 2020-й, Буше выпускает новый альбом, а там, что бы вы думали, громкие биты, нойз, танцевальный индастриал и даже более-менее небесный реггетон.

 

«Miss Anthropocene» обладает всеми формальными признаками привязанного к дереву и тихо покачивающегося на волнах плота с поломанным мотором. Пока Буше вынашивала свои смелые планы по скрещиванию инди-готики с популистским индастриал-металлом и плохим компьютерным попом, случились EDM, баблгам-бас и K-pop. Сочетание мрачных барабанов, пластмассовых гитар, визжащих синтезаторов и пронзительной меланхолии пения феечки, которое Буше так удачно создает на альбоме, подозрительно похоже на корявый кавер «Нас не догонят» из фильма «Лед 2» в моменты, когда вместо Александра Петрова поет восьмилетняя девочка. Персонаж Буше – мечтательная девочка с прибабахом, красящая волосы так давно, что уже и не помнит, какой у них был цвет изначально – пущен в оборот с гораздо большим коммерческим успехом Билли Айлиш. Нынешний мужчина Буше – Илон Маск – всем хорош, но в музыке ни уха ни рыла, и подобрать у него какие-либо приемы для песен проблематично. Полицейский, тыкавший носком ботинка в спящих на борту незарегистрированного плавсредства молодых людей летом 2009-го, говорил, что ему нравится идея путешествия в стиле Тома Сойера, но «проблема в том, что на дворе не 1883-й. Больше так делать нельзя. Надо соблюдать правила».

 

В этой безвыходной ситуации Буше, конечно, добивается максимума возможного. Ее мелодический дар, даже не находясь в режиме сочинения шедевров вроде «Oblivion», «Vanessa» или «Realiti», достаточен, чтобы каждая песня альбома была красива и легко выдерживала пристальное внимание и после множества прослушиваний. На балладе «New Gods» Буше становится так мрачно неотразима, как не была никогда в карьере. Поп-металл «My Name Is Dark» звучит так, как группа Evanescence звучала в головах восторженных двенадцатилетних фанаток, причем как будто сразу со всем багажом воспоминаний, встроенным прямо в новую, только что впервые услышанную песню. «Idoru» делает давно превращенный в набор клише жанр дрим-поп вновь свежей, молодой музыкой, которая может быть одновременно и дрожащей гитарной акварелью, и афекствиновским техно. Если бы «Miss Anthropocene» выпустили какие-нибудь реальные звезды 80-х вроде Cocteau Twins, меломаны бы сошли с ума.

 

На вопросы журналиста, что она сама думает про свой поломанный плот, Буше в 2009-м сказала: «Хоть и грустно, что все так закончилось, а все-таки это было приключение». Вот и рецензия готова.

 

Антон Серенков

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Фильм «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована»

Режиссер Ксавье Долан

 

 

Les Films Séville

 

 

В середине нулевых актёр Джон Донован, как две капли воды похожий на Джона Сноу из «Игры престолов», играет главную роль в подростковом фэнтези-сериале, заглушает душевные раны наркотиками и вечеринками и имеет как минимум одного очень преданного фаната – бесючего 10-летнего вундеркинда с другой стороны океана, противно визжащего при появлении заставки сериала на экране и ведущего в тайне от всех проникновенную почтовую переписку с кумиром. Спустя много лет вундеркинд пересказывает невнимательной журналистке трагедию любимого второсортного актёра в формате натурального античного мифа.

 

Предпоследняя на сегодняшний день мелодрама популярного канадского режиссёра Ксавье Долана, его англоязычный дебют «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована» в единогласном порыве критиков и зрителей был списан в утиль как абсолютный провал. Относительную неудовлетворённость результатом чувствовал, вероятно, и сам режиссёр, потративший на несколько монтажных версий картины больше двух лет (до этого он почти целое десятилетие умудрялся выпускать по фильму в году, тратя на монтаж по паре месяцев) и вырезавший по итогу чуть ли не главную звезду фильма Джессику Честейн. Нельзя сказать, что финальная версия обладает особо внятной структурой – как раз наоборот, это всё ещё очевидно расхлябанное, сырое, драматургически непоследовательное повествование. Причина этого кроется, впрочем, не в лени автора и безынтересности оригинальной задумки, а как раз наоборот: Долан написал чуть ли не свой самый интуитивный, поисковый сценарий, на ощупь пытаясь рассказать о том, что болит прямо сейчас. Некоторую неловкость и неубедительность повествования он, как вытекает из фильма, всегда сам осознавал. В какой-то момент усталая журналистка прерывает рассказ главного героя словами о том, что ей неинтересно слушать банальности из области проблем белых людей, на что герой повышает тон и настаивает на «универсальности» своей истории. Если на универсальности приходится настаивать, то это само по себе говорит о многом.

 

Даже если универсальная история Долану в этот раз не удалась, его всё равно стоит уважать за уникальное умение рассказывать о непосредственной современности так, как будто эта современность успела стать понятным со всех сторон объектом ретромании. В сухом остатке именно «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована» точнее и выразительнее многих новых фильмов фиксирует такие феномены сегодняшнего дня, как судьбоносное значение поп-культуры в жизни молодого человека, одновременно усложнившиеся и упростившиеся с расширением интернета законы коммуникации, наконец, навсегда размытые границы хорошего вкуса, когда только самая пошлая попса и самые нелепые мелодраматические уловки оказываются способны описать переживания современного человека.

 

Никита Лаврецкий

 

 

 
 

 

 

 

 

 

 

Сериал «Новый Папа»

 

 

HBO

 

Пока самый молодой, харизматичный и бескомпромиссный Папа Римский Пий XIII, он же Ленни Белардо (см. сериал «Молодой Папа») лежал в коме, на ватиканский престол успели взойти ещё два понтифика. Первый – нелепый монах-францисканец Франциск II, задумавший превратить весь Ватикан в нищий монастырь, – протянул недолго, зато второй – автор бестселлера «Срединный путь» и бывший панк сэр Джон Браннокс – произвёл на всех большое впечатление. Когда к ватиканским стенам подкрадывается угроза в лице религиозных фундаменталистов, становится понятно, что флегматичному Бранноксу без помощи чудотворца Пия с ней не совладать.

 

Если в предыдущие десятилетия самый радикальный авторский кинематограф нужно было искать на кинофестивалях, а телесериалы тем временем играли со зрителем в поддавки, то в 2020 году самые дикие и волнующие эксперименты, кажется, стоит искать как раз на телевидении. Вооружившись исполинских размеров полотном, режиссёр Паоло Соррентино следует по стопам Линча и Рефна и рисует вместо сериала величественное медленное кино. Соррентино смело переключается между жанрами (длинные и серьёзные философские монологи здесь абсолютно естественным образом соседствуют с низкоуровневой комедией, неоновым китчем и политическим триллером) и не боится визуальных изысков (статичная камера и вычурный свет нарочиты как никогда), но подлинным продолжателем традиций европейского (и, если угодно, итальянского) артхауса его делает поэзия киносценария. Сцены переговоров и публичных выступлений; сцены с мудрыми понтификами и таинственным криминальным послом Ватикана по имени Бауэр; мистические и музыкальные сцены – все строки сценария написаны здесь как будто исключительно по наитию, с первой, спонтанной попытки (по крайней мере, по поводу сцены из трейлера, где Ленни идёт через наполненный девушками пляж, Соррентино в интервью так и отвечает с детской непосредственностью – дескать, просто захотелось вставить такую сцену без особых причин). По иронии судьбы в этом году на «Оскарах» несколько номинаций получил полнометражный фильм, тоже рассказывающий про беседы двух понтификов, разве что реальных. Стоит ли уточнять, что ладно скроенный из симпатичных клише, очень профессиональный (то есть совсем не авторский) кинофильм «Два Папы» и рядом не стоит по степени кинематографичности, увлекательности и оригинальности с телесериалом «Новый Папа»?

 

Паоло Соррентино – уже давно не начинающий кинематографист, поэтому даже такая свободная по форме и содержанию работа у него не оказывается просто красивым бесцельным блужданием, а, разумеется, закольцовывается абсолютно логичным и душераздирающим финалом, надолго замирающем в памяти. Ну или, по крайней мере, до тех пор, пока автор не решится взяться за продолжение – имеющуюся идею для нового сезона Соррентино уже успел упомянуть в интервью, красноречиво проигнорировав упавшие в разы телевизионные рейтинги.

 

Никита Лаврецкий

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Комикс «The Sandman»

Нил Гейман

 

Комикс-Арт

 

 

 

 

В прошедшем январе вышло в свет русскоязычное издание последнего, десятого тома знаменитого комикса Нил Геймана «The Sandman». Это что-то вроде вехи для локальной комикс-индустрии: несомненно, «Сэндман» – один из самых классических комиксов всех времён, при этом его публикация на русском началась ещё в 2010 году, то есть по итогу заняла целое десятилетие – это на три года больше, чем создавались (придумывались, писались, рисовались) более чем 2000 оригинальных страниц комикса.

 

Пытаться написать хоть какой-то степени внятности синопсис к этой саге о приключениях мифического Сна – задача неблагодарная хотя бы потому, что комикс «Сэндман», который во многом стал виновником появления маркетингового слэнгового термина «графический роман», с формой, собственно, романа имеет не так много общего. 75 оригинальных выпусков включают в себя сразу несколько почти несвязанных, с непересекающимися главными героями повестей; между ними разбросаны две дюжины рассказов разных жанров, эпох и тональностей, объединённых только невидимым присутствием руки Морфея – повелителя сладких грёз, чёрных кошмаров и всех рассказанных людьми историй. Если такое описание звучит слишком абстрактно, то это потому что к излишней абстракции вечно тянет самого Геймана. Форма комикса эту его нежелательную тенденцию приземляет самым восхитительным образом: именно благодаря присутствию отличной цветной графики (над комиксом трудились несколько десятков профессиональных художников-комиксистов) и повесть про бэд-трипы обитателей тесных нью-йоркских квартир, и короткий роман о мифологическом конгрессе в буквальном аду, и путешествие через убитые американские мотели в воображаемые сказочные замки поражают воображение целостностью описаний и осязаемостью деталей. Элегантная красота включённых в цикл мини-шедевров из вселенных русских народных сказок Билибина, «Тысяча и одной ночи», шекспировских фантазийных пьес тоже знает мало аналогов.

 

Нил Гейман, популярный писатель с выдающейся фантазией и тягой к постмодернистским конструкциям, создавал «Сэндмана» на самой заре своей карьеры, но, кажется, именно этот период между 30- и 35-летием оказался его главным творческим пиком. Перечитывая эти десять томов, ясно осознаёшь, что достижения всех своих главных произведений («Американских богов», «Звёздной пыли») Гейман в наиболее полной мере успел реализовать именно на полноцветных страницах «Сэндмана». Это не столь удивительно, ведь ближе к последнему тому сам «Сэндман» чудесным образом перестаёт быть бессвязным циклом, а сводит все свои концы воедино, принимая форму и правда большого романа – романа о самом феномене рассказанных историй, раскрытым перед читателем без всякой доли абстракции.

 

Никита Лаврецкий

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Игра «Lair of the Clockwork God»

 

 

Size Five Games

 

 

Тощий, всклокоченный, с котомкой через плечо, Бен и коренастый, накачанный, передвигающийся вприсядку Дэн отправляются на поиски растущего где-то в джунглях цветка, исцеляющего рак. Ну всем же понятно, что игра просто о веселом досуге – это ерунда по сравнению с игрой, где кто-то пытается найти лекарство от рака. Еще, конечно, причина в том, что и Дэн, и Бен являются разработчиками игры и после десятилетий валяния дурака им хочется попробовать использовать игры, чтобы говорить о своих мыслях, чувствах и страхах. Ну и гадко шутить, конечно.

 

Преимущество молодого вида искусств всегда в том, что любое случайное произведение может оказаться шедевром, который будут помнить веками. Например, видеоигры еще не обзавелись безусловным мета-шедевром о соотношении мира автора и полученной игры. Любой писатель, пишущей о создании книги неизбежно является эпигоном Набокова в «Даре», любой фильм о создании кино либо улучшает, либо ухудшает «8 1/2» Феллини, а вот в играх место образца свободно. Возможно, оно принадлежит «Lair of the Clockwork God» – идиотской разговорной комедии, сшивающей белыми нитками самый популярный жанр 90-х (пойнт-энд-клик адвенчуру) с самым популярным жанром 10-х (ретро-платформеры) таким образом, что уже не разберешь от чего на глазах выступают слезы: от удачных шуток, или от того, через какие эмоциональные дебри мотает сюжет. Людям, которым нравятся эти жанры, игра предлагает весь спектр остроумных наблюдений об их условностях и психологическом значении. Любителям адвенчур в первой желокации предлагается применить как объект в инвентаре переполненный мочевой пузырь Бена, а поклонников платформинга Дэн взбесит тем, что иногда, умирая и возраждаясь после трудного препятствия, свое все увеличивающееся неудовольствие будет высказывать игроку-растяпе.

 

Из плохого: если вам оба жанра не кажутся вершиной развития видеоигр, то и чувства, возможно, вообще никакие не появятся. Плюс, конечно, без нормального английского шутки будут долетать поломанными.

 

Антон Серенков

 

 

 

 

 

 

Обложка: Youtube/Grimes

 
 
 
 
Поделиться
Сейчас на главной
Показать еще   ↓