5 фильмов с такими красивыми нарядами, что вам станет легче жить

 

 

Списки фильмов с красиво одетыми персонажами большей частью наполнены сумасбродными визуальными мемами (Одри Хэпберн в «Завтраке у Тиффани», Брэд Питт в «Бойцовском клубе») или сложными костюмными студийными постановками. Первое чисто в количественном отношении что-то типа за год превзошли пользователи тиктока, нарядившиеся во все существующие в природе вещи и во всех комбинациях, второе сложно воспринимать в том контексте, в каком мы воспринимаем отношения людей с одеждой в жизни. Молоденькой Кирстен Данст очень шли платья XVIII века, но, если вы не историк моды, вы не сможете сделать из «Марии-Антуанетты» даже вывода, реально ли на ней красивейшие вещи эпохи или они красивы просто за счет экзотичности для нас.

 

Фильмы, которые действительно встряхивают и освежают зрительское восприятие одежды, в такие списки обычно не попадают. Итальянская классика «Я хорошо знал ее» является одним из лучших фильмов 60-х и, вероятно, самым подробным и наблюдательным к внешней стороне жизни фильмом эпохи. Сюжет традиционно по-итальянски печальной и немного насмешливой (жанр «лирическая комедия» у советской классики Рязанова и Данелии взялся именно в подражание итальянцам) картины рассказывает о безуспешных попытках красивой девушки из провинции сделать карьеру не актрисы, так модели, все равно кого, лишь бы прославиться. В смысле широты возможностей для показа нарядов – это как если бы «Однажды в Голливуде» сняли в 1969-м.

 

 

 

 

 

Одна из лучших актрис поколения Стефания Сандрелли поочередно примеряет более-менее все вещи, что в 60-е, эпоху, в которую массовая мода, как мы ее сейчас знаем, по сути, и появилась, существовали – от душераздирающих трусов в горошек до роскошных вечерних платьев, от уютных домашних свитеров до поп-артовой подиумной ахинеи. Лучшие итальянские актеры-мужчины (Уго Тоньяци, Нино Манфреди, Марио Адорф) берут на себя основные типы мужского гардероба (светский лев на последнем издыхании, раздолбай свободной профессии, рабочий парень).

 

В отличие от вроде бы тоже замахивающейся на энциклопедическое освещение современного фильму общества «Сладкой жизни», «Я хорошо знал ее» вообще не интересуется кинозвездами и аристократами, с чьими тратами на гардероб сложно соотноситься, в отличие от увлеченного лондонской богемой «Фотоувеличения» – не гонится за самым модным (то есть самым сейчас устаревшим). Фильм как будто реально заботится тем, чтобы мы, потомки, могли, не напрягаясь и во всех деталях (в том числе и психологических), рассмотреть, как именно люди 60 лет назад носили одежду, и прикинули, какую могли бы носить сами.

 

 

 

 

Наверное, даже если просто останавливать людей на улице, популярным ответом на вопрос «В чьих фильмах самые красивые костюмы?» быстро окажется «Уэс Андерсен». Ставка режиссера на рафинированный преппи-стиль американского богатого студенчества и шире –  вообще образованных привилегированных классов принесла со временем ему заслуженную мировую славу. Однако, по, в общем, сказочным, гиперстилизованным и по-хорошему неестественным в своей костюмности фильмам Андерсона у зрителей может сложиться впечатление, будто сам этот стиль – сказка, выдумка, перебор, никто так не ходит, как никто не ходит в костюме Джокера или Харли Квинн. Парадокс в том, что весь этот визуальный стиль в готовом виде обнаруживается в любимом фильме Андерсона – полумемуарной классике французского реалистического кино «Шум в сердце».

 

 

Рассказывающий, как это обычно у французов бывает, граничащую с порнографией (жанры: тин, милф, инцест) нежную историю взросления подростка из богатой буржуазной семьи начала 50-х, фильм разворачивается в пространстве твидовых пиджаков, обтягивающих икры гетр, теннисных юбочек, накинутых на плечи к гостиничному завтраку джемперов, мужских пижам с монограммами, женских ночнушек с монограммами, шикарной школьной формы – и так далее, вплоть до появления в кадре двойника Джейсона Шварцмана в роли более-менее Джейсона Шварцмана.

 

В отличие от костюмов героев Андерсона, все эти вычурные в своей неброскости предметы в кадре создают эффект не экзальтированности, а, наоборот, какого-то обаятельного уюта, милосердной упорядоченности, в своей основе такого же, как и сейчас, глубоко неупорядочного и хаотичного, мира. Если какой-то один фильм может раз и навсегда уговорить носить только вещи из гардероба образованных французских буржуа середины XX-го века – то вот он.

 

 

Поп-культурная репутация Вуди Аллена как погруженного в свои мысли сноба-интеллектуала мало того, что прямо противоположна реальности, так еще и с каждым годом все сильнее уводит его творческое наследие от фокуса зрительского внимания. Правда в том, что Вуди Аллен – человек настолько низкого происхождения, что, кем бы ни были ваши родители, вы можете быть уверены, что его привилегии от рождения никак не больше ваших. Он попросту не учился в университете, что в доинтернетные времена означало, что, собственно, интеллектуалов-то он лет до 40 в глаза не видел. Его восхождение на вершину славы, финансового и творческого процветания – полностью результат его труда и таланта. Абсолютно каждый посмотренный Алленом фильм Бергмана, каждый прочитанный роман Достоевского, каждая удачная шутка об отношениях мужчин и женщин – результат его необоримого любопытства, самодисциплины и интеллектуальной честности. Каждый удачный костюм, который Вуди Аллен примеряет в своих фильмах сам или дозволяет надеть своим актерам, – результат его титанической работы по обретению собственного стиля.

 

В этом контексте даже его слабые поздние фильме выглядят облетом хищной птицы охотничьих угодий: что еще нового, свежего и интересного, что появилось в мире, можно утянуть себе. Потомки наверняка обнаружат, что анахроничный преппи-лук Тимоти Шаламе в проходном «Дождливом дне в Нью-Йорке» – один из самых ярких нарядов интеллигентных мужчин в кино 2010-х. Что уж говорить о фильмах Аллена классического периода.

 

 

Один из последних зрелых шедевров Аллена «Ханна и ее сестры» рассказывает накладывающиеся друг на друга узорами истории трех сестер и их мужчин с такой филигранной внимательностью к деталям, что наряды героев часто говорят больше слов, оставаясь при этом совершенно реалистичными. Романтичный плащ с комичным меховым воротом, который Майкл Кейн носит на пике влюбленности, сменяется рубашкой лесоруба поверх свитера с высоким горлом, когда страсть уже улеглась. На смену эксцентричным (и превосходящим своей изобретательностью даже классические наряды Дайан Китон из «Энни Холл») лукам Дайан Уэст до замужества приходит нарочито спокойная домашняя одежда, когда она наконец находит свою любовь.

 

Человек, с юности вынужденный всматриваться в окружающих, чтобы восполнить информацию, которой недополучил из-за происхождения и воспитания, Аллен тут создает полноценный путеводитель по гардеробу интеллигентных горожан. Причем из-за того, что мы все еще живем более-менее в том же американоцентричном мире, в котором фильм был снят, наряды героев и сейчас сохранили всю свою силу и ничуть не поменяли значение.

 

 

 

 

Из всех недооцененных режиссеров малый американский классик Уитт Стилман – самый немотивированно недооцененный. Пять разговорных комедий, составляющих его небольшую, но блистательную фильмографию, мало что умны и набиты очень смешными шутками, каждая по-своему удовлетворяет мечты и желания самого широкого зрителя.

 

«Девушки в опасности» рисуют уютный университетский мирок ярче большинства подобных фильмов; «Последние дни диско» рассказывают буквально о том, как ходить в бар «Хулиган», когда все говорят, что туда больше ходить не надо; «Барселона» рассказывает о сладкой бестолковщине эмиграции в Барселону. Кем надо быть, чтобы не захотеть посмотреть эти фильмы тупо по синопсису? Обрамляют фильмографию Стилмана два фильма в самом благородном женском жанре на свете: костюмные истории о том, как девушке найти хорошего парня. Причем если «Любовь и дружба» внешне все-таки слишком похожа на очередную экранизацию Джейн Остин (коей и является), то стилманновский дебют «Золотая молодежь» является самым причудливым и неожиданным костюмным фильмом в истории.

 

Сюжет разворачивающегося где-то в 70-е в Нью-Йорке фильма развивается вокруг того, что не всем девушкам, участвующим в зимних балах (в точности таких, какие подробно описаны в «Войне и мире»), хватает партнеров для танцев и сопровождения. В результате случайно прибившегося к компании наследников каких-то баснословных богачей юного социалиста привечают, как родного, угощают, подсказывают, где лучше купить смокинг и внимательно выслушивают.

 

 

 

Причина, по которой настолько остроумно придуманный сеттинг не сделал фильм хотя бы таким же популярным, как «Великого Гэтсби», конечно, не только в маленьком рекламном бюджете. Стиллман совсем не показывает сами балы: его юные, одетые с иголочки в роскошные платья и фраки герои почти весь фильм в своих нарядах сидят с ногами на диванах очень красивых, но всего лишь квартир. Это же решение делает фильм такой усладой для глаз. Вместо таращения на экзотических зверей, его фильм предлагает сопереживание живым людям, каких нам в жизни встретить никак не получится. После «Великого Гэтсби» максимум хочется нарядиться на корпоратив, после «Золотой молодежи» начинаешь всерьез задумываться об отстежных воротничках, хорошем пальто или о том, что кожаные перчатки с тренчем, наверное, даже в Минске вполне можно носить хоть до середины ноября.

 

 

Где-то с нулевых кино перестало фиксировать стиль современности. «Фрэнсис Ха» идеально фиксирует десятки мелочей стиля хипстерского Бруклина конца нулевых, но, скорее всего, вам придется сначала изучить его по блогам и видеоклипам, чтобы понять это. «Отвязные каникулы» – совершенны, как сгусток EDM-трэп-эпохи, но, опять же, видеоклипы Скриллекса и Гуччи Мейна знакомят с материалом быстрее и интенсивнее. Возможны, видимо, только полуслучайные совпадения типа того, как сделанный под наркоманскую версию 80-х «Драйв» как влитой лег в случившийся в начале десятых вейпорвейв-взрыв.

 

В общем, лучший фильм о происходящем прямо сейчас порабощении мира эстетикой k-pop снял в 2017-м году французский авангардист Бертран Мандико, и это псевдоприключенческий, якобы исторический черно-белый фильм о перевоспитании компании разнузданных мальчиков-подростков на корабле сурового морского волка. Мальчики наряжены в одинаковые костюмчики, постоянно принимают фотогеничные позы, а когда начинает играть музыка, принимаются толкаться, обниматься, пить из одной бутылки и кружиться в экстазе. Про то, что мальчики крайне женственны, говорить не приходится хотя бы потому, что их всех играют женщины-актрисы.

 

 

Там, где андрогинную двусмысленную сексуальность корейских певцов в клипах душит толстенный слой неестественной глянцевитости, в «Диких мальчишках» пугающе правдоподобно выглядят события, возможные разве что в горячечном бреду. «Белый верх, черный низ» униформы всегда, в конечном итоге, изображающих лакированных одноклассников слушательниц корейских певцов, у Мандико превращен просто в коллекцию растрепанных белых рубашек навыпуск, разболтанных брюк и, как вишенка на торте порочной сексуальности, подтяжек. Если кей-попер окажется в реальном классе реальной школы, школьницы сами же покрутят пальцем у виска. Если в рандомный 11 «Б» запустить Вималу Понс, одетую мальчиком, завуча придется потом отпаивать валерьянкой.