Полиамория для нерешительных и еще 4 развлечения на выходные

Hopeless Records

Зачем вообще существуют разные стили популярной музыки? Первая приходящая на ум версия – затем, чтобы сообщать слушателям разные эмоции. Метал транслирует исступление, трэп – эйфорию, эмо – страдание. На самом деле хорошая поп-музыка должна делать немного больше – а именно вдохновлять слушателя на свои собственные переживания, а не просто что-то там сама себе транслировать. Хороший метал заставляет трепетать от собственных тараканов в голове, хороший трэп – чувствовать роскошь в собственном непримечательном окружении, ну а хорошее эмо – с новой глубиной прочувствовать боль в своём сердце, чтобы его наконец уврачевать. Группа Tigers Jaw – это не просто хорошая, а замечательнейшая эмо-группа.

Из первого абзаца вытекает ещё одно неочевидное следствие: по существу все музыкальные стили – бесполезная условность, а хорошая поп-музыка едина и преследует одну и ту же цель – непринужденное вдохновение. Альбом «I Won’t Care How You Remember Me» целиком и полностью состоит из абсолютно естественных, будто навеянных самой природой хуков-извилин, а потому преодолевает любые жанровые условности. Это будто прогулка по самому прекрасному в мире буддистскому саду камней или английскому ландшафтному парку. Листву колышет ветерок – лёгкий грув, хилый голосок Бена Уолша течёт, как аккуратный ручеёк, а Брианна Коллинз цветёт, как сакура. Гитарные взрывы, как холмы и овраги, делают прогулку удовлетворяющей; короткие мелодичные соло, как миниатюрные скалы, ограняют необъятную природную мощь в соразмерные человеку формации.

Как и любой прекрасно продуманный объект ландшафтного дизайна, этот альбом сочетает в себе абсолютную органичность с отсутствием лишних вычурных деталей – и при этом каждый раз демонстрирует наблюдателю всё больше красоты природы в рукотворной миниатюре. Природа не может быть эмо, но можно быть эмо на природе. Песни поп-группы Tigers Jaw – не грустные песни, но под них так легко и сладко грустить. Нет, я не плачу, это ветер что-то занёс в глаз.

Никита Лаврецкий

HBO Max

Очаровательно неловкая, как сказочная героиня, греко-француженка прибывает в новый большой город. Там она удачно снимает квартиру с парой, скажем прямо, мифологически красивых сожителей. Некоторое время спустя героиня самым естественным образом влюбляется – причём сразу в обоих арендодателей.

Лейбл «сериал про полиаморию», хоть и правдивый, для этого сериала прямо вреден – нужную интеллигентную аудиторию он отпугнёт, а ожидания пошляков обманет. «Тригонометрия» – это превосходная в своей сдержанности мелодрама, которая всё время балансирует на грани пошлости, но ни разу за эту черту не заступает. Персонажи здесь такие скромные, что прямо по классическим традициям большую часть хронометража красиво томятся перед тенью запретного желания. Создатели знают себе цену и активно роднят зрителей и героев: будь то предельно интеллигентные линии профессиональных терзаний героев (героиня страдает из-за спортивной психологической травмы, он – героически спасает людей в карете скорой, она – пытается спасти своё милое семейное кафе), или мамблкоровские ужимки предельно естественных актёров. Есть здесь и по-настоящему драматичные моменты: в серии с визитом матери к героине вроде бы ничего взрывоопасного не происходит, но почему-то это прямо пик кринжа и тревоги.

Шедевры авторского телевидения, как «Тригонометрия», не рождаются на пустом месте: чутко обращающаяся к сердцу режиссёрка Афина Рахель Цангари принадлежит к Странной греческой волне, снимающий нежно и тепло оператор Шон Прайс Уильямс – мэтр современного американского инди, удерживающий романтический саспенс все восемь часов сценарист Дункан Макмиллан – видный театральный драматург в родной Англии. Когда все вакансии так блестяще закрыты, остаётся лишь написать следующее объявление: «Сериалу срочно требуются зрители. Насмотренность, пол и возраст значения не имеют».

Никита Лаврецкий

Harper's

Одно американское исследование двухлетней давности показало, что 54% опрошенных в возрасте от 13 до 38, представься им шанс, легко бросили бы все и стали инфлюэнсерами в соцсетях. Ну так себе факт, казалось бы, – это как спросить, кто не откажется от халявных денег и удивляться ответу. Забавнее, что 23% опрошенных сказали, что они уже и так, в общем, инфлюэнсеры.

Написанный по мотивам пятидневной поездки прошлой весной в случайный дом тиктокеров большой материал сайта Harper’s дает максимально широкий обзор этого подступающего мира будущего, мира, в котором половина людей – селебрити, а вторая половина их фолловит. «С определенной точки зрения это уже не столько селебрити, сколько прототипы работников новой экономики, экономики переживаний», – пишет после небольшого вступления автор, молодой преподаватель английского на кафедре затрапезного американского вуза Барретт Свонсон и сразу делает этим материал в два раза интереснее: вплоть до самого конца уже ставшие традиционными разглядывания тиктокеров, как слонов и пантер в зоопарке, перемежаются впечатлениями и воспоминаниями о собственных студентах рассказчика.

Сцены, достойные если не фильма, то хорошего реалистического сериала, сменяют друг друга, не давая отдышаться. Тиктокеры настолько привыкли, что единственные взрослые люди, с которыми они пересекаются, – это юристы брендов, с которыми они подписывают рекламные контракты, что «рабочей одеждой» называют костюм, галстук и туфли. Вроде как сверхпередовой и молодежный тикток на деле служит распространению таких замшелых мемов, что у автора перехватывает дух от возмущения самой необходимостью объяснять своим новым знакомым, что, нет, Гитлер не является создателем концепции секс-кукол, как им рассказали в каком-то тиктоке, это просто прикол из начала нулевых. Собравшись поиграть в баскетбол, тиктокеры принимаются подзадоривать друг друга по нарастающей, но почему-то, едва разделившись на команды, все, кроме автора и одного парня, расходятся, кто в бассейн, кто в джакузи. «Без майки, чеканящий мяч на границе трехсекундной зоны, Брэндон вздыхает и говорит: «По правде, чел, каждый раз одно и то же. У них у всех синдром дефицита внимания. В школе не учатся уже по четыре года, никаких обязанностей, мозги совсем в кашу превратились. Мы уже давно чисто по приколу на команды делимся, и на этом все». «Люди не осознают, что работенка тут требуют полной отдачи. Вроде просто видосики, а по факту надо каждый день вкалывать», – делится своими мыслями Брэндон дальше, и автору требуется даже некоторое время сообразить, что так-то на всякой работе надо что-то да делать каждый день.

Но Свонсон тут же вспоминает, что более-менее такие же (в том числе и в смысле остроты ума) ребята, только не бросившие учебу ради успеха в соцсетях, ждут его в родном университете. «Изредка на моих семинарах у того или иного случались просветления в духе «Общества мертвых поэтов». Однажды студент вдруг воскликнул: «Погодите, так что же это выходит – в соцсетях я сам как будто бы являюсь продуктом, что ли?!» Но в основном пары ощущались сизифовым трудом – три часа в неделю я их чему-то учил, а остальное время они мариновались в джакузи алгоритмов своих соцсетей». Выясняется, что почти все студенты университа Свонсона находятся в той или иной стадии лечения нервных расстройств, и когда в кампусе появилась служба, предоставляющая собак для эмоциональной поддержки, лекционные залы стали похожи на дрессировочные площадки. Расчувствовавшийся тиктокер признается Свонсону, что ему страшно думать, что будет, если он перестанет быть кому-то интересным и останется ли тогда в жизни вообще смысл – и эта сбивчивая речь оказывается сжатым изложением того, что Свонсон пытался вбить в собственных студентов на материале шедевров классиков литературы.

В статье есть некоторое количество уместной, но не хватающей звезд с неба рассуждистики, но пик приходится, опять же, просто на повествовательную сценку. Один из тиктокеров подходит к Свонсону и спрашивает, не хочет ли тот сняться в тиктоке. «Он спросил тихо и галантно, как герцог, приглашающий губернаторшу на тур вальса. На секунду я подумал, что он подаст мне руку. «Ну по приколу», – добавил он». Тикток оказывается, конечно, обычной танцевальной ерундой, но, когда Свонсон, заперевшись в туалете, видит, что после каждого обновления страницы количество зрителей прирастает по десятку тысяч, на него наплывает необоримое облако мечтаний о себе и своей новой жизни знаменитости. «Я увидел, что пользователь mskatiechilds написал «Барретт из Harper’s звезда» и поставил эмодзи звездочки. Через паутину полоумных связей, которые я ни за что вам не опишу, меня настигла полная уверенность, что после такого успеха мои тиктокеры перевербуют меня из журналистов и что я, не знаю, я стану кем-то вроде тиктокерского профессора, или типа того, разглагольствующего на видео о Платоне и Фуко, коротающего вечера у камина, цитируя Сильвию Плат и Лонгфелло». Самый смех в том, что в тиктоке реально есть профессор физики на два миллиона подписчиков.

Антон Серенков