Бухгалтерия с пандой и еще 4 развлечения на выходные

EMI, Manhattan Records, Polydor Records

На неделе после непродолжительной болезни умер певец и музыкант Марк Холлис. Ему было 64 года, в 80-е он был вокалистом и автором песен популярной английской группы Talk Talk.

Talk Talk начинали непримечательным синти-попом, с которым сделали несколько хитов в Европе и США. После третьего альбома они отказались от гастролей, заперлись в студии и под влиянием Равеля, Майлза Дэвиса и группы Can переизобрели себя, выпустив два беспрецедентно странных, состоящих из тишины и пятен звука альбома «Spirit of Eden» и «Laughing Stock», которые взбесили их лейбл и в одиночку создали пост-рок. На альбомах бесконечные джемы и отдельные партии инструментов были перемешаны за монтажным пультом в абстрактный винегрет, причем большая часть записанного материала оказалась в корзине. В 91-м группа распалась, Холлис, до конца высказавшийся на одном сольном альбоме конца 90-х, из музыки ушел и так до самой смерти больше ничего не выпустил. На основе его достижений возникли Sigur Rós, Mogwai, Godspeed You! Black Emperor и Radiohead их зрелого периода, ну или, если ближе к нам, These New Puritans и нынешний Perfume Genius.

Так, во всяком случае, считается.

На самом деле любому человеку, знакомому с контекстом начала 80-х, очевидно, что Talk Talk сразу, уже на первом альбоме были отличной группой. Их проходные песни были похожи на сыро сыгранную группу Roxy Music (важнейшую группу эпохи, полностью создавшую в готовом виде и визуальный, и музыкальный шаблон для всех английских поп-групп 80-х), а хиты представляли собой превосходный синтезаторный белый R’n’B не хуже, чем у коллег-соперников Japan, Duran Duran и Tears For Fears. Третий альбом Talk Talk «The Colour of Spring» – такая же классика эпохи, что и «Rio», «Songs From the Big Chair» или «So». Вопреки общему мнению, уже «The Colour of Spring» содержит чрезвычайно изощренную технически и композиторски музыку.

Отказ от гастролей в ситуации, когда эти гастроли принесут прибыль, кажется чудачеством людям, не знающим иной работы, кроме офисной. В реальности всякий певец после часа-двух пения перед публикой распаляет себя до такой степени, что попросту не может ночью заснуть от перевозбуждения. Самый простой способ все-таки отрубиться – напиться до забытья. Холлис в интервью прямым текстом рассказывал, что в какой-то момент обнаружил, что график с 6 концертами в неделю превращает его в алкоголика. Сложно аранжированный материал «The Colour of Spring» втроем играть было невозможно, и поэтому не имеющая средств для гастролей большим составом группа попросту скучала, играя год за годом один и тот же материал первых альбомов.

Эволюция Talk Talk шла в общем фарватере эпохи. Странный, состоящий из вычурного пения под звуковые кляксы поверх пустот альбом Japan «Tin Drum» вышел еще в 1981-м, к середине 80-х вокалист группы Дэвид Силвиан не только стал издавать вполне успешный коммерчески странный эмбиент-поп под влиянием монтажных техник Can, но и прямо записывался с лидером Can Хольгером Шукаем. Больше всего Холлис во время записи поздних альбомов слушал «New Morning» Боба Дилана. Равеля в этих альбомах не слышно, а вот влияние дилановской сырой хриплой американы на развитие вокальной техники Холлиса слышится вполне отчетливо.

Разгадка такого перехлеста в оценке Talk Talk, увы, скорее находится в области социологии, нежели искусства. Носатый и лопоухий Холлис, в классическом видео на хит «Such a Shame» больше всего похожий на Уоллеса из мультиков Ника Парка, подходил на роль кумира и ролевой модели интеллигентных студентов-гуманитариев 90-х и 00-х гораздо лучше, чем накрашенный холодный красавец Силвиан. Некрологи Холлису сопровождались в основном черно-белыми промо-фотографиями к последнему альбому Talk Talk, где он в простой рубашке с закасанными рукавами, синих подвернутых джинсах и туфлях на босу ногу похож не на рок-звезду, а на молодого профессора, готового поделиться мудростью с юными слушателями даже и в свой выходной день. Легко представить, что увидевший эти фотографии в середине 90-х Том Йорк за ночь решает выбросить на помойку свой прежний образ Майкла Стайпа эпохи рэйва и стать Академиком Серьезной Музыки, в статусе которого пребывает и по сей день. К реальному таланту Холлиса это все, однако, никакого отношения не имеет.

Переход из куплета в припев хита «It’s My Life» – одно из самых красивых мест поп-музыки 80-х, песню до сих пор используют во всех ностальгических компиляциях, посвященных эпохе и, например, в саундтреке «GTA: Vice City Stories». Но что, если конкретно в этом моменте убрать без остановки молотящую и гудящую всю песню ритм-секцию и оставить только меланхоличный вокал Холлиса («смешно, что я так слеп – а ведь это моя жизнь, другой не будет»), вереницу крошечных синтезаторных мелодий и один взрыв барабанов прямо перед взрывом вокальной мелодии. Именно эти фрагменты и заставляют переслушивать песню раз за разом, не странно ли заглушать их неинтересной драм-машиной, а находчивый и запоминающийся бас прятать за исполняющим довольно непримечательные куплеты вокалом? Не лучше ли басу появиться из тишины, когда предыдущий фрагмент закончится и получить тем самым заслуженно все внимание?

Что-то такое думал Холлис, принимаясь за работу над «The Colour of Spring». Никаких «переизобретений себя» у групп не бывает: Дэвид Боуи может переодеться и притвориться другим человеком, но даже самый маленький коллектив либо работает в унисон раз определенным образом, либо вообще не работает. После прекращения гастролей трио Talk Talk перестало существовать, барабанщик и басист стали сессионными музыкантами с некоторыми преференциями, а под именем Talk Talk на трех поздних альбомах работает дуэт Холлиса и продюсера группы Тима Фриза-Грина, который стал постоянным соавтором Холлиса как раз на «The Colour of Spring».

Весь альбом Холлис и Фриз-Грин сочинили в виде ритмических и мелодических петель, которые затем распределили между дюжиной музыкантов таким образом, что кроме ритм-секции редко какой инструмент звучит дольше пары секунд за раз, и даже вокал Холлиса отсутствует гораздо чаще, чем в предыдущих альбомах. Именно коммерческий успех альбома и подтолкнул Холлиса к тому, чтобы следующий альбом записывать сразу как огромный пазл из крошечных деталей, каждая из которых будет насколько проста, настолько и красива – если поклонникам «The Colour of Spring» так понравились добавившиеся к палитре группы теплые и фактурные партии меллотрона, вариофона, саксофона, арфы и губной гармошки, то что же может быть естественнее, чем в следующий раз предложить им еще более разнообразный набор несинтезированных партий?

Ну, а дальше свое дело сделали вдруг обнаружившиеся в обустроенной по последнему слову техники студии бесконечные возможности компьютерного монтажа. Зачем выслушивать пять минут джема изумительно сыгранной джазовой ритм-секции, а потом еще пять минут ждать, пока группа на ходу перестроится к следующему интересному фрагменту, если можно просто вырезать три самые сладкие минуты джема, а остальное выбросить? А что если сверху еще и наложить несколько совершенно невозможных при реальной совместной игре живьем отчетливых партий скрипок и духовых? На «The Colour of Spring» причудливые мелодические ходы и пассажи еще нанизываются на ритмические лупы, разнонаправленные музыкальные фразы крепятся на стержень грува, но на «Spirit of Eden» грув уже фиктивен, часто он является чистой игрой света и тени: мозг слушателя сам дорисовывает его в черной, зияющей паузе после вдруг исчезнувшей ритм-секции, чтобы затем подпрыгнуть от вдруг начавшегося в разрез с ожиданиями гитарного запила. Так фокусник достает только что вертевшийся в воздухе пятак из-за уха обалдевшего зрителя.

Отсюда только шаг до анекдотической сессионной духовой секции, от всех часов репетиций записей, которой для «Spirit of Eden» на альбоме остался только звук продувания через трубы слюны музыкантов. Не этот ли звук для слышавшего уже все виды духовых секций уха современного слушателя самый неожиданный и многообещающий?

«Spirit of Eden» и «Laughing Stock» спокойно можно слушать как печальный белый соул, медлительный рок, модернистский блюз и только после нескольких десятков прослушиваний заметить, что каждая песня состоит из нескольких самодостаточных афористичных и изящно друг с другом соотносящихся секций какой-то головоломной дичи. Глубокий, будто вальсирующий под молниями блюзовой гитары и губной гармошки бас в «The Rainbow». Разрешающееся мечтательным пением Холлиса крещендо из «Heroin» Velvet Underground в «Eden». Врывающаяся на смену страстному вокалу Холлиса анархическая морзянка гитарного фидбэка поверх застывшей и повторяющейся как брейкбит джазовой фразы ритм-секции в середине «After The Flood». То, наконец, что джаз-роковый мутант «Ascension Day» обрывается прямо при заходе на очередной припев. Лишь баллада «I Believe In You» развивается естественно и традиционно, кажется, что ее красота распускается прямо у нас на глазах, как в какой-нибудь «Bad» U2. При переслушивании, конечно, становится видно, что и это божественная фикция, потрясающий трюк, в котором смещение перспективы и изменение фокуса позволяют нам за 6 минут увидеть то, что в реальной жизни заняло бы неделю.

Культурные нормы массового общества требуют, чтобы все ценное в прошлом было зачином чего-то нужного в будущем, и финальную трилогию Talk Talk вот уже 30 лет записывают в предтечи альбомов, на которые она не похожа, и в источники вдохновения людей, которые ее не слушали. Факт же в том, что это альбомы ретроградские и старомодные: Холлис в интервью к выходу «Spirit of Eden» говорил, что 20 годами раньше лейблы у него бы альбом с руками оторвали. Его талант, его представления о прекрасном родом из конца 60-х, когда блюз, рок, соул и богатый арсенал европейских академических оркестров столкнулись и обнаружили друг в друге идеальных партнеров.

Как и некоторые другие монтажные поп-шедевры вроде «Smile» или «In a Silent Way» поздние альбомы Talk Talk не похожи на классические произведения высокой культуры прежних веков ни структурно, ни тем более по звуку, зато родственны им сочетанием эмоциональной интенсивности и совершенной внутренней гармоничности. Влияние Холлиса, его значение, конечно, в тысячу раз больше сиюминутной свежести. Невероятным самоконтролем и неумолимой саморедактурой он смог отточить свой талант певца и композитора до такого состояния, что тот не требует ни развития, ни разъяснения. «The Colour of Spring», «Spirit of Eden» и «Laughing Stock» могут быть вашими первыми и последними альбомами в жизни, и вы, в общем, ничего не потеряете – они самодостаточны и содержат все, что в популярной музыке XX века вообще есть красивого и вечного.

Антон Серенков

Netflix

Рэцуко – это 25-летняя девушка-панда, работающая в отделе бухучета в рядовом японском офисе. Каждый день она встречает на работе свина-начальника (в прямом смысле), надоедливую бегемотиху с другого конца кабинета, заставляющую умиляться фото какого-то младенца, красивую олениху, оскорбляющую чувства одним своим неотразимым видом, ну и так далее. Свою ежедневную фрустрацию Рэцуко вымещает с помощью исполнения дез-метала – как вживую в караоке-баре, так и в собственном воображении.

Аниме-сериал «Aggretsuko» успел за последние пару лет выйти в двух инкарнациях: 100-серийной скетчевой на японском телевидении и 10-серийной полноформатной на Netflix – причём каждая из версий обладает собственными плюсами и минусами. Короткие ролики с ТВ постепенно лишались остроумия и пускались в самоповторы; длинные серии с Netflix последовательно раскрывали персонажей и тратили время на сюжет, а не повторы шуток, но к концу всё равно сводились к стандартным схемам ромкома (в какой-то момент оказывается, что Рэцуко хочет не штаны протирать на работе, а выгодно выйти замуж) и комедии положений (противостояние с боссом-свином, обвиняющемся в абьюзе подчиненных, в караоке-клубе выглядит всё же не слишком убедительно). Несмотря на эти оговорки, понятно, что в обоих случаях перед нами – точно подмеченная и эмоционально сырая комедия о трудовых буднях, практически не имеющая аналогов – ни сериальных, ни кавайных.

Никита Лаврецкий

pitchfork.com (Broward's Sheriff's Office via Getty Images)

19-тилетний YNW Melly – это одна из самых ярких восходящих звёзд рэпа новой школы. В феврале артиста арестовали без права выхода под залог по подозрению в убийстве двух друзей детства – рэперов YNW Juvy и YNW Sakchaser (они погибли четыре месяца назад, и Мелли всё это время выражал, естественно, только соболезнования). Статья Pitchfork в меру обстоятельно перечисляет факты из биографии, взаимоотношений с законом и прерванной на взлёте карьеры рэпера, в совокупности складывающиеся в самую безумную криминальную историю хип-хопа момента. В хронологии находятся как банальные пункты (мама родила рэпера в 14 лет; едва достигнув какой-никакой славы, тот записал фит с Канье), так и пугающие (Мелли впервые влюбился в пистолет дяди, будучи младшеклассником, а, обучаясь в старших классах, принёс ружьё в школу и стрелял в воздух ради устрашения одноклассников), и, наконец, абсурдно комедийные (поясняя на видео смысл строчки «Я убийца» из своего прорывного хита, Мелли говорит «Я убийца бита и убийца кисок. Я не убийца людей», и на слове «людей» случайно запинается и кидает короткий неловкий взгляд в камеру в лучших традициях мокьюментари-ситкомов).

Серьёзные уголовные дела с участием рэперов – это, разумеется, не редкость. Историю Мелли делает выдающейся его музыка, добавляющая событиям из криминальной хроники новое – странное, человеческое измерение. Эпатажный рэпер 6ix9ine, обвиняющийся в рэкете, тоже на свободе в ближайшее время не окажется, но его доносы на всех бывших членов банды и согласие на участие в программе защиты свидетелей находятся в комедийном конфликте с двумя альбомами хардкорного хип-хопа чуть менее чем полностью состоявшего из строчек про то, как он рвёт в клочья стукачей и шестёрок (кажется даже, что финальная постирочная шутка этого 22-летнего артиста состоит в том, что после 47 лет грозящего ему заключения ему исполнится ровно 69). Ранее 16-летний рэпер Tay-K выпустил платиновый сингл, находясь в бегах после убийства (на данный момент ему 18 и он сидит в тюрьме, ожидая пожизненного приговора), но в том сингле он просто монотонно хвастался «У меня в суде не было шансов, так что я ушёл в бега». В свою очередь, YNW Melly в захватывающей дух и пускающей мурашки по спине трэп-балладе «Murder on My Mind» превращает историю с убийством в настоящую поэзию.

Вместе с тем самым неловким саморазоблачением из видео про текст замечательной баллады, Pitchfork мог бы обратить внимание и на открытые, как книга, эмоции во время исполнения душещипательного второго куплета в том же видео: «Я ведь даже не хотел стрелять, он застал меня врасплох / Перезарядил ствол, взвёл курок и стрелял уже в упор / Его тело упало на землю, в его глазах проступили слёзы / Он взял меня за руку и сказал, что боится умирать, / Я ответил: «Слишком поздно, друг. Пора сказать прощай». Ещё интереснее оказывается анализировать зловещий клип на «Murder on My Mind» (эта песня, если что, была записана за полтора года до двойного убийства), по сюжету которого Мелли проводит обычное утро со своим приятелем, а потом сокрушается от горя над его окровавленным телом посреди улицы. Дьявол в деталях: самого момента убийства в кадре так и не показано, а во второй половине Мелли уже сидит в смирительной рубашке в палате психбольницы, увешанной мёртвыми курицами, и хохочет (его хитовый дуэт с Канье так и называется – «Раздвоение личности»).

Наконец, как и любую хорошую тру-крайм эпопею, историю рэпера Мелли с настоящей фамилией Demons (т. е. «Демоны») при желании можно свести и к чистому иррациональному сатанизму: достаточно лишь обратить внимания на факты вроде того, что за несколько недель до гибели друзей он набил имена обоих у себя над бровями, а уже на следующий день после их смерти отправился на съёмки нового клипа, где пытался развеселить своего подозреваемого в соучастии друга. Под видео можно найти такой комментарий, датируемый также следующим днём после убийства, когда ещё никто и не думал ни в чём обвинять Мелли: «Он принёс их двоих в жертву. Он войдёт в музыкальный мейнстрим, но ненадолго, идиоты. Поверьте, он счастлив под этими тёмными очками. Я может и выгляжу сейчас, как псих, но вы просто мне поверьте».

Никита Лаврецкий