Лучшие развлечения для тех, кто уважает диван и интернет.
.jpg)
Альбом «Knock Knock»
Слушателям современной популярной музыки всегда 15-25 лет. Перейдя верхний рубеж, люди костенеют в своих взглядах и уже не воспринимают ничего, что не успело появиться до того, как им исполнилось 15, и теряют всякий контакт с теми, кто их моложе всего-то на десять лет. Это, с одной стороны, создает неизменно пинаемую каждым новым набором двадцатилетних череду возвращений вышедших из оборота ровно два десятилетия назад жанров (стыдно любить то, что любил твой отец, но нормально то, что любил дед), с другой, позволяет отдельным взрослым артистам как бы выныривать к нынешним меломанами из небытия со сложноустроенной и чарующе неизвестной музыкой, которая в то же время оказывается интуитивно понятной просто потому, что артист воспроизводит общие места, о которых слушатель ничего не знает. Такими были в нулевые альбомы доигрывавшего поп-авангард 80-х Скотта Уокера, а уже в нашем десятилетии, например, последний альбом Дэвида Боуи, чьи хорошо воссозданные банальности авант-рока 70-х кажутся двадцатилетним слушателям прямо самим Боуи придуманными. Такими являются и альбомы Стэфана Козаллы, известного как DJ Koze.
Козалла переупаковывает для нынешних слушателей находки популярного в первой половине нулевых техно-лейбла «Kompakt», специализировавшегося на минималистичных, легких и мелодичных танцевальных акварельках. Треки артистов «Kompakt» строились хоть и вокруг прямой бочки, но по окрасу звука и сложности аранжировки были часто похожи скорее на шугейз или группу Cocteau Twins. В нулевые роль лейбла «Kompakt» была неочевидна: были лейблы, где техно делали гораздо хитрее, были, где гораздо хитовее. Однако спустя годы очевидно, что это был просто лучший инди-поп-лейбл прошлого десятилетия. Сейчас-то мы знаем, что делать нежное мелодичное техно у себя в спальне наедине с компьютером и своими мыслями, а потом выпускать треки на небольшом и очень разборчивом периферийном лейбле – гораздо точнее соответствует самому понятию «инди-поп», чем таскаться на унылые репетиции со скучными мужиками с их гитарами-барабанами.
Новый альбом Козаллы «Knock Knock» весь как бы из этого понимания сделан. «Seeing Aliens» воспроизводит мерцающий грув вершины классического микса Михаэля Майера 2002-го года «Krokus (Superpitcher Remix)», ретро-футуристические вокализы в «Drone Me Up, Flashy» возвращают к гениальному треку Юргена Паапе «So Weit Wie Noch Nie», саркастическое диско «Pick Up» адаптирует к новым временам собственный ранний шедевр Козаллы – ремикс на «Minimal» Матиасса Агуайо. Если добавить к этому несколько удачных стилизаций под мэдлибовского толка хип-хоп и почти ремикс одной песни Джастина Вернона, то весь «Knock Knock» можно описать как ремикс-альбом, альбом-кальку. Как и в случае с Уокером и Боуи, однако, неоригинальность идей никак альбому не мешает: если «Knock Knock» и является замаскированным ремиксом, то уж во всяком случае это ремикс превосходный, каждую секунду изобретательный и прекрасно работающий не только для публики, ничего о прообразах его треков не знающей, но даже и для тех, кто зазубрил их в свое время наизусть. Собственно, в золотые годы «Kompakt» Козалла считался в первую очередь мастером ремикса, человеком, способным точечными правками чужую вещь не улучшить (этим занимался скорее Superpitcher), а скорее сделать необъяснимо странной и особенной. Сваленные в кучу старые техно, хип-хоп и новый инди-поп на «Knock Knock» как будто позабытые хозяевами растения на грядке вырастают сами по себе в удивительный огород.
А. С.
.jpg)
Фильм «Поезд на Париж»
реж. Клинт Иствуд
В своих фильмах Клинт Иствуд уже несколько раз затрагивал тему американского героизма и каждый раз находил способ рассказать историю на новом уровне актуальности. «Флаги наших отцов» был циничным взглядом на подвиг (на самом деле и флага не было, да и солдат потом спился), «Американский снайпер» – новоискренней интерпретацией военного профессионализма (герой жертвовал личной жизнью ради массового убийства террористов, но не был психопатом), а новый «Поезд на Париж», в котором в роли трёх американцев, скрутивших террориста в поезде на Париж в 2015 году, снялись реальные участники тех событий, – это и вовсе история о героизме, в которой на корню отвергаются любые драматургические схемы, связанные с историями о героизме.
В «Поезде на Париж» есть не только навязчивые сцены, где три друга-школьника проводят всё свободное время время за игрой в войнушку, пока их матери отказываются давать им популярные в США препараты против синдрома дефицита внимания, заявляя, что «наш Бог больше этой вашей статистики» (в какой-то момент начинает казаться, что Иствуд сознательно занимается самопародией республиканских ценностей; на самом же деле он просто без конца накидывает противоречивые, но реальные факты биографии персонажей в качестве мягкой провокации зрителя), но и находится время для целиком не относящимся к, казалось бы, центральной арке геройского становления отступлениям вроде десятиминутного монтажа экскурсий по Риму и Венеции (персонажи здесь не делают ничего интереснее совместного селфи и не говорят ничего осмысленнее «Вау, какой же Колизей огромный!»). Накануне той самой поездки на поезде герои проводят вечер в ночном клубе, и среди оглушающей музыки и ослепляющих огней даже самый осведомлённый зритель напрочь забывает, о чём вообще он смотрит фильм (это ли не квинтэссенция магии кино?). Иствуд ясно показывает, что жизнь – это не драматургия, не ироничная жанровая игрушка, что во время нападения злодея герои не исполняют предначертанное, а просто действуют в моменте, без оглядки на всю свою прошлую жизнь. И именно благодаря нескладности их лиц и неловкости интеракций (и так обычно снимающий диалоги с первого дубля режиссёр, вооружившись непрофессиональными актёрами, пускается здесь практически в чистый мамблкор), неловкая, нелепая центральная экшн-сцена наполняется невиданным драматическим напряжением (за последний год – уж точно невиданным).
Н. Л.
.jpg)
Сериал «Уэйко»
В 14 километрах по дороге через пустыню от техасского городка Уэйко располагается ранчо, в котором поселилась ячейка секты «Ветвь Давидова». Ячейку возглавляет лидер локальной христианской рок-группы Дэвид Кореш (назальный Тейлор Китч в своей самой харизматичной роли), заучивший Библию буквально наизусть и теперь крайне убедительно читающий для своих последователей проповеди о смысле жизни и радости взаимопомощи. Иногда с Корешом заговаривает Бог, требующий от него взять в жёны очередную юную жительницу коммуны (по закону штата Техас, жениться можно на девушках от 14 лет, вот только штат Техас не признаёт многожёнство) и готовиться к неминуемой атаке коммуны извне (для этого в ранчо оборудован оружейный склад). Слухи о совращении малолетних и складировании оружия доходят до ФБР, которое отвечает вооружённым штурмом ранчо с привлечением настоящих военных и танков. Несоизмеримость насильственных мер и постоянные сбои в коммуникации (искренних усилий одного сочувствующего переговорщика – в исполнении душевного как никогда Майкла Шеннона – оказывается недостаточно против упёртости Кореша) приводят к большой неминуемой трагедии.
Сериал «Уэйко» снят в лучших традициях крупномасштабной публицистики: достоверность здесь обеспечивают сразу две документальные книги-первоисточника – за авторством того самого переговорщика ФБР и одного из выживших членов секты; при этом все спорные места вроде степени серьёзности обвинений в растлении малолетних Корешем или вопросов, кто стрелял первым и кто именно поджигал дома, здесь предусмотрительно так и оставлены в темноте (к сожалению, неосвещённым в рамках сериала остался и на тот момент самый масштабный в истории США теракт в Оклахома-Сити, который ультраправый террорист назвал местью за трагедию в Уэйко). В общем, если вам всегда было слишком скучно переходить по ссылкам в правом нижнем углу этой рубрики и читать лонгриды, то лучшей альтернативы, чем «Уэйко» (в котором, в отличие от лонгрида, можно ещё и услышать, какой точно христианский рок играл Дэвид Кореш из окон осаждённого ранчо, и увидеть, какое именно выражение лица была у начальника ФБР, осознавшего катастрофичность своих приказов), так вот, лучшей альтернативы лонгридам не найти; пусть даже и близость повествования к публицистике здесь исключает какое-то либо цельное художественное высказывание или авторское видение.
Н. Л.
.jpg)
Комикс «Далеко-неподалеку»
По сюжету романа-двухтомника «Далеко-неподалёку» классика зрелой манги Дзиро Танигути обычный семьянин среднего возраста Хироси Накахара однажды утром случайно садится не на тот поезд и приезжает в родной городок. Ноги будто бы сами относят его к могиле матери, где он необъяснимым образом просыпается в собственном теле в те времена, когда он был 14-летним школьником.
Достаточно банальный сюжет с перемещением во времени Танигути обыгрывает чувственно и человечно, как никто другой: основой повествования становятся не, упаси господи, комедийные передряги 48-летнего героя в теле школьника, а вновь приобретённая им свежесть ощущений (само по себе молодое тело оказывается в бесконечной степени легче и подвижнее, чем старое, и это заметно в каждой позе и походке героя) и разрывающая сердце ностальгия (даже в радостных сценах лицо взрослого не по годам школьника наполняет едва заметная вселенская печаль). С лёгкостью и знанием дела наслаждающийся лучшими годами жизни Хироси в какой-то момент решительно нацеливается не допустить ухода из семьи собственного отца. Провернуть такую операцию оказывается непросто, особенно с учётом того, что сам Хироси, достигнув среднего возраста, слишком хорошо понимает, почему можно захотеть разом бросить любимую семью и уехать в неизвестном направлении. Из-под лёгкой руки Дзиро Танигути даже сложные моральные дилеммы растворяются так же быстро, как и воспоминания о прошлых жизнях, оставляя после себя лишь почитаемое всеми японскими поэтами чувство светлой ностальгии – «нацукасии».
Н. Л.
.jpg)
Игра «The Sword of Ditto»
Волшебный майский жук тормошит уснувшего на побережье дивного острова неизвестного и гонит его в город неподалеку, где на центральной площади вмурован в камень заколдованный меч для борьбы со злой колдуньей. Неизвестный берет меч, выслеживает колдунью, врывается в ее замок и немедленно погибает в бою. Теперь майский жук раз в сто лет будет тормошить все новых и новых избранных, пока хоть кто-то из них не выйдет из боя победителем.
«The Swords Of Ditto» отталкивается от безотказной формулы классических игр про легенду о Зельде: это тоже яркое мультяшное RPG, скрывающее за совершенно дошкольным визуальным кодом изощренную боевую систему, разнообразных врагов и дьявольски сложные зачистки хитро устроенных подземелий. Уровни после каждой новой смерти игрока заново генерируются, а из всех накоплений новому аватару отходит только меч с подросшим уровнем опыта – то есть это еще и вполне бесконечная игра. Здесь среди игроков происходит главный отсев: если вам формула «Зельды» нравится или, наоборот, вы в эти игры никогда не играли и она вам совсем в новинку, то часы и часы игры в «The Swords Of Ditto» принесут только удовольствие – драться здесь правда увлекательно, а исследовать каждые сто лет немного другой мир неизменно интересно.
Если же вашего энтузиазма чуть меньше, то главный повествовательный трюк игры очень быстро превращается в огромную проблему: от пробуждения до неизбежно проигрышного боя игроку дается заниматься своими делами четыре внутриигровых дня, за которые ни весь остров не обежишь, ни прокачаться как следует не успеешь. То есть сгорают в «The Swords Of Ditto» не только нарисованные бутерброды и бомбочки, но и накопленные впечатления. Уже через пару часов долгой-предолгой игры начинает нарастать отвратительное ощущение, какое бывает, когда не можешь вспомнить, что за персонаж появился на экране фильма, который вроде как прямо сейчас смотришь. Игра, справедливости ради, пытается эту проблему в процессе решить, так что если усаживаться за компьютер, хорошенько себя накрутив в положительную сторону, то запала может и хватить на все.
А. С.
.jpg)
Статьи про всякие денежные махинации
Мини-мем американского интернета недели – статья газеты New York Times о современных право-консервативных мыслителях, которым большие CМИ не дают возможности высказаться. Но мемы приходят и уходят, а захватывающие истории преступлений вечны, что и подтверждает гораздо более удачная свежая публикация газеты: серия из пяти материалов о преступниках, которые никого конкретного не убивали и даже, если вдуматься, не грабили.
Если убрать историю про бангладешский банк и финальную памятку о видах мошенничества, то из статей вышла бы неплохая антология современного американского бизнеса. Женщины, торгующие излишками смесей для кормления младенцев, сами собой, ничего не имея в виду, выстраивают полноценную мафиозную структуру: внизу наркоманы и магазинные воришки обчищают полки гипермаркетов; в середине молодые матери, чтобы чем-то занять время в декретном отпуске, перепродают украденное оптовым сетям; а над всем этим нависает полвека назад придуманная для поддержки малоимущих государственная программа субсидирования рынка смесей, которая и создает на ровном месте криминальный рынок. Добродушный толстяк-айтишник, просто чтобы проверить, тварь ли он дрожащая, прописывает в коде программы сети лотерей возможность иногда уменьшать количество вариантов выигрышных номеров, и затем годами раздаривает заполненные билеты всем родственникам и симпатичным женщинам. Фармацевтическая компания, производящая вроде как обезболивающее для таких больных раком, которым уже ничего боль не снимает, продает свои таблетки людям с диагнозами вроде «спину чего-то защемило», нанимает в качестве распространителей бывших стриптизерш и работает через больницы, где медсестры сами отрубаются после прихода от обезболивающего прямо во время приема пациентов.
Сказать, что герои статей злодеи – это как назвать злодеями персонажей «Волка с Уолл-стрит». Скорее, их истории – истории пародийных бизнесменов, не отдающих себе отчета в том, что раз бизнес идет настолько хорошо, возможно, они делают что-то незаконное. Поэтому, конечно, к непременной пилюле «жадничать нехорошо» статьи в избытке добавляют и искреннюю симпатию к предприимчивым героям.
А. С.
Фото: Pampa Records, Warner Bros. Pictures, Paramount Network, Onebitbeyond, The New York Times Magazine (FRANCESCO FRANCAVILLA)
