Распределение в маленький город может вам понравиться. Или нет. 5 хороших историй

Илья

Ошмяны

Я родом из Белыничей, Могилевская область. Закончил энергетический факультет БНТУ по специальности инженер по автоматизации, по сути, инженер-энергетик. Занимаюсь релейной защитой и автоматикой, не все энергетики в моей области разбираются. Если произошло короткое замыкание на линии электропередач или возник ненормальный режим, то на подстанциях существует оборудование, которое должно найти причину и устранить ее. Я отвечаю именно за это оборудование.

У меня стандартная история распределения. Есть список базовых предприятий, которые нужно заполнить. Верхушка, то есть самые умные ребята, башковитые, остались в Минске. Если человек из Новополоцка и была заявка на Новополоцк, то отправляют по принципу «где родился, там и пригодился». Некоторые ребята сами искали. У нас специфика работы такая, что в глухомань, в село не загонишь, больше в такие образующие города, где серьезное оборудование стоит – Лукомль, Полоцк, Новополоцк.

Цели распределяться в Минск у меня не было по нескольким причинам. Первая причина – жилье. Родственников, за что зацепиться, нет, и следующие пять-десять лет в Минске были бы периодом существования, где я сводил бы концы с концами. Вторая причина: Минск очень быстрый город, по крайней мере, для меня. Там вечная движуха, все бегут. Мне больше нравится спокойное течение времени. Мне хотелось поехать куда-то примерно в те же Белыничи работать спокойно. Чтобы не было на душе такого момента, что я мог бы туда, туда и туда, а не могу. Подальше – поспокойнее. В Ошмянах неплохие такие перспективы вырисовывались, и по заработной плате тоже. Да и Ошмяны – это не Ляховичи, грубо говоря. Город более-менее, инфраструктура есть. Поехал в Ошмяны.

Платят. У меня должность – мастер. Энергетика в Беларуси – не из бедных сфер. Мастера получают, если чистыми, порядка шести-восьми миллионов. Все зависит от премиальных. Если участвовать в каких-то мероприятиях (у меня сейчас вполне активная позиция на работе), премиальные очень хорошие. Можно тысяч семьсот в месяц надбавочку получить. Даже если учитывать, что снимаю жилье, на жизнь вполне хватает.

Сейчас на работе много молодых специалистов. Районы решили через райисполком восстановить ячейку БРСМ. Начались мероприятия, все дела. Скоро будет среди Гродноэнерго конкурс молодых талантов. Творческий номер в санатории энергетиков. На работе спрашивают: «Танцуешь? – Танцую. – Хорошо». Конечно, с работой не очень совмещается, но народ понимает: «Танцы? – Танцы». Приходится репетировать с пяти до семи пару раз в неделю. Все равно прикольно, мне интересно. Я особо не знал народ, с которым работаю, а это вполне хороший способ вливаться в коллектив. Еще участвовал в Science-quiz. Такой свежий вариант ЧГК, который проводят в баре или кафе, как «Мозгобойня» в Минске. У меня там интервью брали, по телеку показали.

Ошмяны недалеко от Вильнюса, народ тут не то что продвинутый, но ближе к Европе, что ли, немножко отличается от той же Могилевской области. Ближе Литва, поэтому культура другая, например, больше католиков. По говору отличается, много незнакомых слов для меня: «а мусиць», «швагерки». Все говорят: «вчера швагеру помогал», а я такой: кто такой швагер вообще? Кажется, брат жены. Хороший город, чтобы приехать, завести семью и остаться. Видно, что строится много зданий, по улицам ходит много молодых семей, детей много.

Перспективы тут в плане энергетики, конечно, огромные. Строится полностью цифровая подстанция «Островец Восточный», специально под атомную станцию. Проблема в том, что в Беларуси нет специалистов, которые могут ее обслуживать. Еще есть ветряные и в проекте большая солнечная электростанция. В общем, остаться хотел бы, но как сложится, покажет время.

В плане развлечений город мне не особо нравится. Дискотека редко работает. Есть много заведений, где можно потанцевать, но по выходным там обычно занято, и часто все пьяные. По приезду в Ошмяны у меня знакомых не было. Приходил в парк, играл песенки, подсаживался народ, знакомился. Начиналось с алкашей все, с синяков. Потом познакомился с ребятами, начал общаться. Ребята молодые, продвинутые, по интересам. Обычно играю зарубежку: инди-рок, поп-рок, британское, в основном. Заказывают песни а-ля Стасика Михайлова, потому что для души, Ляписа, то есть такое, что знают все. Классное место тут еще есть – кресты. Значит, такая гора, и там каждый год вбивают деревянный крест. Там очень красиво, с видом на город, живописно.

Наталья

Островец

Специальность открывали в 2008 году, когда был подписан указ о строительстве станции. Наша специальность открывалась специально под это, поэтому, когда поступали, было довольно интересно, атомная энергетика все-таки – новое направление. По госпрограмме было открыто пять специальностей для подготовки кадров на атомную станцию: ядерная радиационная безопасность, ядерная физика и ядерная химия в БГУ, турбинные, паротурбинные установки в БНТУ и что-то в БГУИРе, связанное, наверное, с ядерной электроникой.

Большого конкурса не было, потому что это все-таки специальность техническая. Поступать было довольно легко, но при этом за пять лет обучения у нас отчислилась почти половина группы. То есть нас было 30 человек, а выпустились всего 17. Пару человек ушли сами, а кого-то отчислили за неуспеваемость.

Было очень интересное обучение, было много практики, причем мы по госпрограмме учились за границей. Последние четыре месяца у нас была практика на производстве. Я была на атомной станции, которая строится сейчас в Беларуси. Во время практики мы работали, как все сотрудники в отделе. Поскольку атомная станция находится в 20 километрах от города, всех сотрудников туда возят служебные автобусы. Мы как все ездили к восьми утра на работу, занимались текущими делами, у нас, как у всех, был обед с часу до двух, и в пять вечера мы заканчивали. Нас привлекали ко всем делам, то есть мы действительно работали.

Атомная станция – это такой большой объект производства. Туда привлекаются люди по абсолютно разным направлениям. Там есть химики, там есть большой цех электриков, то есть производство энергии на атомной станции – такой физически очень большой процесс, и направлений работы там очень много. Плюс на данном этапе, поскольку эта станция только строится, там, насколько я знаю, около пяти тысяч человек работают только на работах, связанных со стройкой.  

Островец вообще городом стал недавно. Это был городской поселок, там что-то около восьми тысяч человек было, ну сейчас, наверное, больше. Город очень маленький, там ничего не производят. По прогнозам, в самый пик, когда приедет весь персонал, будет где-то 20-24 тысячи человек. Предполагается, что будет спортивный комплекс, магазины, школы и все такое.

Кто-то ездит в соседние города. Ошмяны по сравнению с Островцом – развитый город в 20 минутах езды. Туда ездят в тренажерный зал, в магазины. В Сморгонь ездят в бассейн или в Молодечно, потому что как-то нужно развиваться, нужно что-то делать, в самом Островце ничего нет.

В Островце предоставляли общежитие. Общежитие – это новый дом, квартирный, просто из него сделали общежитие. Там в двухкомнатных квартирах предусмотрено место для шести человек. Мы жили в трехкомнатной квартире. Там место для восьми человек вообще, но нас жило всего четверо. Условия были очень хорошие: квартиры новые, вся необходимая мебель, техника, все есть. Довольно хорошие условия для жизни. Когда на работу поедем, нам тоже предоставят жилье. Это один из плюсов такого распределения, что общежитие предоставляется всем.

Общежития – на то время, пока мы будем работать. Квартиры на будущее тоже предоставляются сотрудникам. Молодые специалисты, пока они на распределении, квартиры не получают. Через два года они становятся на очередь и уже получают квартиру. Это арендное жилье. 

Я не могу понять, почему в Островце нет магазинов. Город растет, на сегодняшний день уже появился целый новый микрорайон, строится второй, будет еще один, а там четыре более-менее больших магазина, такие государственные, райпошные. Как бы есть люди, люди жалуются. Местные власти никак не хотят строить новые магазины. Мы жили вчетвером и каждую неделю просто заказывали е-доставку из Сморгони.

Через десять лет я вижу себя на этом месте. Хочу развиваться в профессиональном плане, на своем месте работы, какой-то карьерный рост и как-то вижу себя в этом. Пока что мне все нравится и я надеюсь, что так и будет.

Да, есть молодой человек. Мы вместе уже года три. Он вместе со мной едет в Островец. Мы собираемся пожениться. Он был не против, он был даже за поехать туда вместе. В принципе, решение уехать туда было связано во многом с этим, потому что, поживя в Островце, я поняла, что одной уехать туда ну не совсем хорошее решение. Город маленький и закрытый, а так уже семьей – это такой более-менее перспективный вариант. Те же детские сады и школы – это в приоритете, с семьей там жить значительно проще, нежели оставаться самому или жить в Минске, снимать квартиру и все такое.

Ольга

Лида

Я живу в Лиде. Я там родилась, поступила в иняз в Минске в 2010 году, закончила в 2016-м. Пошла в магистратуру, через год по распределению вернулась обратно в свой город. Сейчас работаю учителем английского языка. Первый год отработки в местной гимназии.

Профессию я выбирала осознанно, я хотела работать учителем. Училась на износ, я была мотивирована, нравился язык, нравилась культура, ну и люди вокруг меня были хорошие. Атмосфера в университете была достаточно хорошая, поэтому я пошла в магистратуру. Думала, свяжу себя с наукой и дальше продолжу работу либо в этом же университете, либо где-нибудь еще. Но, посмотрев как вообще функционирует белорусская наука, я решила вернуться в практику. Здесь принесу больше пользы и будет больше удовлетворения. Одногруппники устроились по-разному: бюджетники отправились в школу, платники сейчас работают IT-сфере, у нас специальность – компьютерная лингвистика. Некоторые бюджетники, кто подсуетился пораньше, получили распределение по специальности и тоже пошли в IT.

Возвращаться было страшно. Все друзья остались в Минске. Не то чтобы влиял какой-либо инфраструктурный фактор на такую депрессию, скорее, человеческий. Да и я не знала, куда меня отправят. Ходили слухи, что якобы в городе все места разобраны, могут отправить на район. С деревенской жизнью я себя никогда не ассоциировала.

Мне повезло, меня оставили в городе. Но этот момент обязаловки давит. Когда ты работаешь на какой-то работе, просто мысль, что ты можешь в любой момент уйти, может поддержать в трудные минуты. Здесь ты понимаешь, что два года не имеешь права уйти, тебе нельзя.  

Мой опыт можно, наверное, даже назвать позитивным. Я попала в хороший, открытый коллектив гимназии. Люди достаточно спокойно относятся к моим неудачам, терпеливо и грамотно, спокойно и компетентно все мне объясняют. Несмотря на возраст, нет этого разрыва поколений, что ли. Гимназия в городе одна, и отбор сюда жесткий.

Мои старшеклассники – они учатся по индивидуальному расписанию, у нас старшие дети в мультипрофильных классах – во время форточек приходят ко мне и, сидя на уроках в пятых классах, говорят: «Боже мой, Ольга Яновна! Вы нам загоняли недавно про какие-то противотанковые системы, миротворческие организации, а сейчас вы спрашиваете у пятого класса, почему у мистера Совы болят зубки!»

Старшеклассники любят на разные темы порассуждать, задают много провокационных вопросов. Помню, мы обсуждали роль феминизма в обществе. Зашла речь, почему так мало женщин в науке. Начали говорить о проблемах в образовании, о правах женщин, суфражистках, и уже во внеурочное время это вылилось в дискуссию. Обсуждали Дональда Трампа долго, его избрание президентом, они сами достаточно зрелые позиции высказывали. Там говорю не только я. Я порой даже слушаю.

В основном провожу время за планами и наработками, потому что фактически надо делать все с нуля. Чаще всего я возвращаюсь в Минск к друзьям по каким-то хорошим поводам, либо на фестивали, либо же выезжаю в Гродно. Если остается свободная минутка, пытаюсь провести время за хорошей книгой. Раз уж магистратуру по литературе заканчивала, надо же как-то это поддерживать.

Что буду делать через пару лет – очень больной вопрос, который задаю себе каждый день. С одной стороны, работать в гимназии мне нравится: ребята вдохновляют и преподавание мне близко. Но я не уверена, что хочу связать дальнейшую жизнь с Лидой. Возможно, некоторые привычки, которые у меня появились в Минске, здесь не могут продолжаться. К тому же в Лиде нет ни знакомых, ни друзей, я вообще одна. Но время такое, что за свое рабочее место стоило бы держаться.

Дмитрий

Дубовляны

Я из Жлобина. В Минске закончил педагогический университет, по образованию историк. Направили по распределению в поселок недалеко от Минска, Дубовляны, работал там. Когда поступал, о перспективе не думал, просто нравился предмет. Да, было весело, интересно. Параллельно шла еще практика разная – музейная, археологическая. Сам занимаюсь всякими вещами историческими в качестве хобби. Пошел в клуб исторической реконструкции и вот лет шесть, наверное, занимаюсь, пошив костюма средневекового, фестивали разные. Я поступал в туристический колледж, на турагента-экскурсовода, но не доучился, перешел на истфак. Занимался автостопом, всю Беларусь объездил.

Люди разные бывают. Бывает, просто спрашивают, кто ты такой, откуда. Бывает, начинают рассказывать: «Я в Беловежской пуще живу, делаю такую-то настойку, зубры к нам приходят на огород, какие-то кабаны». В Гольшанах говорят, что привидение есть. Один водитель рассказывал, что с друзьями ночевали в доме недалеко от этого замка и ночью разные интересные звуки слышал. Первый раз, когда ездил автостопом, был в Брагине недалеко от зоны отчуждения. Любопытно смотреть в ту сторону, где зона отчуждения, ощущать, что там дикость какая-то дальше находится.

День в школе проходит быстро. У нас был кабинет на двоих с другим парнем, молодым специалистом. Он на занятие шел, я в кабинете сидел, к следующему уроку готовился. Бывало в день 2-3 часа работы, бывали дни, когда по 6-8 занятий, довольно много. Мне тяжело на публике выступать, и я поставил себе цель: за два года отработки научиться выступать перед людьми и не переживать так сильно.

Были, конечно, проблемы, в разных классах. Там, где я работал, материальной базы, которой хотелось, не было. Молодой специалист, когда приходит, хочет сразу взяться за все, но сталкивается с тем, что невозможно в некоторых моментах это реализовать. Например, хочет сделать какую-то презентацию, но не может, потому что нет мультимедиа. Хочет какие-то карты показать, но военных карт нет, а история завязана на картах. Приходилось на доске что-то рисовать, какие-то схемы, что-то покупать, чтобы детям объяснить.

Особенно мне нравилось в старших классах преподавать. 10-й и 11-й классы видели интерес, и мне самому от этого было интереснее преподавать. Бывали моменты, когда входил в кураж, иногда даже не хватало урока. Начинаешь что-то свое рассказывать, что помнил, что дополнительно почитал, а не только в учебнике.

К сожалению, я не преподавал историю Беларуси на белорусском языке. Хотелось бы, я на белорусском стараюсь разговаривать, поддерживаю, чтобы историю Беларуси преподавали на родном языке, но школа русскоязычная, учебники тоже на русском. Пробовал переходить в определенный момент на белорусский, чтобы детей как-то погружать, но дети в какой-то момент не понимали белорусское слово и просили переходить на русский. Это меня сильно удивляло и поражало. Еще удивляло, как нас, молодых преподавателей, отправляли на поле собирать камни. Весной это было. Нужно не преподавать, а ехать на поле. Говорили, есть птицефабрика, нужно ей помочь.

Так как я учился в колледже на турагента какое-то время, много путешествовал, хотелось бы как-то связать это с историей, турагентом стать. Конечно, тяжеловато будет. Хотя сейчас, может, поменяется что-то, потому что безвизовый режим на пять дней для иностранцев сделали. Хотел бы курсы экскурсоводов пройти. Опять же, если будет возможность, как-то время от времени возвращаться к преподаванию. Ну так.

Татьяна

Бегомль

Я училась на музееведа в БГУКИ. После школы не сильно запаривалась насчет поступления. Увидела кафедру истории и музееведения – а прикольно, да, норм. Мама была скептически настроена: куду ты лезешь, это же музеи, там не платят. А я: да нет, там будет прикольно, это же музеи, это же искусство. Первое время было интересно. Потом разочаровываешься в высшем образовании. Стандартный набор: много теории, мало практики. Пока училась, проходила практику в музее современного искусства. Фондовая практика. Не то чтобы сильно нравилось в фондах работать, но там была активная женщина, дала мне больше, чем вся теория в университете.

По распределению попала в Бегомль, городской поселок, но живу в Докшицах, райцентре в километрах 30 от места, где я работаю. Бегомльский музей народной славы – это военный музей. Небольшая часть экспозиции – краеведение, археология, немного дореволюционной истории, часть – этнография, пять-шесть залов – вторая мировая война. Бегомль – партизанские край, и все ходят, типа, блин, круто, у нас такая военная история, все гордятся ей. Военная тематика меня особо не интересует, мне в тех залах скучновато. Мне нравится в этнографии, там зал сделан в виде крестьянской избушки: чырвоны кут, посуда, куфар, прялка, ну все эти штуки.

Чаще всего ходят школьники, которых, естественно, на все мероприятия загоняют. Рядышком два санатория – отдыхающие забредают. Местные не ходят: мы там были, мы там знаем. Когда приезжают туристы из России, спрашивают: если не секрет, ну сколько зарплата? Это любимые вопросы. Говоришь: чуть больше 100 долларов. Они такие: нет, не может быть, у нас родственники работают в Эрмитаже, у них даже уборщики за такую зарплату не работают. Музей музею рознь, поэтому, если работать в крутом музее, зарплата покруче будет.

Если учесть, что все друзья остались в Минске, то одиноко. У меня не самая худшая ситуация, потому что я все-таки уехала домой. Тут родственники, сестры, братья, пара подруг, которые такие же неудачники и остались по распределению в Докшицах. Как и в любом маленьком городе, основная проблема – заняться в свободное время нечем. Приходится каждые выходные мотаться к друзьям в Минск, чтобы как-то себя развлекать. Стараешься приезжать на концерты, а так в гости к одному, ко второму. Бодришься, и на рабочей неделе у тебя остается немного сил. Стараюсь каждые выходные так выезжать, чтобы потом следующую неделю выживать.

Просыпаюсь я дико рано. Я сова ужасная, вставать в 7 утра нереально сложно. Быстро собираюсь, гоню на такой малюсенький рейсовый автобус, который стоит очень много для моей зарплаты. С грибниками-ягодниками еду на работу, досыпаю свои сорок минут. На работе то экскурсии, то выставки – день проходит очень быстро. Бывает, нагружают всякой фигней – тогда день тянется долго. Потом путь домой. И вот, кажется, у меня освободился день, и вот, кажется, надо заняться чем-нибудь полезным, подумать, чем я хочу в будущем заниматься, над перспективой поработать. В итоге приходишь – ничего не хочется. Вот уже год прошел. Я еще ничего не придумала.

Начала ходить в басик, но моя кожа не восприняла хлорку, которая в докшицком бассейне. Недолго туда ходила, но было хорошее времяпровождение. В морозы позаливали катки, гоняла туда, чтобы себя в форме держать. Пресс начала качать. От скуки, наверное. Хожу в гости ко всем, кто есть: к сестрам, к братьям, тусуюсь с подругой, чтобы не сидеть дома. В автошколу сгоняла, получила права за этот год. Стараюсь чем-то заниматься минимально и жду выходных, чтобы свалить.

Сейчас читаю «Атлант расправил плечи». Сначала книга казалась каким-то гимном капитализму: люди, вы должны работать на свое благо, зарабатывать деньги, тратить их на себя. Там чувак кайфовал от того, как льется металл. Но понимаешь со временем, что есть какой-то смысл. Нужно действительно работать на себя и получать удовольствие от результатов своего труда, радоваться этому и не чувствовать, что ты должен что-то кому-то еще.