Что почитать, послушать и посмотреть в эти прекрасные жаркие выходные.
Альбом «ULTRACLUB4K»
døves & Wicca Phase Springs Eternal
Soundcloud/døves
.jpg)
После того, как Лил Пип успешно вернул свой 2007-й и возродил эмо-поп (в 2020-м это уже не звучит смешно, а в 2017-м нам приходилось делать оговорку «вы зря смеётесь»); после того как моднейшие артистки Poppy и Рина Саваяма сделали презираемый всеми ню-метал снова крутым; после того как 100 gecs заставили всё поколение разом плясать под найткор из кейгенов и рандомные дабстеп-ремиксы с ютюба – так вот, после всех этих культурных вех пришла очередь ревайвала таких общеоплёванных жанров, популярных разве что среди 40-летних жителей заплёванных русских панелек, как хардбасс и транс. Встречайте, по цене в 6.66 долларов или бесплатно в виде диджейского микса, альбом «ULTRACLUB4K».
Не пугайтесь, ведь за дело взялись прекрасные эмо-рэперы, соратники Лил Пипа (и гости его последнего прижизненного сингла) Wicca Phase Springs Eternal и døves. Их проникновенные загробные голоса (заявленный в качестве «эмси» (sic) Викка Фейз аж 15 лет назад начинал в качестве вокалиста эмо-группы Tigers Jaw и за это время очистил свой вокал до состояния чистой скорби; Давз (не путать с одноимённым шугейзерами) заявлен как «диджей» (лол), но поёт на каждом треке и не изобретает велосипед, а просто старательно копирует Викку) – так вот, эти загробные голоса любой мёртвый жанр бы оживили, а трансу, кажется, и правда давно пора дать второй шанс. По поводу авторских прав артисты не заморачивались (похоже, не стоит ждать альбома на стриминговых сервисах), и потому курированные Давзом семплы – это роскошная галерея классики (повторимся, классики транса и хардбасса): от Даруды до «Лямур тужур».
«ULTRACLUB4K» – это не просто курьёз и эпатаж ради эпатажа. В сочетании скорбного пения и якобы жизнерадостной клубной музыки недавнего прошлого и правда находится неожиданная гармония и глубокая поэзия. Чего стоит печаль без ностальгических воспоминаний об бесповоротно ушедшем счастье? Чего стоит откровенность без признания собственной нелепости? Викка Фейз и Давз были первыми в эмо-рэп-игре и потому на эти вопросы в 2020-м году отвечают увереннее всех.
Никита Лаврецкий
Фильм «Никогда, редко, иногда, всегда»
Режиссер Элайза Хиттман
.jpg)
Focus Features
Кейт талантливо играет на гитаре школьного празднества, но в ответ из зала доносится грубая похабень. Найти сострадание в семье в такие моменты крайне сложно: ее показушно токсичный отец связывает поведение дочери с подростковой придурью. Все дело в том, что незащищенный секс не прошел для Кейт бесследно: ужас беременности подталкивает на принятие таблеток в нездоровых дозах и аутоагрессию – девушка буквально кулаками пытается выбить ребенка из своего живота.
В женской гинекологии – сплошная показуха и имитация деятельности: буклетики да плакатные видеоролики про радости материнства. Что делать – непонятно, кому рассказать и где искать поддержку – тоже. Помочь Кейт решает доброе сердце кузины. Та молча берет инициативу в свои руки, крадет деньги из супермаркета, где обе стоят за кассой – и без единого каприза тащит неподъемный чемодан на колесиках в самый центр враждебного Нью-Йорка; там сестры собираются получить ответы и совершить аборт. В бездонно-голубых глазах кузины Кейт – вселенское горе, порой кажется, что оба подростка сейчас расплачутся на месте: в этом неуютном и таком незнакомом мегаполисе то деньги за метро зажует автомат, то словишь очередной сальный взгляд мужчины с неясными намерениями.
Первой работой Элайзы Хиттман «It Felt Like Love» было принято очаровываться (летняя лирика на пляже, трогательные пустоты, меланхоличное созерцание тинейджеров лет пятнадцати на фоне разбушевавшихся инстинктов). Вторым фильмом «Beach Rats» – упиваться (в первую очередь блистательной режиссерской внимательностью и точностью авторских штрихов, тонко передающих чувство отчужденности и неприкаянности бисексуального парня уже лет двадцати, все больше склоняющегося к мужчинам постарше). «Никогда, редко, иногда, всегда» – это уже большая высоколобная режиссура зрелого мастера: хирургически безупречная, технически совершенная. Как несложно заметить, дети с каждым фильмом Элайзы взрослеют, ставки повышаются: пубертат, поиски собственной идентичности, беременность. Заметно обросла и Хиттман цеховыми связями – «Никогда, редко, иногда, всегда» помогли состояться сплошь заметные дамы: важная артистка Джулия Холтер написала саундтрек, а видная сонграйтерка Шэрон Ван Эттен снялась в короткой роли матери.
В бросающейся в глаза зернистости 16-миллиметровой пленки, в какой-то неприкрытой простоте, некоторой что ли импровизированности и отрегулируемой тональности Хиттман умело совмещает документальное с художественным. Из второго плана прохожих то там, то тут кто-то боязливо заглянет в камеру, а кто-то, завидев съемочную группу, спешно меняет свой маршрут – и это все остается, все в кадре, все добавляет нужной глубины восприятия.
Подкупает в Хиттман и авторский почерк, ведь очевидно, что «Никогда, редко, иногда, всегда» – стопроцентно ее кинематограф. Да, может быть, она стала чуть более социально ориентированной, но в интервью не соглашается на поддавки с журналистами, не пускаясь в ожидаемые от нее рассуждения об абьюзе и #MeToo. Это все тот же тон, то же настроение, свойственное исключительно фильмам Хиттман: живое, тактильное, предельно чувственное, тихое и скромное бытописание, пристально фиксирующее все несовершенства своих героев. В мире Хиттман подростки стараются держаться друг за друга, поэтому кузина Кейт оказывает безусловную помощь и не задает неправильных и неудобных вопросов.
Очевидно, что Хиттман безмерно любит своих персонажей (девочек, к слову, играют непрофессионалки): без такой влюбленности и вовлеченности картина легко могла стать отрешенной социальной манифестацией на заданную тему, но Элайза интонацией и буквально несколькими решениями пресекает все возможное буквоедство и морализаторство. Остаются только потерянные зумеры, которые еще более неловкие, чем предшествующие им миллениалы: с сильно запущенными социальными навыками и потупленным взглядом в пол.
Названием лента обязана сцене на минут семь, снятой непрерывным планом, вызывающей невероятный ужас: психотерапевт, консультирующая Кейт в клинике задает отточенной протокольной зубрежкой ряд вопросов о самом личном (первый секс, насилие, количество партнеров, отношения с родителями) – в середине допроса та, конечно же, расплачется. Внутри себя обязательно должен прорыдаться и каждый зритель: редко какой сегодняшний хоррор, богатый на всякую выдумку в области страха, вызывает такое неудобство и чувство обреченности и одиночества одновременно.
Роман Неловкин
Сериал «Семнадцать мгновений весны»
.jpg)
Киностудия имени М. Горького
По состоянию на середину 2020-го года сериальная индустрия как никогда децентрализована. Почти весь XX век у нас было плюс-минус три канала на выбор; по легендам, в Перестройку и 90-е улицы пустели на время передач «Рабыни Изауры», а библиотеки и книжные пустели во время трансляций «Твин Пикса»; в нулевые «Доктор Хаус» и «Друзья» были буквально синонимами самого понятия «сериалы»; и даже ещё в 2019-м у нас оставалась одна на всех «Игра престолов», в финальном сезоне превратившаяся в тыкву. С развитием стриминговых сервисов фактически исчез сам феномен «телеканалов», и в их трёхкнопочной, и даже в изобильной кабельной версии: теперь каждый зритель волен смотреть какие хочет программы в любой последовательности – а значит, ни двух одинаковых «программ передач» из газеты «Антенна», ни, соответственно, «больших» сериалов, которые смотрят все, можно больше не ждать.
Будучи пессимистом, в этом можно усмотреть обеднение культуры (дескать, на обеде больше сериалы не пообсуждаешь – ну и фиг с ним, ведь на самом деле массовая культура – это и есть самая бедная культура); можно увидеть и провал голливудских маркетологов (как они умудрились допустить, что во время карантина у всей планеты, сидящей по домам, не было единого объединяющего хита, – уму не постижимо; хоть бы нового Нолана загрузили в интернет, ей богу); но оптимисты должны увидеть небывалый расцвет большой формы визуального сторителлинга – при таких капиталовложениях и производственном разнообразии в многосерийном кинематографе просто не могут не появиться новые жанры (скажем, медленные сериалы), новые формы (авторские сериалы; популярные неанглоязычные сериалы) и просто самые ошеломительные в истории этого вида искусства потрясения (в этом году это, в первую очередь, «Новый Папа» и «Моя гениальная подруга»), которые могут существовать лично для малого числа самых искушённых зрителей. Пожалуй, главный парадокс всей этой истории состоит в том, что мы с вами, советские люди, умудрились сильно обогнать историю и снять идеальный высокохудожественный авторский сериал ещё в 70-е – речь пойдёт о «Семнадцати мгновениях весны». Всё-таки любой разговор о будущем искусства имеет смысл начинать с лёгкого переосмысления его прошлого.
Что ж, это и правда идеальный сериал вообще по всем пунктам. Во-первых, он абсолютно увлекательный: естественную тягу человечества к многосерийному повествованию шпионский триллер о русских разведчиках в Третьем Рейхе удовлетворяет как никакой другой жанр – множество эпизодов, когда «Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу»; россыпь милейших персонажей – из числа советских разведчиков, немецкой интеллигенции и даже работников СС (ну кто из нас не шиппил Штирлица и Шелленберга, не пейрил Штирлица и Мюллера); наконец, абсолютный саспенс любых сцен погонь и прикрытий – все эти повествовательные элементы выкручены в сериале сразу на максимум. Во-вторых, он визуально богат: с эстетикой чёрно-белой плёночной съёмки всё ещё мало что сравнится; даже если бюджет у сериала был не голливудский – сможете ли вы назвать хоть один американский сериал из 70-х, который бы рискнул изобразить на экране не только ушедшую эпоху, но и другую страну, – и при этом преуспел (выдающий режиссёр Татьяна Лиознова павильонное заточение всякий раз изящно преодолевала с помощью остроумно вмонтированной документальной хроники)?
Ну и в-третьих, это абсолютно авторский сериал. Знаменитые анекдоты про Штирлица – это вовсе не насмешка над старомодностью и неуклюжестью сериала, а самая лучшая дань уважения высокому стилю (как известно, пародия – лучший комплимент) и очень специфическому представлению режиссёрки Лиозновой о человеческих эмоциях (давайте признаем, что авторское кино мы любим ни за какой ни за реализм, а именно за такую вот эксцентричность взгляда на человеков). А такой бескомпромиссный ход Лиозновой, как, например, десятиминутная, немая, абсурдная до степени абсолютной трагичности сцена свидания Штирлица с женой стоит всех разом неоновых молчанок якобы бескомпромиссно заторможенного Рефна образца 2019-го года.
Никита Лаврецкий
Комикс «Bezimena»
Нина Буньевац
Fantagraphics
.png)
Отвечая на зов молодой жрицы, старуха Безимена («Безымянная») вскакивает с земли, хватает жрицу за волосы и окунает лицом в холодную воду. Проплыв сквозь световой туннель, жрица перерождается в теле неприметного паренька Бенни в Америке начала XX века. В течение гиперреалистичного видения Бенни переживает целую жизнь: от стрёмного подросткового засматривания на одноклассниц – до не менее стрёмного уже взрослого участия в немых сексуальных ритуалах с незнакомками по инструкциям из странного блокнота, найденного на земле в зоопарке. Это путешествие в пучины бессознательного, подчиняющееся туманнейшей логике, заканчивается страшнее некуда.
Согласно последней моде, цитата, приведённая на задней обложке комикса «Безимена» сербско-канадской художницы Нины Буньевац (кажется, так), взята вообще не из комикса, а из авторского послесловия: в этом куске Буньевац делится воспоминанием о том, как убегала от насильника в школьные годы. Чтобы продать книгу ещё эффективнее, аннотацию редакторы тоже зачиняют не сюжетными подробностями, а сообщением о том, что комикс Буньевац сделала на основе «собственных травматических воспоминаний о сексуальном насилии». Хорошая новость состоит в том, что ни со скучными мемуарами, ни со скучной криминальной хроникой, ни со скучным соцреализмом этот мистический, заставляющий стынуть кровь в жилах комикс не имеет ничего общего.
Шикарные иллюстрации Буньевац в равной степени напоминают самые таинственные религиозные гравюры и самые деревянные иллюстрации палповых журналов 30-х; сама история находится где-то между лаконичностью древнегреческих мифов и нутряным ужасом линчианских неонуаров. В какой-то момент Буньевац и сама разом перечёркивает все усилия издательских имиджмейкеров: из послесловия, в частности, выясняется, что в родной Сербии она всё-таки больше времени проводила не в бегах от маньяков, а за чтением Ницше и Алистера Кроули; в секции благодарностей она в разы теплее, нежели собственных друзей и родственников, благодарит спиритического лидера хиппи, психоделика и эзотерика Алана Уоттса – тот умер ровно за месяц до, собственно, рождения комиксистки. Ну что сказать, всё здесь замечательно – именно такими авторы отличных комиксов и сами эти комиксы и должны быть.
Никита Лаврецкий
.jpg)
Andres Gonzalez for The New Yorker
Американские беспорядки, если не увлекаться идеологией, а ну просто в свое удовольствие читать интернет, принесли с собой в публичный оборот массу и прежде известной, но как-то из-за океана раньше не очень понятной информации.
Например, свежая мемная новость про немолодую уже пару адвокатов из Сент-Луиса, которые с оружием в руках встретили толпу демонстрантов на лужайке своего дома и выглядели при этом уморительно. Что такое этот Сент-Луис? Википедия сообщает, что расположенный в самом центре США Сент-Луис – образцовый город из антиамериканской пропаганды. Как и Детройт, он – фантасмагорическая жертва депопуляции и неудачного городского планирования: сейчас там живет людей столько же, сколько жило в 1880-м и в 3 раза меньше, чем в середине 1950-х. Это город дремучей сегрегации: есть район, где 95% населения составляют чернокожие. В 50-х в городе построили свою Новую Боровую, да так хорошо, что через 20 лет, превратившуюся в героиновое гетто, всю целиком взорвали в прямом эфире на всю страну. В середине у города находится варламовско-урбанистская туристическая Зыбицкая, а по краям – бесконечные депрессивные окраины с редкими магазинами. Вот магазины-то и делают википедию, наконец, выпуклой.
В тот же день, когда пара белых богачей вышла на защиту дома, в интернете вышел большой совместный материал сайта Propublica и журнала The New Yorker о том, что порядочная часть преступности в нецентральной части Сент-Луиса почему-то сосредоточена вокруг сети дешевых супермаркетов сети Dollar Tree. Там постоянно убивают кассиров (во время ограблений и просто так – например, один слишком сильно отчитывал попавшуюся на мелкой краже девчонку, после чего ее парень вернулся уже с пистолетом) и выносят кассу. Да и как не вынести, если сеть заточена на оплату наличными, отказывается держать в магазине одновременно больше одного, максимум двух кассиров и вообще не нанимают охранников. Может быть они там все камерами слежения обвешали у себя? Нет, камеры в большинстве магазинов как специально стоят черт знает как. Может быть руководство рассчитывает, что их продавцы, как во всех тех американских фильмах, которые мы смотрели, будут сами защищать себя и кассу при помощи оружия? Нет, оружие сотрудникам приносить на работу запрещено. Тех, кто отбился от нападения с пистолетом и сдал грабителя полиции, вместо похвалы увольняют.
Материал полностью состоит из серии историй таких подавшихся на низкооплачиваемую (а других в Сент-Луисе особо и нет) работу кассиров, немного перемежающихся википедийными отступлениями. Из историй складывается облик холодной, расчетливой корпорации, поставившей себе целью выжимать максимальную прибыль из своего малодоходного бизнеса (товары в Dollar Tree – дешевые, магазины их располагаются в малозаселенных районах) вообще не считаясь ни с какими этическими соображениями. На словах это звучит как, ну не такое уж и страшное определение любого предприятия, но в конкретной ситуации Сент-Луиса такая корпоративная политика оказывает сильнейший дегенерирующий эффект на окружающую социальную среду: малообеспеченные молодые люди без работы просто не могут устоять и лезут один за другим на эту чертову неохраняемую кассу с наличностью. Дальше кого в тюрьму, кого в морг, и так по кругу без конца. Материал описывает ситуацию так трезво, как только можно, и почти совсем избегает сравнения с шутками про «сама виновата» насчет женщин, разгуливающих по городу в юбках, а если местами до них и доходит, то только глянешь на фотографии унылых сент-луисских парковок, и самому то ли выть от тоски хочется, то ли в «Евроопт» с оружием врываться.
Антон Серенков
Обложка: Focus Features
