Что послушать, посмотреть, прочитать и во что поиграть в эти солнечные выходные, если вы такие же нелюдимые бирюки, как и авторы нашей рубрики «Лень вставать».
.jpg)
Альбом «Freedom»
Amen Dunes
Дэймону Макмэхону 38. Полтора десятка лет назад он приехал в Бруклин, чтобы с группой таких же буйных, сидящих на крэке провинциалов повторить успех The Strokes, но после записи альбома группа распалась, а первый сольный альбом Макмэхона получил трояк от Pitchfork и прошел совершенно незамеченным слушателями. Макмэхон решил бросить музыку и напоследок хлопнуть дверью: записал под псевдонимом Amen Dunes альбом невыносимо мрачного агрессивного лоу-фай-фолка, который надо было бы выключать после первой же песни. Альбом однако встретил сочувственную прессу, и следующий альбом Макмэхон записал уже почище, а к третьему совсем разлакомился и стал рассуждать в том духе, что, в принципе, ему бы хотелось, чтобы у него все-таки были слушатели. Четвертый он начинал записывать как поэтическую автобиографию, портрет измученного строгим отцом-ирландцем и загонной мамой-еврейкой артиста на перепутье, но потом засел за «Thriller» Майкла Джексона, похерил все студийные пленки, первый раз в жизни собрал группу из людей, которыми правда восхищался и записал все заново. С промо-фотографий к альбому Макмэхон смотрит в майке-алкоголичке, на месте крестика выложена звезда Давида: «Freedom» – это альбом об освобождении одного очень угрюмого мужика от собственной личности и полном счастливом слиянии с музыкой.
Макмэхон как не умел, так и не умеет писать припевы – максимум, на что его хватает, это в песне «Freedom» несколько раз подряд подвывать «фрииидом» в определенные моменты. На альбоме нет никаких рифов, повторяющиеся музыкальные фразы каждый раз вовзращаются неуловимо мутировавшими и чуть поплывшими, да и выстроены песни отчетливо не вокруг отдельных фраз, а вокруг причудливого сочетания текучего инструментального грува и еще более изменчивого вокала Макмэхона. Нельзя сказать, что группа Макмэхона снимает фанк или соул какого-то конкретного образца, скорее, речь идет об удачной многочасовой импровизации рок-музыкантов с ухом к танцевальной музыке. В буклете инструменты помечены разными дурацкими названиями (один гитарист играет «лос-анджелес», другой – «клубничный фанк»), которые Макмэхон давал им во время сессии. Эти названия очень удачны и сильно упрощают работу рецензенту. Скажем, лучшая песня альбома «Miki Dora» сочетает «прогулочную» гитару с «деловыми соляками», а перекликающиеся с ритм-гитарой самого Макмэхона клавиши иначе как «подводными» и не назовешь. Пение Макмэхона больше всего похоже на белый соул тех британских рок-звезд прошлого, которые в негритянской музыке больше всего ценили грув и повторы: Ван Морисон, Мик Джагер, Джон Мартин, но будто пропущено через фильтр дворовой бравады (Макмэхон через слово бубнит «чувак», «сечешь» и прочее) в духе Oasis.
Все эти подробности нужны, чтобы сбросить с «Freedom» обманчивый магический туман легкого и простецкого альбома. Малоописуемая американа альбома издалека похожа на то, что делает группа War on Drugs, но там, где Адам Гранофски механически накладывает слой за слоем гитары и синтезаторы, чтобы создать иллюзию объема, Макмэхон честно взращивает свои живые и самостоятельные ритмы и мелодии на грядке. «Freedom» не имеет ничего общего с сентиментальными исповедальными пошлостями Фила Элверума и, однако, сообщает о тяжелых отношениях Макмэхона с отцом все необходимое: вместо того, чтобы час нудеть про себя и свои чувства, он просто открывает угрожающий марш «Skipping School» строчками «Папа был самый клевый в школе / Вечно за курилкой нюхал клей / Ага, пока губы синими не станут». Злобный серфер Мики Дора, с которым Макмэхон себя поэтически сравнивает, появился просто из гугла – он хотел сочинить песню про какого-нибудь плохого серфера и выбрал того, у кого имя забавнее будет грызть, обсасывать и выплевывать при пении. Каждое слово в каждой песне произносится, пропевается и разжевывается им отдельным и особенным способом, в пиковые моменты вроде похожего на цирковой вариант «I’m on Fire» «Calling Paul the Suffering» кажется, что Макмэхон паясничает, настолько вычурным оказывается его флоу.
В одном из интервью Макмэхон говорит, что его единственный реальный талант – это умение очень внимательно слушать. Главное, что он вынес из сотен часов переслушивания общепризнанной поп- и рок-классики – это мысль, что ясность, доступность и открытость слушателю – это и есть самое сложное в музыке, нечто, посильное лишь единицам артистов. В свои лучшие моменты «Freedom» и бесконечно богат звуками, ритмами и эмоциями, и совершенно понятен даже вовсе неподготовленному слушателю. Большое дело для человека, который всего-то и мог рассказать, что отец не одобрял его увлечения, а мать вечно ворчала.
А. С.
.jpg)
Фильм «Призрачная нить»
реж. Пол Томас Андерсон
Стареющий лондонский модельер Рейнолдс Вудкок (фамилия в стиле порнозвезды не совпадение, а вполне нарочная шутка от постироничного режиссёра Пола Томаса Андерсона) затевает роман с неловкой официанткой-провинциалкой Алмой, которая, в отличие от всех предыдущих пассий, оказывается способной дать отпор его неврозу и неиссякаемой пассивной агрессии. За столкновением неприятных характеров и сырых эмоций неожиданно начинает просматриваться история настоящей («настоящей» – значит, такой же беспорядочной, как в жизни) любви.
Маньерист Андерсон прославился вычурными, но эмоционально пустыми жанровыми оммажами: трогательной и смешной «Призрачной нити» предшествовали кубрикианский хоррор о бизнесмене-психопате «Нефть», экзистенциальная драма «Мастер» о ветеране и саентологии на фоне широкоформатных пейзажей Дэвида Лина и, наконец, олтмэновский постмодернистский детектив с торчковым юмором «Врождённый порок». На первый взгляд, ромком на фоне модной индустрии 50-х – это игрушка из той же коробки, вот только новое кино Андерсона смотрится на порядок убедительнее всех его предыдущих работ: кажется, что, когда дело касается хрупкости и непредсказуемости романтических отношений и неприятных людей искусства, режиссёр наконец-то находит, что сказать по существу. Крикливые операторские решения, навязчивая музыка, карикатурные перформансы – это всё ещё чистый китч, но здесь эти элементы ещё и постиронично оттеняют обсессивность в равной степени харизматичного и смехотворного гения Вудкока; тот факт, что Дэниел Дэй-Льюис на сей раз изменяет своему обычному гротескному стилю и играет сдержанно и даже как-то неожиданно эмоционально обнажённо, также, несомненно, записывается прямиком в активы фильма.
Как ни странно, но предыдущий лучший фильм Андерсона, постироничная «Любовь, сбивающая с ног» с Адамом Сэндлером, тоже был ромкомом. Можно лишь понадеяться, что на все ходовые жанры Нового Голливуда ПТА свои каверы уже сыграл, и теперь до конца карьеры продолжит снимать исключительно их – искренние и честные фильмы об универсальных человеческих чувствах.
Н. Л.
.jpg)
Сериал «This Country»
В начале предпоследней серии второго сезона отличного британского мокьюментари-ситкома «This Country» его скучающая героиня Керри напрямик обращается в камеру с вопросом, не скучно ли самим документалистам снимать их с братом непримечательную жизнь. «Кто вообще это будет смотреть? Из наших друзей никто это не смотрит», – говорит Керри с напускным пренебрежением, и это звучит одновременно смешно и грустно: ведь именно взгляда на саму себя со стороны ей и не хватает, чтобы повзрослеть; да и никаких друзей, если не считать двоюродного брата Кёртана и местного пастора, у неё нет. В этой же серии Кёртан будет безуспешно просить мудаковатого отца Керри хотя бы расписаться на открытке ей на день рождения, а сам подарит сестре поздравление-растяжку над местной автострадой; отправившись на обожаемый Керри фестиваль ретро-тракторов, брат и сестра заблудятся в лесу до конца эпизода. Создатели сериала с редким упоением продолжают рисовать лузерские будни, смешащие не вопреки, а благодаря своей исключительной банальности.
Как это обычно и бывает с отличными сериалами, второй сезон «This Country» вроде бы и не изобретает ничего нового, но оттачивает предложенную год назад формулу до состояния, близкого к совершенству: и так немногочисленные тональные ошибки свелись к нулю, шутки стали насыщеннее и смешнее, персонажи – роднее и живее, а эмоциональные арки, построенные вокруг социальной жизни героев в изоляции, достигли совсем не ситкомного уровня увлекательности.
Н. Л.
.jpg)
Комикс «Megahex»
Ведьма с нездоровым цветом кожи Мегг, её милый парень-кот Могг и простофиля Сова живут в обычном доме где-то в тасманийском пригороде. Слакеры Мегг и Могг прожигают жизни за просмотром плохих ситкомов, наркотиками и вечеринками в компании своих возрастающей степени дикости друзей (пьяные номера Оборотня Джонса заставили бы даже парней из труппы Jackass засмущаться). Сова платит за аренду дома, работая в колл-центре, но вместо благодарности получает от друзей только их смешные (для читателя), но жестокие (для Совы) издевательства: от сорванного свидания и саботированного первого дня на новой работе до группового изнасилования. Со стороны может показаться, что приключения Мегг и её друзей – это просто очередная вульгарная торчковая комедия, но точность характеризации этих героев и сложных отношений между ними, живость языка, идеальный комедийный тайминг и общая прожитость происходящего (тасманиец Саймон Хансельманн не скрывает автобиографичности своих комиксов – да, даже эпизод с изнасилованием в качестве пранка) быстро превосходят все разумные читательские ожидания от такого низкого жанра.
«Megahex» – первая большая коллекция публиковавшихся в интернете, начиная с конца нулевых, комиксов; это что-то вроде идеальной точки вхождения в мир Мегг, Могга и Совы (стоит отметить, что за последние пару лет пара сборников комиксов Хансельманна вышла и на русском языке, но, во-первых, там присутствует цензура, а во-вторых, разговорные шутки в принципе плохо поддаются переводу). Собранные в этой книге эпизоды (надпись «Сезоны 1–3» на обложке как бы намекает, что комикс этот своей структурой больше напоминает ситком, нежели традиционные стрипы) ещё не достигают экзистенциальной трагичности рассказов из двух блестящих сиквелов (о них – в другой раз), но и здесь посреди действительно смешных выходок находится место серьёзным делам – чего только стоит хоррор-сцена, где Мегг буквально утопает в чёрной желчи собственной депрессии, или тот момент, где Сова решает, что на сей раз с него действительно хватит.
Н. Л.
.jpg)
Игра «Where The Water Tastes Like Wine»
Продувшийся в карты сатане бездомный получает предложение, от которого не может отказаться: в счет уплаты долга ему предстоит обойти всю территорию США, выслушать все истории, какие ему захотят рассказать встречные, и затем вернуться к сатане, который из сотен мелких историй соберет одну.
«Where the Water Tastes Like Wine» соединяет формат интерактивной новеллы с адвенчурой. Вы приходите в себя на самом севере штата Мэн на огромной, выполненной, как лоскутное одеяло, полей, садов, пригородов, рек, городов, лесов, гор карте США, и затем пешедралом направляетесь по очереди к одному за другим мерцающим значкам. Каждый значок разыгрывает небольшую историю-сценку, частично в картинках, частично текстом. Девочка говорит: «Дядь, хошь покажу, чего у меня в кошике?» – «Ну покажь». – показывает, а там три котенка лежат. Вы вселяетесь в отель в номер по соседству с двумя странными мальчиками, а утром комивояжер говорит: «Ты че, нету тут никаких мальчиков». Фермер просит подсобить с поисками куда-то удравшего сына, вы лезете на крышу амбара, а там сквозь прореху в гнилой древесине виднеется уже остывший труп на сохнущем зерне. И так двести раз.
Эти истории в литературном отношении и изящны, и разнообразны – в «Where the Water Tastes Like Wine» почти совсем нет ни морализаторских перехлестов, ни ужасных программерских гыгыканий по мотивам фильмов, которые кодер с тестировщиком посмотрели за последние пару недель. Все держится честной стилизации под литературу, кино и радиопостановки эпохи Великой депрессии или о ней: то есть Стейнбек подает сигарету Лавкрафту, а молодой Орсон Уэллс уже приготовил зажигалку. Раз усвоенные, истории идут на корм еще одной игровой механике: истории, интересующие сатану, можно добывать, только рассказывая то, что вы знаете, случайным попутчикам у костра. Пресса в основном этой механикой недовольна, потому что она превращает оригинальные и несводимые к одной эмоции виньетки в тематические брикеты (истории располагаются в инвентаре под рубриками «любовь», «странствия» и т.д.) – девочка, показывающая вам посреди дороги своих котят это, собственно, какая эмоция? Но эта грубость вполне оправдана: ровно так же и многогранный жизненный опыт наших собственных жизней обычно пригождается разве что для предсказуемых баек или анекдотов.
На самом деле барахлит только часть с адвенчурой. Скелет с котомкой, который долго-долго, нудно-нудно, как самый настоящий бродяга, тащится от одного интересного места до другого – это хорошая метафора на десять минут, ну на полчаса, но уже через час хочется послать замечательно красивую карту США к чертовой матери. Увы, сделать это никак невозможно: хотите узнать все истории – будьте готовы по минуте жать клавишу «вперед» после каждой полуминутной сценки. С другой стороны, не точное ли это описание нашей жизни.
А. С.
.jpg)
Статья про крутого репортера
В 1967 году в городе-спутнике Нью-Йорка под названием Ньюарк на фоне сильнейшего экономического кризиса (подробно описанного, например, в нудной американской классике «Американская пастораль») разразились уличные беспорядки: лишившиеся мест на переносивших производство в страны третьего мира заводах рабочие принялись громить магазины и драться с полицейскими, а те чуть что стреляли в ответ. Специфика города была такая, что большую часть недовольных составляли чернокожие, и ньюаркские беспорядки сейчас воспринимаются в контексте расовой, а не социальной борьбы. В начале 70-х репортер из Ньюарка Рон Порамбо написал о бунте энергичную документальную книгу именно с такой позиции. Книга тогда не выстрелила, но в прошлом десятилетии ее переиздали как забытую классику, и автор мог бы на пенсии наконец пожать плоды своих трудов, если бы к тому моменту не чалился двадцать с лишним лет в тюрьме.
Гигантский текст про жизнь Порамбо на сайте Atavist сделан в благородном темпе финчеровского «Зодиака», но фактура сама превращает его во что-то дерганое и неадекватное. С детства неуживчивый и одолеваемый странными страстями, Порамбо превращает стандартные биографические сценки в гоголевскую галиматью. Подростком он увлекался боксом, но больше всего любил разговориться перед боем с противником, чтобы потом ему проиграть и тем самым помочь самоутвердиться. Родом из семьи тихих итальянцев, он обожал тусоваться в районах для чернокожих и встречался только с чернокожими девушками. Для материала, изображающего ограбление ларька от первого лица, он ограбил ларек. После того, как его правдорубская книга о коррупции в полиции не принесла ему Пулитцеровскую премию, он устроился на телеканал, где в качестве редактора ставил в эфир репортажи только за взятки. Когда это вскрылось, он решил, что будет жить грабежом: надев парик и фальшивые усы, он подкарауливал во дворах черных кварталов белых прохожих и, наставив на них пластмассовый пистолет, вымогал деньги. Попав в тюрьму, первым делом сел писать кляузы на начальство. Последнее, что он сказал на своем последнем судебном процессе, было: «Я хороший человек и я плохой человек. Теперь я это знаю», – а умер он, склонившись в молитвенной позе над тюремной койкой, до смерти подавившись куском апельсина.
Жанровая мутация текста (от «Всей президентской рати» до «Славных парней» со всеми остановками вроде пьяных ограблений наркодилеров с последующей стрельбой мафиозных киллеров в затылки неудачливым бандитам) на удивление не бросается в глаза: Порамбо не столько становится злодеем, сколько оседает и расползается под весом собственной неконтролируемой натуры. Вообще все написано не чтобы автор показал стилистические навыки, а из искренней симпатии и желания разобраться в герое. Это очень дорого стоит – страшно подумать, что бы сделали из истории Порамбо при экранизации.
А. С.
Фото: gq.com (GEORDIE WOOD ), Sacred Bones Records, Universal Pictures, BBC Three, Fantagraphics Books, Good Shepherd Entertainment, The Atavist Magazine (Essex County Files)
