Наркотики через инстаграм и еще 4 развлечения на выходные

Atlantic

В октябре трэп-ремесленник Гуччи Мейн выпустил свой тридцатый студийный альбом «Woptober II»  – одну из сильнейших, наиболее слаженных работ за всю карьеру и, что вовсе невероятно, более захватывающую и эффективную в качестве поп-альбома пластинку, чем расхайпованный девятый альбом большого художника-модерниста Канье Уэста «Jesus Is King». Чтобы разобраться, как так вышло, что черепаха обогнала зайца, нужно сперва разрушить пару ошибочных представлений об артисте Гуччи Мейне, сложившихся в головах слушателей.

Что за артист вообще этот Гуччи Мейн? Это всего лишь один из многих похожих представителей трэп-культуры из чёрных районов мегаполиса Атланты, поющий гимны гедонизму и даже включивший бренд дорогой одежды в собственный псевдоним? Частично да, но в общем-то нет. Вырос Гуччи Мейн вовсе не в Атланте, а в глубинке Алабамы; псевдоним ему тоже придумала деревенская бабушка, вряд ли когда-то слышавшая о бренде «Гуччи»: «гуччи мейн» – это всего лишь сельский парафраз названия блюзового стандарта «Hoochie Coochie Man». Любые сельские акценты обычно стремятся к протяжённости звуков и мелодичности (спешить в деревне-то некуда, а кричать на большие расстояния нужно ежедневно; именно поэтому в южном акценте «мэн» и звучит как «мейн»), а городские акценты с их смазанными окончаниями и редуцированными морфемами, наоборот, звучат отрывисто и скомкано. Именно поэтому назальный южный твэнг Гуччи Мейна такой бесконечно слушабельный на фоне резко стреляющих автоматной очередью трэп-битов; именно поэтому никто из последователей Гуччи в изобретённом им как будто под свои личные таланты жанре трэпа эту нетривиальную гармоничность так и не воссоздал. Трёп плюющихся словами городских гопников Migos банально теряется на фоне синхронно стрекочущих трэп-битов; Future переходит просто на соуловое пение и с разговорной харизмой и актёрской игрой Гуччи конкурировать оказывается неспособен – про таких, как он, Гуччи на новом альбоме поёт: «Ниггеры говорят, что трэпуют, а они просто R’n’B-певцы».

«Окей, – скажет читатель, – Гуччи, возможно, и правда первый и самый оригинальный трэпер, но делает ли это само по себе его выдающимся артистом, если он всё равно выпускает бесконечный поток средних штампованных релизов?» Гуччи действительно придерживается философии выдавать практически весь записанный материал на суд фанатов: даже во время трёхлетнего заключения он умудрился выпустить больше 30 полноформатных альбомов и микстейпов; с момента выхода на волю в 2016 году «Woptober II» – уже девятый альбом. С дивана легко критиковать исполнителя за отсутствие кураторской строгости и самокритики, но вполне возможно, что у второстепенного с точки зрения успеха в чартах артиста Гуччи Мейна попросту нет экономической привилегии переносить и полностью отменять альбомы, как это делает Канье (впрочем, и кураторская строгость Канье как минимум однажды дала осечку – когда тот в последнюю секунду вдвое расширил треклист альбома «The Life of Pablo» за счёт тухлых би-сайдов); вероятно, именно благодаря своей пресловутой продуктивности Гуччи и сумел последние 15 лет стабильно держаться в поле культурной релевантности. Так вот, второе после определения культурного бэкграунда главное заблуждение о Гуччи Мейне состоит в проведении тождественной связи между большим количеством опубликованного проходного материала и общей скромностью талантов художника.

Как и в случае с другими большими артистами, подлинное вдохновение приходит к Гуччи лишь время от времени. И если Канье просто выпускает по вдохновенному альбому раз в несколько лет, то в дискографии Гуччи на два-три скучных релиза, записанных на автопилоте, приходятся те же самые единицы ударных работ. В предыдущий раз такой работой была пластинка «El Gato: The Human Glacier», записанная в конце 2017 года буквально за два дня (совсем как Канье!) и идеально запечатлившая всю харизму и энергию Гуччи-трэпера; спустя два проходных релиза («Evil Genius» и иронично названный «Delusions of Grandeur»), Гуччи снова в ударе и выпускает «Woptober II» – альбом, где он идеально реализует себя уже в качестве настоящей поп-звезды. Это, конечно, не какой-то прорывной новаторский эксперимент, но впечатляющий круг почёта: безукоризненно отобранные биты («Big Booty» и «Highly Recommended» с их семплами гитары и духовых соответственно – это просто огромные вещи); крайне выразительные флоу и остроумные строчки («От этой дури я сдурею, как Канье» – замогильно гундосит Гуччи в «Tootsies»; в песне о богатстве, плавно переходящей в песню о бандитизме, «Time to Move» Гуччи вкрадчиво, как один он умеет, доводит колыбельный шёпот до пугающего до мурашек рыка); даже довольно стандартные по меркам трэп-альбомов гости у Гуччи волшебным образом звучат живо, как никогда (Kodak Black, кажется, ещё никогда не пользовался собственным южным твэнгом так вальяжно, как в дуэте с Гуччи «Big Boy Diamonds»; в триплет-флоу из оммажа Migos «Wop Longway Takeoff» находится больше подлинной химии, чем в любой из песен оригинальных Migos). Последний талант снова роднит Гуччи с Канье, ведь тот смог даже из безвкусного саксофонного соло Kenny G сделать главный шоу-стоппер альбома «Jesus Is King», – другое дело, что если самый запоминающийся момент альбома — это одно постироничное камео лидера смуз-джаза, то это скорее плохая новость для автора пластинки, чем наоборот.

Даже в те предыдущие разы, когда запала Гуччи Мейна на целый альбом первоклассного материала не хватало, он всегда поставлял хотя бы парочку отличных песен на диск, из которых при желании всегда можно скомпилировать абсолютно концентрированную дискографию (это и попытался сделать автор этих строк в воображаемых микстейпах «Tears of a Trap God» и « Dreams of a Trap God»  – вышло, кажется, восхитительно; ранее что-то подобное делал Diplo в микстейпе «Free Gucci: Best of the Cold War Mixtapes»). В общем, мораль такова: иногда нужно смотреть немного глубже уровней закрепившегося имиджа исполнителя и экономических данностей дистрибьюции и маркетинга, чтобы увидеть перед своими глазами живого большого артиста.

Никита Лаврецкий

Обнажение приема, ситуация, когда процесс производства шутки является частью шутки, – один из старейших комедийных приемов. Русская стендап-комедия с такой бешеной скоростью набирает популярность (существуют ли люди, у которых никто из знакомых не смотрит «Что было дальше» или Илью Соболева?), что еще пару лет назад более-менее в одиночку фиксировавшему состояние реальной клубной комедии (то есть без редактуры и не в формате выступления перед жюри) YouTube-каналу «Stand-Up Club #1» приходится все сильнее смещаться в сторону экспериментальных форматов. Их насчитывающее уже 10 выпусков шоу «Разгоны» является умело заснятой и тщательно смонтированной версией того, чем комики реально занимаются, готовя материал для своих выступлений: «разгон» – это версии продолжения шутки, которые комику, уже придумавшему смешное начало, подсказывают его коллеги.

В выпусках появляются самые известные комики клуба (Сергей Орлов, Кирилл Селегей, Василий Медведев, Александр Малой), отдельные звезды ТНТ (Иван Усович, Дмитрий Романов) и молодые, не очень известные в интернете комики. Впервые включив любой выпуск, может показаться, что формат ничем особенно не отличается от «Порараз Бирацца», но со временем замечаешь, что в «Разгонах» на порядок более расслабленная атмосфера, а отсутствие постоянной труппы (кажется, никто не появился больше чем в половине выпусков) ликвидирует возможность возникновения типажей (то есть Идрак Мирзализаде ведет себя не совсем так, как в «Порараз Бирацца») и выпуски переживаются даже не столько как очень смешные комедийные концерты, а как вечер в новой и неправдоподобно интересной компании. Если все-таки выделять какую-то одну звезду, то ярче всех в «Разгонах» показал себя Сергей Орлов – именно на 2019-й пришелся рывок в качестве его выступлений, и передача позволяет отследить, как он превратился из шутника про жену и ребенка в мастера болезненных психоаналитических воспоминаний о детстве, родителях и неудачах воспитания.

То, что в неумелых руках могло бы выглядеть самодовольным выпендрежом («вот мы какие смешные, даже когда не стараемся»), оказывается выстраданным авторским проектом владельца клуба Эльдара Гусейнова, который, конечно, когда-то и сам хотел стать комиком, но смертельно боялся сцены, переключился на административные вопросы и вот теперь, превратив закулисы в сцену, наконец может быть таким артистом, каким всегда хотел, и при этом все так же помогать блистать другим. Гусейнов решается войти в кадр только на шестом выпуске и сразу оказывается и смешным комиком, и человеком, прекрасно управляющим разговором. Из-за его предельно серьезного отношения к формату вместо тренировки и черновиков зрители получают в распоряжение в пять, шесть, десять раз больше уморительных шуток, чем получилось бы из принесенных на передачу сетапов естественным путем.

Антон Серенков

C.J. Burton

Если зайти в инстаграм-профиль musclehead320_, то можно увидеть там молодого накачаного и забитого татуировками мужчину, застенчиво позирующего в тюремном дворе. Мужчину зовут Тайлер Бауманн, в верхнем посте он рассказывает, что в тюрьме нигде не достать хорошую штангу и апельсиновый сок, но, в принципе, все пучком. В конце сообщения Бауманн просит желающих писать ему на специальный почтовый ящик для зэков, а то просто так сидеть скучновато.

Жизнь Бауманна не всегда была такой: еще пару лет назад он был долларовым миллионером и отчаянным провонарушителем. У его инстаграма было не 15 000 подписчиков, а 100 000, да, собственно, именно инстаграм и сделал его миллионером самым простым способом из возможных. Бауманн годами сопровождал свои комичные селфи, видео и сторис рекламой стероидов, которые помогают ему качаться и быть в такой отличной форме. Потом он набирал людей из комментариев в WhatsUp, скидывал им прейскурант фирмы-производителя стероидов, и скоро к покупателям выезжал курьер. Мало того, что продажа стероидов в США незаконна, так Бауманн еще и не представлял никакую фармакологическую фирму, а просто перепродавал паленые китайский порошки за 400 долларов так, что выходило 30 000 долларов выручки. Да, Бауманн – один из тех первопроходцев интернет-наркоторговли, которые перевернули существовавший веками уклад и превратили барыгу из сутулого парня на углу темной улицы в улыбчивого инфлюэнсера в инстаграме, или где вам будет удобнее подписаться.

Компактная статья о Бауманне в «Boston Magazine» хороша уже этой своей фактурой. В целом, его короткая карьера непринципиально отличается от жизненного пути героев «Славных парней» и прочих картин о наркоторговле. Бауманн тоже оказывается просто не способен мыслить логично, когда деньги валятся на него с неба, тоже играет с огнем самым нелепым образом и даже точно так же, заведя солярий для отмыва денег, не удосуживается соблюдать хоть элементарные меры прикрытия: 99% выручки туда поступало наличными. Но есть в ней и новизна. Бауманн – действительно симпатичный и забавный человек, чей успех в инстаграме вызван еще и тем, что за ним попросту интересно наблюдать. В качалку он пришел из-за долгих лет ненависти к своему лишнему весу, а стероидами стал торговать потому, что легальный солярий, которым он пытался управлять, приносил только убытки. Примерно такой же разрушительный крюк его жизнь могла бы сделать и без всяких стероидов, а, допустим, если бы он стал популярным рестлером и подсел на наркотики. То есть так похожие на рок-звезд в кино прошлого наркоторговцы теперь реально ими станут.

Антон Серенков