Джон Сноу и еще 4 спутника на выходные

4AD

Можно установить точный момент, когда все, кто искал музыку в интернете, влюбились в певицу Grimes.

На волне популярности ее третьего альбома «Visions», всплыла заметка от 2009 года, где рассказывалось о дурацком путешествии лохматой канадской студентки Клэр Буше, известной как Grimes еще только случайным подписчикам на MySpace, ее парня, нескольких куриц и мешка картошки на моторизованном плоту по Миссисипи. На плоту был небольшой домик с окнами и мрачная роспись по всему борту. Спальный мешок, швейную машинку и велики молодым людям подарили случайные встречные. Еще на борту была книжка про Геккельбери Финна, которую ни Буше, ни ее парень никогда не читали. Мотор сломался где-то под Миннеаполисом, куриц изъяли ветеринарные службы, а плот, несмотря на все благожелательное попустительство местной полиции, так и остался на вечном приколе. Буше, только что мечтавшая сплавляться по рекам и быть ученой, после этого бросила университет, где проходила разом микробиологию и русскую литературу, и стала знаменитой певицей.

Уже к лету 2012-го, только-только прославившись за пределами мирка лоу-фай синти-попа, Буше принялась рассказывать прессе, какой мрачный, глубокий и готичный альбом она готовит. Будут там и громкие биты, и нойз, и небесный реггетон, и танцевальный индастриал, и еще будет много пения, и все при этом будет вполне поп-песнями. В 2014-м она этот альбом забросила и увлеклась под влиянием музыки своего тогдашнего парня, выпускавшего меланхоличный песенный шугейз-драм-н-бас, музыкой легкой и яркой. Результатом этого взбалмошного поворота стал четвертый альбом Буше «Art Angels» – один из лучших альбомов 10-х, совмещавший неукротимую мелодическую фантазию Буше с многочисленными тихонько подаренными ей доброжелателями жанровыми и техническими велосипедами. На дворе 2020-й, Буше выпускает новый альбом, а там, что бы вы думали, громкие биты, нойз, танцевальный индастриал и даже более-менее небесный реггетон.

«Miss Anthropocene» обладает всеми формальными признаками привязанного к дереву и тихо покачивающегося на волнах плота с поломанным мотором. Пока Буше вынашивала свои смелые планы по скрещиванию инди-готики с популистским индастриал-металлом и плохим компьютерным попом, случились EDM, баблгам-бас и K-pop. Сочетание мрачных барабанов, пластмассовых гитар, визжащих синтезаторов и пронзительной меланхолии пения феечки, которое Буше так удачно создает на альбоме, подозрительно похоже на корявый кавер «Нас не догонят» из фильма «Лед 2» в моменты, когда вместо Александра Петрова поет восьмилетняя девочка. Персонаж Буше – мечтательная девочка с прибабахом, красящая волосы так давно, что уже и не помнит, какой у них был цвет изначально – пущен в оборот с гораздо большим коммерческим успехом Билли Айлиш. Нынешний мужчина Буше – Илон Маск – всем хорош, но в музыке ни уха ни рыла, и подобрать у него какие-либо приемы для песен проблематично. Полицейский, тыкавший носком ботинка в спящих на борту незарегистрированного плавсредства молодых людей летом 2009-го, говорил, что ему нравится идея путешествия в стиле Тома Сойера, но «проблема в том, что на дворе не 1883-й. Больше так делать нельзя. Надо соблюдать правила».

В этой безвыходной ситуации Буше, конечно, добивается максимума возможного. Ее мелодический дар, даже не находясь в режиме сочинения шедевров вроде «Oblivion», «Vanessa» или «Realiti», достаточен, чтобы каждая песня альбома была красива и легко выдерживала пристальное внимание и после множества прослушиваний. На балладе «New Gods» Буше становится так мрачно неотразима, как не была никогда в карьере. Поп-металл «My Name Is Dark» звучит так, как группа Evanescence звучала в головах восторженных двенадцатилетних фанаток, причем как будто сразу со всем багажом воспоминаний, встроенным прямо в новую, только что впервые услышанную песню. «Idoru» делает давно превращенный в набор клише жанр дрим-поп вновь свежей, молодой музыкой, которая может быть одновременно и дрожащей гитарной акварелью, и афекствиновским техно. Если бы «Miss Anthropocene» выпустили какие-нибудь реальные звезды 80-х вроде Cocteau Twins, меломаны бы сошли с ума.

На вопросы журналиста, что она сама думает про свой поломанный плот, Буше в 2009-м сказала: «Хоть и грустно, что все так закончилось, а все-таки это было приключение». Вот и рецензия готова.

Антон Серенков

HBO

Пока самый молодой, харизматичный и бескомпромиссный Папа Римский Пий XIII, он же Ленни Белардо (см. сериал «Молодой Папа») лежал в коме, на ватиканский престол успели взойти ещё два понтифика. Первый – нелепый монах-францисканец Франциск II, задумавший превратить весь Ватикан в нищий монастырь, – протянул недолго, зато второй – автор бестселлера «Срединный путь» и бывший панк сэр Джон Браннокс – произвёл на всех большое впечатление. Когда к ватиканским стенам подкрадывается угроза в лице религиозных фундаменталистов, становится понятно, что флегматичному Бранноксу без помощи чудотворца Пия с ней не совладать.

Если в предыдущие десятилетия самый радикальный авторский кинематограф нужно было искать на кинофестивалях, а телесериалы тем временем играли со зрителем в поддавки, то в 2020 году самые дикие и волнующие эксперименты, кажется, стоит искать как раз на телевидении. Вооружившись исполинских размеров полотном, режиссёр Паоло Соррентино следует по стопам Линча и Рефна и рисует вместо сериала величественное медленное кино. Соррентино смело переключается между жанрами (длинные и серьёзные философские монологи здесь абсолютно естественным образом соседствуют с низкоуровневой комедией, неоновым китчем и политическим триллером) и не боится визуальных изысков (статичная камера и вычурный свет нарочиты как никогда), но подлинным продолжателем традиций европейского (и, если угодно, итальянского) артхауса его делает поэзия киносценария. Сцены переговоров и публичных выступлений; сцены с мудрыми понтификами и таинственным криминальным послом Ватикана по имени Бауэр; мистические и музыкальные сцены – все строки сценария написаны здесь как будто исключительно по наитию, с первой, спонтанной попытки (по крайней мере, по поводу сцены из трейлера, где Ленни идёт через наполненный девушками пляж, Соррентино в интервью так и отвечает с детской непосредственностью – дескать, просто захотелось вставить такую сцену без особых причин). По иронии судьбы в этом году на «Оскарах» несколько номинаций получил полнометражный фильм, тоже рассказывающий про беседы двух понтификов, разве что реальных. Стоит ли уточнять, что ладно скроенный из симпатичных клише, очень профессиональный (то есть совсем не авторский) кинофильм «Два Папы» и рядом не стоит по степени кинематографичности, увлекательности и оригинальности с телесериалом «Новый Папа»?

Паоло Соррентино – уже давно не начинающий кинематографист, поэтому даже такая свободная по форме и содержанию работа у него не оказывается просто красивым бесцельным блужданием, а, разумеется, закольцовывается абсолютно логичным и душераздирающим финалом, надолго замирающем в памяти. Ну или, по крайней мере, до тех пор, пока автор не решится взяться за продолжение – имеющуюся идею для нового сезона Соррентино уже успел упомянуть в интервью, красноречиво проигнорировав упавшие в разы телевизионные рейтинги.

Никита Лаврецкий

Size Five Games

Тощий, всклокоченный, с котомкой через плечо, Бен и коренастый, накачанный, передвигающийся вприсядку Дэн отправляются на поиски растущего где-то в джунглях цветка, исцеляющего рак. Ну всем же понятно, что игра просто о веселом досуге – это ерунда по сравнению с игрой, где кто-то пытается найти лекарство от рака. Еще, конечно, причина в том, что и Дэн, и Бен являются разработчиками игры и после десятилетий валяния дурака им хочется попробовать использовать игры, чтобы говорить о своих мыслях, чувствах и страхах. Ну и гадко шутить, конечно.

Преимущество молодого вида искусств всегда в том, что любое случайное произведение может оказаться шедевром, который будут помнить веками. Например, видеоигры еще не обзавелись безусловным мета-шедевром о соотношении мира автора и полученной игры. Любой писатель, пишущей о создании книги неизбежно является эпигоном Набокова в «Даре», любой фильм о создании кино либо улучшает, либо ухудшает «8 1/2» Феллини, а вот в играх место образца свободно. Возможно, оно принадлежит «Lair of the Clockwork God» – идиотской разговорной комедии, сшивающей белыми нитками самый популярный жанр 90-х (пойнт-энд-клик адвенчуру) с самым популярным жанром 10-х (ретро-платформеры) таким образом, что уже не разберешь от чего на глазах выступают слезы: от удачных шуток, или от того, через какие эмоциональные дебри мотает сюжет. Людям, которым нравятся эти жанры, игра предлагает весь спектр остроумных наблюдений об их условностях и психологическом значении. Любителям адвенчур в первой желокации предлагается применить как объект в инвентаре переполненный мочевой пузырь Бена, а поклонников платформинга Дэн взбесит тем, что иногда, умирая и возраждаясь после трудного препятствия, свое все увеличивающееся неудовольствие будет высказывать игроку-растяпе.

Из плохого: если вам оба жанра не кажутся вершиной развития видеоигр, то и чувства, возможно, вообще никакие не появятся. Плюс, конечно, без нормального английского шутки будут долетать поломанными.

Антон Серенков