Что почитать, послушать и посмотреть в выходные, если вы лучше других.
Альбом «Have We Met»
Destroyer
Dead Oceans
Дэн Бежар, всю жизнь скрывающийся под псевдонимом Destroyer – идеальный любимый музыкант для меломанов. Он сам меломан и, по совсем не завиральному собственному признанию, из эпох музыки последних ста лет плохо разбирается разве что в музыке конца 90-х. Он любит рок, он любит мелодии, он любит певцов и их голоса, он любит текстуру звука, он любит слова, их звук и смыслы. Он любит все это смешивать в своих альбомах в странных пропорциях. Но самая главная его особенность – во всем этом по отдельности он хорош еле-еле, на троечку, редко на четверочку.
Когда он, блеющий козлом хуже Бориса Гребенщикова в самых неприличных пародиях на Бориса Гребенщикова, увлекся Скоттом Уокером, он не только решил, что сможет повторить его голос, но и, найдя на MIDI-клавиатуре плоский, игрушечный звук фиктивного скрипичного оркестра, совершенно поверил, что это ровно тот же самый звук, что и на живых аранжировках песен Уокера. Удовольствие от лучших альбомов Бежара всегда находится в шаге от фейспалма: псевдоуокеровский, совершенно дебильно звучащий «Your Blues», когда успокоишься, оказывается неожиданно красивым и трогательным. Шедевр Бежара, лучший альбом 10-х, «Kaputt» превращал всю музыку в мире в коктейльный диско-софт-рок, и когда гримаса глумления сходила с лица слушателя, сложно было не признать, что, в общем, так оно даже и лучше выходит.
Новый, уже тринадцатый альбом, Бежар напел с первой, максимум второй попытки дома в компьютер, а потом отправил своему старому напарнику с просьбой нахимичить для аранжировок что-нибудь в духе музыки конца 90-х. Способа сделать альбом хуже в природе, наверное, не существует. И, однако, «Have We Met» – лучшая вещь Бежара со времен «Kaputt» и мастер-класс работы с фальшивыми, нарочито неестественными, но очень яркими текстурами компьютерной поп-музыки для расхваленных в прошлом году FKA twigs и Энджел Ольсен.
Да, Бежар, равно и его продюсер, толком не знают, как звучал трип-хоп, но зато они знают все детали, из которых трип-хоп был собран. Плоские драм-машины New Order, гитара Роберта Фриппа, эмбиент Рюити Сакамото, жирный бас, манерный отстраненный вокал – ни один альбом 90-х не звучал конкретно так и почти любой съел бы шляпу, чтобы так звучать. До такой же стадии граничащего с самопародией совершенства дошло и пение Бежара. К Уокеру он в свое время пришел от восхищения Дэвидом Боуи, от Уокера перешел к его кумиру Фрэнку Синатре, от Синатры добрался до любимой певицы Синатры Билли Холидэй, ну а Дэвида Сильвиана и Марка Холлиса он обожал даже и до Боуи. Для не-меломана – это только ряд имен, хорошо, если известных. У меломана же перехватывает дыхание от понимания, что Бежар вручную собрал полувековую традицию вычурного, изощренного, отчетливо мастерского и неспонтанного пения в огромный костыль для собственного интуитивного, взбалмошного и неизбывно дурацкого исполнения.
Более безответственно, свободно и то же время интонационно точно, чем на «Have We Met», поп-песни исполнять физически невозможно. Бежар пропевает-проговаривает один козьмапрутковский афоризм за другим («Я нашел тишину невыносимой/ И что это говорит о тишине?», «Человек, оглянись вокруг себя!/ Хотя не, лучше не надо») с бесконечно обаятельным тоном насмешливого любопытства человека, который заранее знает, что жизнь – игра без победителя, но такая, черт побери, завлекательная, что почему бы и не поиграть. Великие артисты прошлого, может, тоже такое имели в виду, но были раздражающе хороши и только бесили. А Бежар – наш человек, и раз уж у него так красиво получается, то и нам не грех попробовать.
Антон Серенков
Фильм «Lost Holiday»
Режиссер Maйкл и Томас Мэтьюз
Matthews Brothers
Скучающая нью-йорчанка Маргарет приезжает на короткие новогодние каникулы в родной вашингтонский пригород, где проводит время в компании пары старых друзей-оболтусов, женатого экс-бойфренда, общение с которым находится в состоянии неловкого лимба, и страшного качка-драгдилера, с которым Маргарет от отчаяния проводит ночь. Из утреннего выпуска новостей выясняется, что где-то неподалёку пропала дочка местного олигарха, подозрительно похожая на девушку из порно-видео, которое включал на телевизоре качок, и хитро ухмыляющаяся Маргарет решает объединить усилия с самым нелепым своим приятелем (режиссёр Томас Мэтьюз в ироничной бейсболке «Пэрис Хилтон»), взявшись за расследование криминального дела с полным любительски-рождественским воодушевлением.
Эксцентрическая американская инди-комедия «Lost Holiday» в общем-то находится вполне себе внутри традиций рождественского кино: такие жанровые элементы как погони, поиски пропавших взрослых и детей, и даже вспышки комического насилия здесь работают не на какой-то серьёзный саспенс, а на одушевление героев, на атмосферу праздника и старую добрую надежду на чудо. Другое дело, что наиболее глубоким и долгоиграющим чувством здесь всё-таки оказывается не радость, а грусть. И не просто напускная меланхолия, которую, скажем, преодолевал в компании красивой девушки и ежевичного пирога герой Кентакера Одли из другого знакового новогоднего мамблкора «Рождество, опять», а современная грусть 20-летних горожан, какую не могут перебить ни самая радикальная постирония, ни все наркотики и приключения мира. Именно такую грусть в картине «Lost Holiday» гениально изображает выдающаяся артистка своего поколения Кейт Лин Шейл – и уже из-за одной её, играющей, кажется, лучшую свою роль, зимой 2020 года это кино обязательно к просмотру (впрочем, на вальяжных братьев-дебютантов Мэтьюз внимание в будущем тоже стоит обратить).
Никита Лаврецкий
Сериал «Миссис Флетчер»
HBO
Разведясь и сплавив сына в колледж, красивая женщина по имени Ева решает начать новую яркую холостую жизнь, ради чего в первый раз гуглит порно-ролики и… записывается в литературный кружок. Параллельно с этим её сын, спортсмен и забияка, опытным путём выясняет, что по меркам кампуса он уже далеко не всеобщий центр притяжения и средоточие мужского обаяния, а скорее наоборот – никому не нужный пригородный дурачок.
Новый трагикомичный мини-сериал от соавтора «Оставленных» Тома Перротты (Перротта тогда отвечал за мелодраматический первоисточник, а Деймон Линделоф – за линчианскую огранку) «Миссис Флетчер» рассказывает две довольно стандартные по меркам американской литературы и кино истории – про кризис среднего возраста и про взросление – и показывает, что даже между этими двумя жанрами, по правде говоря, разница невелика. Главная обаятельная изюминка здешнего повествования – тот факт, что на сей раз вниманию зрителей предоставлены не заумные и сверхчувствительные проекции самокопающегося автора, а, наоборот, довольно недалёкие – совсем как в жизни – протагонисты.
Она – ходячий стереотип «винной мамочки», никогда даже не слышавшая аббревиатуры «MILF» и до смешного падкая на любые банальности, какие преподносит ей сексуально опытная коллега с работы. Он – совсем не чувствительный мужлан, соблазняющий девушек дикпиками и чурающийся, как чумы, излишне политически прогрессивных однокурсников. Как ни удивительно, но оба они – на редкость милые и живые проводники в мир современной сексуальности, и за одно это качество стоит смотреть этот сериал, поставленный (но не написанный!) почти настолько же средне, насколько средними выглядят его герои.
Никита Лаврецкий
Комикс «Томиэ»
Дзюдзи Ито
Фабрика комиксов
Изящная брюнетка с соблазнительной родинкой около левого глаза, представляющаяся именем Томиэ, превращает в одержимого маньяка буквально каждого мужчину, встречающегося ей на пути. Вроде как знакомую и понятную читателю завязку хоррора-триллера классик манги ужасов Дзюдзи Ито, как и всегда, умудряется доводить до невиданных степеней странности и безумия: быстро выясняется, что Томиэ – это не просто роковая женщина и даже не мстящий кому-то за что-то призрак, а самый настоящий представитель космического хоррора, пугающего своей необъяснимостью. Из несвязных глав о её похождениях можно узнать, например, что Томиэ размножается, как бы это сказать, почкованием; имеет способность к неограниченной регенерации, а на фото выглядит как некое исчадие ада; при этом обладает определённым набором повадок – огромной заносчивостью (из еды Томиэ способна терпеть только «чёрную икру и фуа-гра», да и то недолго) и странным моральным кодексом – мужчины всегда сходят с ума и расчленяют её первыми. Мастерство Ито как рассказчика заключается в том, что даже после двух десятков историй о Томиэ он сохраняет вокруг неё завесу тайны и продолжает удивлять, по чуть-чуть раскрывая её, скажем так, характер.
Недавно вышедший на русском двухтомник о Томиэ – это не только спуск в бездны фаталистического ужаса, но и вдохновляющая история становления автора, всё это дело нарисовавшего. Дело в том, что первая история в сборнике – кривенько выцарапанная и аритмичная глава о терроризирующей класс школьников героине – это вообще самая первая опубликованная Ито работа, выигравшая утешительный приз на конкурсе для молодых мангак в 80-е; большую часть второго тома при этом составляют главы серии «Новая Томиэ» – сиквела, который Ито рисовал уже в XXI веке – и это не тот случай, когда автор из-за кризиса идей прибегает к продолжению своего главного хита; наоборот, здесь трудолюбивому мангаке удалось довести любимую концепцию до абсолютного эффекта. Именно в этих зрелых главах можно найти самые больные варианты использования Томиэ своих способностей (четыре разной степени обезображенности трупа Томиэ борются за внимание уродливого бродяги; зародыш Томиэ терроризирует няньку; Томиэ затевает собственную секту); самые остроумные панчлайны (про мальчика, однажды в детстве столкнувшегося с Томиэ, эпилог невозмутимо сообщает следующее: «Он рос, регулярно нарушая закон, пока не совершил по-настоящему страшное преступление, за которое его приговорили к смертной казни»; пострадавший от Томиэ мужчина проводит десятилетия в ожидании того, что похищенная им девушка всё-таки постареет, но Томиэ даже этой жалкой мечты его лишает) и, что самое важное, самые шокирующие джамп-скейры (здесь пересказ уже вряд ли поможет, поэтому закончим просто на том факте, что художника, увереннее владеющего чёрными кровавыми чернилами и жуткими волосянистыми линиями, в комиксах не найти).
Никита Лаврецкий
Игра «The Pedestrian»
Skookum Arts
Человечек с таблички туалета – в штанах или юбке, как решите – берет и выходит в схематично нарисованную тут же дверь. Куда он попадет? На соседний дорожный знак, разумеется. Если там есть лестница, он заберется по лестнице, если снова дверь – войдет в дверь, если вращающееся лезвие циркулярной пилы – стоп, откуда на дорожных знаках такое может взяться?
«The Pedestrian» соединяет самые старые и базовые форматы компьютерных игр: головоломку и платформер, причем сразу в идеальной пропорции. Большей частью игроку приходится, морща лоб, соединять двери и лестницы жестяных листов-указателей друг с другом воображаемыми чертежными линиями, чтобы человечек мог добраться от точки А до точки B, но, для небольшого отдыха мозгу и тренировки рефлексов, в пути человечком, прыгающим по выступам и по таймингу преодолевающим смертельно опасные преграды, управлять тоже приходится игроку. Если вы не любите головоломки и тупите, решая их, то, конечно, к середине игры пропорция сильно завалится в сторону чисто умственной работы, но сама возможность хоть как-то переключать внимание – дорогого стоит и сходу делает «The Pedestrian» одной из лучших головоломок последних лет.
Удивительнее всего, что главная удача игры находится за пределами собственных механик. Там, где другие разработчики игр старых жанров налегают на ностальгию и ретро-эффект, авторы «The Pedestrian» наоборот берут в союзники самый свежий из больших игровых жанров: симулятор ходьбы. Пока схематичный человечек перебегает со знака на знак, за ним грациозно и неотрывно парит кинокамера, снимающая и весь туалет, и коридор, и интерьер гаража, где находится следующая табличка – и так экскурсией через весь летний, шумный, романтичный город-задник. В конце и у этого приема находится кое-какое сюжетное объяснение, но и без объяснений он просто ужасно красив.
Антон Серенков
Обложка: HBO
