Что посмотреть, послушать и почитать в эти не бог весть какие выходные.
.jpg)
Альбом «Hangover»
Thomas Mraz
Певец Алмас Гатауллин, скрывающийся за псевдонимом Thomas Mraz, – вероятно, самый неудачливый из больших талантов новой школы русского рэпа, выдвинувшейся в последние 3-4 года. Дебютировав в 2014-м году невыразительным альбомом чуть электризованного поп-рэпа, он с тех пор положил все силы, чтобы создать оригинальный песенный стиль, отталкивающийся от нынешнего американского автотюн-рэпа, но стремящийся не к имитации негритянского блюзового пения, а скорее к обновлению приемов эмоционального и романтичного крыла русской эстрады. В лучшие моменты Гатауллин cовершенно не похож на Young Thug, зато похож на молодого Валерия Ободзинского, ну или Валерия Меладзе. По понятным причинам (американским школьникам худо-бедно можно ссылаться на Хаулин Вульфа, но постсоветский школьник себя об Ободзинского марать не станет), свои творческие искания Гатауллин вынужден скрывать даже от себя и последние четыре года мечется между всеми возможными стилями от танцевальной электроники и, так сказать, пауэр-R’n’B, до довольно точных соул-стилизаций. По этим же причинам ему ужасно подходило место минорного пьеро при мажорном арлекине Basic Boy в группе Dopeclvb: в восемь неуверенных рук молодые уфимцы в прошлом году сочинили безупречный и бесконечно поэтичный поп-альбом, после которого более-менее разошлись каждый по своим делам.
«Hangover», третий альбом Гатауллина и первый после подписания лейблом Booking Machine, пытается решить стилистические проблемы механическим путем: рассудив, что если все детали не помещаются в картину, надо просто сделать раму пошире, Гатауллин набил на альбом материала на пятьдесят минут, а еще полчаса песен выпустил весной в качестве VK-EP «Девять воскресений». Увы, сколько песен на альбом ни ставь, хитов из-за этого больше не станет: более-менее все песни на «Hangover» интересны, но ни одну из них нельзя назвать безусловно удачной. В то же самое время очевидно, что это лучший альбом Гатауллина и наравне с «Гостиницей «Космос» и «Раскрасками для взрослых» – самое интересное авторское высказывание в руской поп-музыке года.
Даже путающийся в интонациях и темах (есть в его песнях и суки, и «Furfur» с «Lookatme») Гатауллин – единственный, кто может открыть альбом словами «Мы вместе прошли тест на сайте и он сказал, мы плохие», пропеть «Я мчу на сапсане со своими котопсами», зажевать свой фальцет вокодером до полной нечленораздельности, а потом в почти дабовой басящей черной пустоте на три минуты уступить песню неожиданно эмоциональной певице Нааде. Он единственный не постесняется перейти на пьяный и дурной голос в припеве песни про то, что намерен просидеть в шкафу, ну или в крайнем случае под кроватью девушки всю ночь, просто так, ничего особенного не имея в виду. «Мое хобби – думать, что ты думаешь», – чуть бы больше дисциплины в момент сочинения аранжировки, да или просто угораздь Гатауллина родиться в теле Федука, а не толстого башкира, и девичьи сердца хрустели бы после таких слов под его ногами. С другой стороны, ореол заклятья и недовоплощенности его романтическому образу идут только на пользу.
А. С.
.jpg)
Фильм «Leave No Trace»
реж. Дебра Граник
Грустный ветеран неназванной войны и его взрослая на вид 13-летняя дочь живут в шалаше посреди леса, изредка выбираясь в город за припасами и бесплатными лекарствами из социального центра. Внешность не обманчива: именно так жить обоим очень нравится, и в течение всей этой истории герои будут идти наперекор житейским обстоятельствам и мягкой диктатуре социальных служб, борясь за реализацию своего права на всего лишь выбор стиля жизни.
Не подумайте, «Не оставляй следов» Дебры Граник – это, конечно, не либертарианский манифест. Это тихая картина про немного сломленных жизнью тихих американцев, про каких, например, сняла несколько шедевров (в первую очередь «Венди и Люси» про едущую из ниоткуда в никуда Мишель Уильямс с собакой) режиссёр Келли Рейхардт. «Не оставляй следов» – это, увы, не шедевр и, в отличие от предыдущего фильма режиссёра Граник («Зимней кости» про разыскивающую отца-уголовника Дженнифер Лоуренс), даже никакая и не драма, а так, скромный рассказ.
Исполнительница главной роли Томасин МакКензи подлинно талантливо сливается с самым прекрасным образом несентиментальными лесными пейзажами; во всей истории ничего кульминационного не случается – но это и не плохо. В мире, где всё больше снимается сериалов-романов, логика развлечения в виде фильмов-рассказов видится безотказной: вот и среди американских критиков на сайте Rotten Tomatoes ни одного разочарованного не оказалось.
Н. Л.
.jpg)
Сериал «Кенкен и инопланетяне»
Спустя четыре года после внезапно оборвавшейся череды жестоких убийств (так и не раскрытых) в одной маленькой деревне на севере Франции снова относительно неспокойно. Два очень странных офицера полиции (один – страдающий лицевым тиком несовместимой с жизнью степени; второй – ездящий на автомобиле исключительно на двух колёсах из четырёх, как в фильме «Такси», с той лишь разницей, что половина таких поездок заканчивается аварией) пытаются расследовать происхождение чёрной жижи, в самые неподходящие моменты льющейся с неба на людей и коров, но никакой зацепки, кроме близлежащего лагеря беженцев, не находят. Тем временем возмужавший малыш Кенкен, своим крайне выразительным носом и общей отшибленностью напоминающий сельского жителя из «Майнкрафта», пытается найти себе девушку, с которой будет, как, собственно, бот, подолгу механически целоваться.
Лишившись во втором сезоне какой-никакой сюжетной интриги, сериал Брюно Дюмона, как и «Твин Пикс» во второй половине своего второго сезона, начинает жить собственной жизнью. Эта автономность порой по-настоящему впечатляет: Дюмон, кажется, отказывается от всякой режиссуры своих актёров-аутсайдеров, а вместо этого монтирует подряд несколько неудачных дублей подвисаний и странных звукоподражаний (французские комментаторы на форумах высказывают наивную теорию о том, что сериал Дюмона популярен на фестивалях только благодаря чисто выписанным субтитрам, скрывающим абсолютную некомпетентность актёров; её, конечно же, ничем не скрыть). Основным содержанием серий становятся даже не гэги, а именно что баги и глитчи: как если бы вы зашли на заброшенный четыре года назад сервер «Майнкрафта», чтобы посмотреть, чем там занимаются те самые сельские жители.
В своё время «Малыш Кенкен» был заметным фестивальным хитом и попал во многие топы года критиков, которые хвалили режиссёра Дюмона за смелый выход на территорию комедийного жанра. На самом деле Дюмон всегда без оглядки на зрителей и критиков снимал очень похожие фильмы, из раза в раз изображавшие идиллическую глупость провинции (начиная с дебютной «Жизни Иисуса» про дурачка Фредди, который любил кататься на мопеде), а меняющиеся мода и контекст делали из них то социальные драмы, то фэнтези, то комедии абсурда. «Кенкен и инопланетяне» ни в одном из известных на данный момент человечеству жанров вообще не работает и популярности даже среди фестивальных кинокритиков не заработал (тем, хочется верить, просто не хватило терпения дождаться одной из самых безумных концовок в истории кино), но это не то чтобы вина Дюмона. Он всё ещё занимается ровно тем же, чем занимался всегда, – а именно уверенными мазками рисует очень убедительную, но замкнутую в себе вымышленную планету красочных существ, сильно похожих на людей.
Н. Л.
Комикс «Торчки из азиатского супермаркета»
Пара то ли друзей, то ли романтических партнёров с огромными острыми подбородками, позаимствованными то ли у героев сёдзё-манги 70-х, то ли у живых интернет-мемов братьев Богданофф, основательно повернулись на усилителе вкуса глутамате натрия. Пролог абсурдистской комедии «Торчки из азиатского супермаркета» сообщает, что это вещество открыл 100 лет назад японский учёный, поэтому, не обнаружив однажды утром свежей дозы роллтона, герои и отправляются прямиком в азиатский супермаркет.
«Торчки из азиатского супермаркета» – редчайший пример комикса, официально изданного на русском языке, и так и не изданного на оригинальном английском. Вошедшие в издание стрипы аргентинского автора Берлиака, живущего в Берлине, в своё время публиковались в журнале Vice (параллельно со стрипами Саймона Хансельманна, герой которых Сова совершает камео и в книжке Берлиака), поэтому история такого диссонанса заслуживает отдельного внимания.
В 2015 году Берлиак опубликовал в своём tumblr-блоге заметку «Манга – это гендер», в которой сравнивал собственный переход к рисованию исключительно в японском стиле с переходом трансгендерным. В ответ художница комиксов (и трансженщина) Сара Хоррокс написала несколько абзацев, где подробно расписала, почему именно художник Берлиак – это бестактный игнорамус и бесчувственный культурный эксплуататор, а Берлиак ответил так: «Вы только что прочитали скучную версию этой великой сцены», – и вставил ссылку на финал «Эйса Вентуры», где тот пытается доказать, что Шон Янг — это на самом деле мужчина. Два года спустя активисты, ссылаясь именно на эту переписку, провели успешную кампанию с призывом отменить выпуск дебютного графического романа Берлиака «Sadboi» знаменитым издательством Drawn & Quarterly.
Ирония здесь, конечно же, в том, что Берлиак в субкультуре, построенной вокруг культа социального прогресса и чувствительности, сам с самого начала и состоял: иначе бы не существовало ни заметки в зине, ни tumblr-блога, ни той самой переписки. Возможно, именно благодаря этой всей истории, его короткий, необязательный и не очень-то и смешной мем-стрип про торчков из супермаркета и представляет такой животрепещущий культурный интерес: шутки про избиение секс-куклы с лицом Трампа здесь сочетаются с кульминацией, в которой раздражающий социальный активист (тот самый Сова из стрипов Хансельманна) выгоняет всех белых угнетателей-апроприаторов из азиатского супермаркета, параллельно игнорируя жалобы хозяина о том, что его разоряют, как проявление интернализированного расизма.
Н. Л.
.jpg)
Игра «The Missing JJ Macfield and the Island of Memories»
Длинноногая няша-стесняша в черных чулках и коротенькой юбочке мчится через пустые лужайки, мрачные рощи и мрачно подсвеченные луной поля, разыскивая куда-то вдруг исчезнувшую во время пикничка подругу. Вдруг няшу поражает молния и сжигает на месте. Опешивший игрок уже готовится к титрам, как вдруг трупик начинает крутиться, вертеться, вскакивает на ноги, и вот уже няша снова жива и здорова. Теперь каждая оторванная конечность, сломанная шея и каждое новое сожжение заживо лишь выбрасывает ее в перевернутую версию нашего мира, и вернуться она оттуда может в любой момент, когда пожелает.
Разработчик Хидетака Суехиро создал себе славу бессовестным копированием приемов Дэвида Линча. В его играх у конфетных городков американской провинции с галереей колоритных и комичных персонажей всегда обнаруживается потустороннее второе дно, откуда к героям тянут свои адские щупальца неслыханные монстры. Локации его новой игры «The Missing» настолько зависимы от локаций «Твин Пикса», что тут даже за каким-то чертом имеется лесопилка – каким образом на нее может залететь метущееся в тяжелом бреду сознание 18-летней девушки, никак не объясняется. Однако будь Суехиро просто бессовестным копиистом, никакой славы бы он не заслужил, поэтому к локациям Линча он в игре приделывает механики «Limbo»: живодерского хоррор-платформера, где правильные выходы из ловушек, расставленных разработчиками, игрок обнаруживал, сознательно и методично обрекая себя на смерть. Вот тут-то, на стыке двух украденных поэтик, Суехиро и находит собственную и вполне оригинальную.
Гибель, увечия и расчленение в «The Missing» не указывают на то, что выбранный путь не верен, а являются лишь инструментом для достижения поставленной цели. Звучит просто, но первый раз, когда понимаешь, что для преодоления высоченной живой изгороди нужно ее поджечь, а для этого, в свою очередь, нужно сначала наступить в костер девочкой в чулочках – этот первый раз переживается как редко что в видеоиграх. Головоломки игры сделаны не очень сложно и постоянно перемежаются перезвонами и переписками героини с матерью и друзьями. Это не позволяет относиться к членовредительству утилитарно: вы просто не успеваете забыть, что играете не за пиксельную куклу, а за девочку-подростка. Сама история с предсказуемыми суицидами, заботливой матерью, слишком тесной дружбой с девочкой в шляпке-канотье, насмешками одноклассников и прочим эмо-набором экстренной помощи сюжетам про юношеские тревоги особого впечатления не производит, но со своей функцией тормошения игрока в промежутках между головоломками справляется отлично.
А. С.
.jpg)
Статья про тюрягу
В 1967 году оттрубивший уже половину своего 15-тилетнего срока за грабеж молодой зэк Фред Круз написал из своей техасской тюрьмы только что заступившей на службу правозащитнице с просьбой помочь ему правильно подать апелляцию. Немолодая, разведенная и уже поставившая на ноги детей Фрэнсис Жалет приехала обсудить дело с Крузом с глазу на глаз и обнаружила, что общаться с рассудительным, внимательным и схватывающим все на лету мужчиной – одно удовольствие. Через пять лет Круз раньше срока выйдет на волю, и они немедленно поженятся. Ему будет 32, ей – 61. За эти 5 лет они здорово перетрясут американскую пенитенциарную систему и обеспечат в память о своих делах несколько википедийных статей.
Огромная статья об этой истории в «Texas Monthly» переживается как черновой сценарий фильма, которому вряд ли дадут главный «Оскар», но уж «Лучшую женскую роль» и, разумеется, «Лучший сценарий» – совершенно точно. Тюрьма 60-х выглядит так: палящее солнце, полицейские на конях и с ружьями наперевес смотрят через очки-авиаторы на большей частью чернокожих батраков в белой, только кое-где запачканной землей одежде. Проступки, за которые запирают в карцер, выглядят в официальных отчетах так: «пререкался», «отказался чистить орешки», «погнался за броненосцем». Среди зэков редко кто хоть раз не резал сам себе ахиллово сухожилие, чтобы из карцера отправиться в лазарет. Один зэк умудрился поочередно стереть себе пальцы в кровь на очистке орешков и уже после этого порезал вены, чтобы оказаться в лазарете. Одно из своих официальных прошений Круз написал за неимением нормальной бумаги на рулоне туалетной. Прошение приняли к рассмотрению в Верховном суде США. Когда начальство решило отсоединить зэков, пользующихся услугами Жалет, от остальных, оно свезло их в отдельный корпус тюрьмы строгого режима для особо буйных – и тем самым создало настоящую команду супергероев от мира юристов-самоучек.
В тюрьме Круз, на воле закончивший едва 8 классов и с малолетства барыживший наркотиками, принялся много читать. В основном, понятно, он читал «Уголовный кодекс». Дочь Жалет так и говорит в самом духоподъемном месте текста, что их с матерью свела вместе безграничная любовь к юриспруденции и восхищение красотой логично и точно составленных правовых актов. Это уже, конечно, не американское кино начинается, а что-то из французских просветителей.
А. С.
Фото: Booking Machine, Bleecker Street, Arte France, КомФедерация, Arc System Works, Texas Monthly (Peter Strain)
