Светить, сверкать и еще 4 развлечения на выходные

Родной Звук Лейбл

Немножко нескладная, с лицом не столько красивым, сколько свежим и выразительным, молодая и очень серьезная женщина стоит где-то на побережье Нормандии в кроссовках и бежевом плаще. «Я верю, что в любой композиции должна быть строка, которая могла бы симпатично смотреться на футболке». Она же с распущенными волосами сидит на каком-то обшарпанном парапете в тенечке у желтого неширокого городского канальца. На другом берегу канальца – Саграда Фамилия. Это не пересказ какого-то инстаграма, это пересказ первого альбома московской певицы Сверкай, которая, чтобы не казалось мало, своим настоящим именем указывает везде Юлия Лед.

По бумагам Юлия играет в бессодержательном, умеренно стильном синти-поп-трио Sewage Sour, сама придумывает свои глубоко символичные (на самом деле просто довольно скучные) клипы и еще в 2015-м была в рубрике Wonderzine про ужасно красиво наряженных девушек. Формально ее альбом «Дева в беде» – это тоже стильный холодный синти-поп «как в Европе», сорок минут отстраненных песен, как у The Knife до их переобувания в нордических Talking Heads, о чем-то малопонятном, но очень красивом.

На самом деле стильный альбом из участников Sewage Sour сделала не Юлия Лед, а певица Лютик – ее забавный простодушно-насмешливый альбом «Банши» идет в русле перепридумывания остроумной дворовой песни для людей, слушающих музыку «Вконтакте», и хотя уступает и Монеточке, и Гречке, в целом звучит свежо и бодро. «Дева в беде» могла быть записана в 2010-м, настолько это не актуальная музыка. Сыпящая в своих интервью большими именами, всерьез оживляется Юлия, только упоминая Нюшу («великая») и «Гостей из будущего». Это отличные ориентиры, и Нюшу первых двух ее альбомов давно пора считать классикой не хуже Евы Польны золотого периода, но, согласитесь, это не The Knife.

Делая музыку из обрывков впечатлений от музыки конца 90-х – начала 00-х, Сверкай не может ни освежить свои источники вдохновения новым взглядом, как Яна Кедрина или ее меньшая сестра по драм-н-басу певица Ушко, ни остранить, смешав с чем-то неожиданным, как Kate NV, переигрывающая арт-поп 80-х так, как в 80-х никто конкретный его не играл. Сравнительно с превосходным звуком последних альбомов Кедриной и Шилоносовой, «Дева в беде» с ее никогда не решающимися заглушить голоса, как будто песни потом пойдут на радио, аранжировками звучит довольно бледно. Похожая на художницу или, в крайнем случае, галеристку Юлия Лед на самом деле менеджер в магазине одежды. И, однако, из всех перечисленных ее альбом не бьет разве что «Раскраски для взрослых» Монеточки.

Секрет, известный избранным великим художникам прошлого, – с достижением бытового комфорта карабкающиеся вверх по пирамиде Маслоу новые представители среднего класса вовсе не переходят к освоению духовных богатств, а оказываются беззащитны перед собственными мечтами и фантазими, для управления которыми не имеют никаких душевных навыков (это же является самым коротким ответом на традиционные сентябрьские выяснения всем интернетом, почему бы вместо «Анны Карениной» не читать «Гарри Поттера»), но для осуществления которых, к сожалению, у них теперь есть средства. Для измученных своим сытым офисным рабством молодых женщин бывшего СССР «Дева в беде» могла бы стать словарем для перевода своих неясных желаний на язык слов, мелодий и увлечений.

В песне «В этом тону» Сверкай под очаровательно заторможенный ретро-синтезатор детским голоском докладывает, что она «взглядом поджигала траву» и сама себе, как в песнях Beach House, подпевает гласными. В «Кажется, мы в аду» еще более игривым образом опровергает названием припевом «Не говори ерунду!». Потом она томно поет «Медленно на наш искуственный рай льется истинный мрак», «Невидимые змеи вьют на шее черный круг / Мне тяжело быть твоим другом, ведь я сама себе не друг», и даже когда несколько самонадеянно поет «Я дитя Серебрянного века / Что мне делать в этом Золотом?» уха это не режет, потому что еще прежде, в главном изумруде альбома песне «Этрета» мимоходом сочинила пару совершенно гумилевских строк. В ней «Там, где над морем выгнулась скала / Мы обнулили кровные клятвы. Этрета, Et cetera» тянет певица, вдруг как-то правда превратившаяся в человека, которому фамилия Лед необходима прямо в паспорте. В общем, такой вычурной живописной таинственности, какой «Дева в беде» переливается через край, в русской поп-музыке не было со времен «Downshifting» Mujuice.

Что важнее всего, эта вычурность и гумилевщина у Сверкай реально взялась из Нюши и «Гостей из будущего», как вычурность «Downshifting», конечно, уже была заложена в поп-абракадабре позднего «Кино». Угрожающая обтекаемость текстов Нюши («Не говори, что мы опоздали / Чувства накрыли нас, как цунами» – это ли не самое пугающее любовное признание из возможных?) плюс склонность Евы Польны к наивной афористичности в песнях Сверкай соединяются и в благодарность придают песням неожиданную глубину.

Из-под холодной московской фифы начинает проглядывать и посверкивать отраженным светом талантливых предшественниц впечатлительный ребенок 90-х, девочка с окраины, с хождением в унылый народный хор, девушка из стылых коридоров журфака конца нулевых, жалко разряженная певица кошмарной ретро-рок-группы (белорусы, знающие, кто такие Clover Club, могут представить себе тут Clover Club) и, наконец, несмелая офисная работница, каких тысячи и десятки тысяч, и все как одна едва к тридцати и разве что в инстаграме наконец смогли жить красиво, подобающе молодой симпатичной женщине. Одна за всех Сверкай полчаса своей чарующей музыкой говорит самые важные слова, которые, при желании, и на футболку набить можно: «Ты ездила в Барселону не потому, что туда ездила девочка, которой ты завидовала на первом курсе, а чтобы обновить кровные клятвы. Что? Все отложенные деньги потратила? Не говори ерунду! Ты – дитя Серебрянного века, как-нибудь уж потерпи в этом Золотом. Свети! Сверкай!»

Антон Серенков

youtube: монеточка

Одна из самых миленьких и остроумных певиц современности Лиза Монеточка недавно выпустила свой фильм-концерт «21 год на эстраде». Может показаться, что это очередная ее шуточка – ну какой 21 год на сцене, если Лизе самой столько. На деле же 15 песен перемежаются съемками из семейного архива Монеточки так, что становится понятно: Елизавета Гырдымова всегда была на эстраде, с рождения, ей всегда аплодировали, просто мы этого не видели.

Вот совсем крохотная, лет пяти, Лиза горланит на семейном застолье: «Послушайте-послушайте! Под чистейший шампиньон поганка маскируется!» И все внимательно слушают, хлопают и смеются. Вот Лиза рвет себе душу и нам нервы под «Satisfaction» Бенни Бенасси. Вот ее семья снова поет и танцует везде, даже в узких бежевых коридорах недорогих квартир, и Лиза всегда в центре. Если что, родители у Лизы не связаны с творчеством: мама работала туроператором, у папы техническая специальность. Просто такие вот добрые, сердечные люди живут в Екатеринбурге, любят пельмени, салатики и задушевные посиделки.

Нарезка в фильме не хаотическая: в песню «Нимфоманка» вклеены кадры, где дошкольница Лиза ржет, стоя посреди сугроба в пальто и трусах, и кадры, где бабушка так кокетливо вертится перед дедом в новом платье, что становится даже неловко за интимность этой сцены. Нам так и говорят: прошлое, будущее и настоящее существуют одновременно, и если ты видела, как бабушка весело и хитро говорит деду «Нам же нужны с тобой успехи в любви, да?», то в 20 ты придумаешь строчку «залезь мне в душу, а не в ширинку джинс». Если ты в 5 лет в обычной постсоветской квартире с секцией орала: «Молчать всем, не хлопать! Хлопать только в конце!», то точно с таким чувством вседозволенности, отчаяния и веселья в 21 будешь на сцене плясать с группой «На-на», «Альянсом» и Нойзом МС, просто потому что для тебя это еще один семейный праздник, только побольше.

Странным образом фильм «21 год на эстраде» Монеточки похож на фильм «Никита Лаврецкий» нашего известного соотечественника Никиты Лаврецкого. Только если у Лаврецкого фильм о том, как растет ребенок с сумеречным, болезненным талантом, то фильм Монеточки – пособие «Как растить счастливых талантливых стрекоз? Наглядный результат!».

Фильм-концерт такой милый, домашний и на самом деле необязательный, но комментарий под ним «все 50 минут плакала» – в десятке самых популярных. Начинаешь рыдать уже где-то на втором застолье семьи Гырдымовых. Потому что уже никогда не узнаешь, каким бы ты вырос, если бы тебя тоже постоянно хвалили и смотрели любящими глазами, когда ты танцуешь, как сатаненок.

Света Хмельницкая

Hulu

На каждые десять «Эйфорий» про школьников приходится лишь один «Freaks and Geeks» про школьников. Вот сериал «pen15» – как раз тот случай.

В завязке «pen15», кажется, нет ничего интересного. Ну, семиклассники драматизируют каждое событие в своей жизни, пусть это и по-прежнему смешно. Но создатели сериала Анна Конкл и Майа Эрскин пошли дальше в комедийной драматизации и решили сами сыграть себя пятнадцатилетней давности, а на все остальные роли своих одноклассников взяли реальных нелепых школьников. Весь первый сезон стабильно держится на визуальных шутках вроде «ха-ха, 30-летняя женщина сейчас поцелуется с семиклассником» или «ха-ха, 30-летние женщины на пижамной вечеринке с ночевкой с семиклассниками».

Очень быстро начинаешь забывать, что главным актрисам за 30, и полностью веришь, что на экране неуклюжие семиклассницы. Возможно, благодаря тому, что создатели сериала вложили столько маленьких деталей, столько понятных нюансов в поведении семиклассников и блестяще их отыграли. Даже учитывая, что школьники американские, все нюансы поведения узнаются даже из Минска. Большинство главного состава сериала не выглядят, как глянцевая картинка школьников, как в «Очень странных делах», например.

Они выглядят, как семиклассники: неуклюжие, глуповатые, грустные, самоуверенные, не умеющие краситься и часто одеваться. 

Действие сериала происходит в начале 2000, а это идеально попадает в приближающийся бум нулевых. Одежда школьников (короткие топики Бритни Спирс, дурацкие широкие штаны, чокеры), постеры бойзбэндов и популярных в 2001 году актеров, подростковые журналы вместо пабликов вконтакте, Эйс Вентура, дип-кат хиты нулевых, первые мессенджеры (серия про выбор первого ника в мессенджере), интернет-чаты. Над всем этим могут ностальгировать уже даже минчане, мы все это тоже прошли. 

Как и когда-то «Freak and Geeks», «pen15» направляет внимание на истории и темы, которые не часто появляются в сериалах про школьников, и подходят к ним со всей серьезностью тридцатилетних: сексуальное осознание, развод мелькающий на фоне и просто отношения с родителями. Большинство историй создатели взяли из своего личного опыта, что превращает сериал практически в психотерапевтический опыт, порой слишком откровенный и неловкий. Для Майи Эрскин даже больше: ее мать в сериале играет ее настоящая мать, рядом с которой она без труда превращается в невыносимого подростка. А возможно это только из-за тридцатилетних актрис: автоматически кажется, что действие на экране чуть сильнее отрефлексировано уже взрослыми людьми. В любом случае, по моде нулевых, резюме сериала такое, как писали в названиях файлов фильмов в компьютерных сетках «РЖАКА СМОТРЕТЬ ВСЕМ ИМХО».

Андрей Пожарицкий

Thunder Lotus Games

Девочка в шляпе, как у Незнайки, и ее пушистый кот оказываются в царстве мертвых. Ситуацию скрашивает то, что по какой-то прихоти судьбы девочке тут же передоверяет свои полномочия уходящий на пенсию бог Харон – теперь она будет развозить на лодке души умерших. Как и подобает молодому управленцу, на первой же верфи девочка переделывает лодку в корабль, разводит на палубе огород и возводит хоромы для своих покойных родственников.

Инди-игра «Spiritfarer», как маленький пиратский кораблик, столкнувшийся в море с набитым золотом человеческого внимания галеоном, палит сразу из всех пушек, какие на свой бюджет вообще может себе позволить. Это очень миленько нарисованная визуальная новелла о том, как бойкая девочка (которой даже можно немного кастомизировать наряды) выслушивает афористичные трогательные воспоминания красивых антропоморфных зверей в одежде (после смерти высокомерная и ранимая девушка становится оленем, а жизнерадостный обжора – лягушкой), обнимает их и дает самостоятельно приготовленную еду (в игре есть несколько десятков рецептов и даже почтовая рассылка с редкими продуктами). Еще это мультяшный симулятор капитана корабля, заставляющий со всеми своими заходами в живописные порты, дрейфами сквозь шторм и откладыванием денег на переоборудование корабля в ледокол вспомнить «Sid Meier's Pirates!». Еще это менеджер домохозяйства: умеючи, полигры или больше можно провести, тупо высаживая на огороде морковку, поливая капусту, собирая хлопок, пиля бревна на доски, варя в домне из бутылок листы стекол – и так до бесконечности. Внутри каждой из этих игр есть мини-игра, каждая немного другая. А, еще на многочисленных островах, разбросанных по морю Того Света, игра превращается в местами довольно заковыристый платформер с двойными прыжками, парением на вертикальном потоке воздуха при помощи шляпы-парашюта – и так до бесконечности, опять же.

Логика подсказывает, что все из этого не может работать хорошо и, однако же, абсолютно все это у разработчиков получилось сделать отлично. Доставшие любого, кто играл в инди-игры в последние десять лет, милые зверюшки вновь кажутся хорошей идеей, когда видишь ежиху в шляпке с цветами и узнаешь, что всю торговлю в игре осуществляет ООО «Енот», где все продавцы – балдежные еноты в камзолах. Ограниченные из-за бюджета анимации персонажей, по идее, должны замучать уже через пару повторений одних и тех же взаимодействий, но практика показывает, что в «Spiritfarer» можно вечно смотреть, как змея в халате облизывает от наслаждения зажатую хвостом вилку – она только что съела приготовленный вами свой любимый «салат с крупой». Тяжеловесная история «принятия смерти» персонажами блестяще разбита на короткие, никогда не назойливые, сценки-истории (старушка вспоминает давно выросшую дочь и предлагает игроку примерить оставшиеся от той детские платья; жизнерадостный толстяк вдруг рассказывает про своих детей и просит помочь ему найти рамку для фотографии), которые легко перемежать менее гнетущими активностями по своей воле.

Так же изумительно «большая» история интегрирована в геймплей. Выполнив все просьбы не успокоившейся души, игрок отвозит ее к каким-то совсем уж последним вратам, за которыми души уже не остается, а все, что когда-то было человеком, становится новым созвездием на небе. После такого эмоционально изматывающего занятия возвращаешься на корабль и на рассвете рыбачишь с кормы тихо покачивающегося на волнах где-то в теплом море корабля, а в воду одна за другой падают звезды – и понимаешь, что оказался не в игре, а в стихотворении.

Антон Серенков

theatlantic.com

В 2004-м году 47-летняя канзасская администраторша ветлечебницы Тоби Дорр угодила в человеческую больницу из-за рака щитовидки. Опухоль легко удалили, но лечение приковало ее к кровати и телевизору: долгое время она только и могла, что обдумывать свою жизнь и смотреть передачу про то, как по специальной программе зэки в тюрьмах перевоспитываются, общаясь с собаками.

Дорр вдруг вспомнила, что когда вскоре после замужества со школьным возлюбленным, увлекавшимся гольфом, сказала, что тоже хотела бы научиться играть, тот ответил ей, что идея хорошая, только ей сперва стоит найти партнеров для игры. Она спросила тогда, а почему бы ей не играть с ним, на что муж ответил, что играет в гольф только с друзьями. В общем, выздоровев, Дорр организовала небольшой приют для собак и договорилась с ближайшей тюрьмой, что станет возить туда лохматых питомцев на потеху заключенным. Один из заключенных, высокий мужчина 25 лет, как-то посреди разговора о собаках сказал ей: «Нехорошо, что муж не подвез вас до тюрьмы. Вы заслуживаете того, для кого на вас весь свет клином сойдется». Дорр поняла, что ее брак, ее взрослые дети, ее работы и накопления – все было ерундой и глупостью. Потом мужчина спросил, как ей мысль сбежать и жить вдвоем.

США, как известно, – страна, где половина населения сидит, а вторая охраняет, поэтому не удивительно, что с тюрьмами там связаны не только негативные истории. Недлинный и почти начисто лишенный фотографий (Дорр и ее возлюбленный зэк нарисованы в паре иллюстраций как мультяшки, но, конечно, одна-единственная фотка их вместе делает их историю живее) материал сайта Atlantic о резонансном деле из середины нулевых представляет собой готовый и сразу блестящий киносценарий в жанре «украл, выпил, в тюрьму: романтика».

Прогуливающаяся с услужливым молодым заключенным («по глупости влез в угон тачки, который закончился смертью человека, а это, дамочка, у нас серьезная статья») немолодая женщина описывает эффект от его внимания к себе словами «я была как давно засохший цветок, который наконец полили». Любого рода физические контакты между заключенными и посетителями в тюрьмах запрещены, поэтому единственной доступной влюбленным лаской долгие недели было встретиться как бы невзначая кончиками пальцев в густой шерсти собаки, из которой они вдвоем отлавливали клеща.

Побег влюбленные организовали так: парень во сне увидел, как влезь в картонную коробку метр на метр, влез, а потом женщина эту коробку вывезла из тюрьмы на машине.

Сразу из тюрьмы они поехали на дачу, где провели нервные, но счастливые две недели и попались просто потому, что адрес дачи Дорр умудрилась указать в одном из своих документов на машину. Ей дали небольшой срок, ему десятку. Оба ни капли не сожалеют о совершенном, и статья даже комически сообщает, что женская тюрьма для Дорр оказалась очень милым местом («старшими классами на стероидах»), где она нашла самых лучших подруг в жизни.

Когда кажется, что статья немного скатывается в сиропность, жизнь превращает все в ядовитую пародию. Через полгода после выхода из тюрьмы Дорр вышла замуж во второй раз, ее возлюбленный зэк отнесся к этому нормально. Дорр отправила ему корзину с подарками на Рождество и навестила в тюрьме с мужем. «Все сложилось лучшим образом для нас троих», – говорит она в конце. Что ж, действительно, иногда лишние десять лет тюрьмы для мужчины – ерунда, если это поможет женщине выбраться из несчастливого брака.

Антон Серенков