Упыри и еще 4 компании на выходные

Lyaoakyn records

«Хадн дадн» – это молодая московская инди-группа, «ляоакын» – это бессмысленное слово, которым они называют свой стиль и часто упоминают в интервью. Так как музыка у группы электронная, свежая и явно молодежная, слушатели на этом ляоакыне, имеющем головоломное философское объяснение, запинаются и начинают ходить кругами, часто до конца не понимая, что же они слушают. Все было бы существенно проще, если бы в название своего нового альбома «Хадн дадн» вынесли тоже часто упоминаемые в интервью чай «Добрый вечер» и конфеты «Озорная пчелка» – во время джемов на диете из этих двух блюд альбом и был сочинен. Посмотрев на концертные наряды музыкантов – вокалистка и сочинительница песен Варвара Краминова со своими длинными, частично заплетенными в косички волосами и обсыпанными блестками скулами похожа натурально на иллюстрацию к статье про Вудсток – вопросов совсем не остается: это самый настоящий русский хиппи-рок.

В песне «Киви-кошелек» Краминова под звенящую электронику поет, что переведет кому-то 900 рублей на киви-кошелек. В песне «Осень» она весь припев поет «Я так обожаю осень / Очень сильно так обожаю осень». Песня «Рязань» полностью состоит из шизофренично смонтированных рандомных фраз, приходивших в голову Краминовой, когда она с парнем ездила, собственно, в Рязань. «Потонула в озерах. Средняя полоса. А там, там купаются путники. Там купался Есенин – златые власа. Пацаны, не бейте в голову меня, пацаны, только в голову не бейте». Поклонникам «Радио Африки» или «Бэтманов Большой Украины» дальше ничего объяснять не надо: такую игривую, не впадающую ни в сюрреализм, ни в умствования, ни в тяжеловесную метафоричность нежную чепуху на русском умели делать единицы. Поэтика Гребенщикова сейчас кажется гораздо богаче той, что использует Краминова, но к песням Антона Кривули «Хадн дадн» иногда подходит на расстоение, где вот-вот уже начнется кавер: Есенин из «Рязани» это почти «Как вам живется в синем, Александр Исаич», ну а песня «Гулять» – это просто копия малоизвестного шедевра «Огурец жизни» (который каким-то образом еще и звучит футуристичнее, чем «Хадн дадн»).

Собственный голос группы слышен не часто, но звучит он многообещающе. И песня про киви-кошелек, и «Золотая карта Рив Гоша», рассказывающая о том, какое это грустное чудо – посреди холодной, пахнущей почему-то шашлыком городской зимы зайти в магазин парфюмерии и постоять возле надушенной букетом весенних цветов женщины – выдают в Краминовой наследника еще одной, даже более старой песенной школы. Ее родной дед был в меру популярным советским бардом, помогал в начале карьеры молоденькой Пугачевой, ну и по касательной, видимо, дал внучке пару композиторских уроков. В минуты, когда песни Краминовой из бессмысленно странных становятся сострадательными и наблюдательными, сразу как-то заостряются и биты, и вообще все как-то сгущается и расцветает. Динамика у группы такая, что, быть может, уже через год с альбомом таких песен «Хадн дадн» повторят прошлогодний путь Монеточки.

Антон Серенков

FX

Три невероятно старых европейских вампира и их молодой слуга, не оставляющий надежд однажды самому стать вампиром, бездельничают в нью-йоркской Чижовке наших дней и в ус не дуют. Все меняется, когда из Европы с инспекцией прибывает совсем уж несусветно старый вампир в каменном гробу. Выясняется, что троим вампирам было давным-давно поручено захватить власть над Северной Америкой, пока в ней еще нелюдно, но те как-то растерялись, зазевались, да и забыли о поручении.

Пятилетней давности «Реальные упыри», кажется, уже числятся по разряду классики кинокомедии – и заслуженно. Пародия одновременно и на готические хорроры, и на телевидение нулевых с его одержимостью реалити-шоу, фильм так хорошо запечатлел уютную токсичную магию нездоровых отношений в коллективе, воспетую сериалом «Офис», как не удалось ни одной конкретной серии или сюжетной арке самого сериала. Главное нововведение телеадаптации «Упырей» касается именно проговаривания должка перед «Офисом»: в подвале у османского деспота и его кровососущих компаньонов живет реальный монстр – унылый очкарик с залысинами, который каждый божий день заявляется в серый опенспейс и высасывает своими унылыми разговорами и пассивно-агрессивными замечаниями энергию у всех коллег. Играющий эту роль Марк Прокш десять лет назад был на посылках у Дуайта Шрута в «Дандер Мифлин», так что можно, в принципе, считать, что это ровно тот же персонаж, дошедший до логичного конца своего развития.

По первым пяти сериям сложно сказать, сможет ли сериал найти собственный, отличный от фильма голос (пока что он работает как забавный сборник би-сайдов), но людям, по каким-то причинам не видевшим фильм, его можно уже прямо сейчас усаживаться смотреть – находчивость концепции «Упырей» до сих пор вытаскивает даже фрагменты, где раз за разом не срабатывает ни одна шутка. Ну, а когда шутки срабатывают, то смотреть интересно и тем, кто фильм видел, и вообще кому угодно.

Антон Серенков

Topic Magazine

В середине 50-х молодой британский врач-психиатр Роберт Лэйнг сразу после университета оказался в инсулиновой палате – темном помещении, где на койках рядками лежали в искусственной коме пациенты с диагнозом «шизофрения». Лэйнг вместе с помогающими медсестрами потихоньку накачивал пациентов глюкозой, от чего те медленно приходили в сознание, но малейшая резкая вспышка света легко могла вызывать у всей палаты эпилептический припадок. Так в 50-е представляли себе лечение психических заболеваний. Немудрено, что в 60-е, окрепнув и осмелев, Лэйнг опубликовал ряд нашумевших работ о том, что, вообще говоря, здоровье – относительное понятие, и что чем так лечить, может, лучше вообще ничего не делать. Для подтверждения этой смелой мысли он нанял в лондонской Серебрянке трехтажный дом, куда вселил несколько шизофреников и разрешил им жить, как заблагорассудится.

На момент смерти в конце 80-х Роберт Лэйнг был все еще одним из самых известных психиатров планеты, несмотря на то что чем дальше, тем сильнее все его тезисы становились таким же полоумным анахронизмом, как и реалии, на борьбе с которыми он поднялся. Лэнговское любимое лечение вниманием и задушевными разговорами выглядит глупо на фоне победившей американской модели засыпания всех расстройств таблетками, а его отказ даже называть психические болезни болезнями находится в комичном диссонансе с тем, что «биполярка», «афантазия» и «дислексия» – самые ходкие слова для всех, кто хочет привлечь к себе внимание в соцсетях. Именно это делает огромный и довольно поэтичный текст об эксперименте Лэйнга на сайте «Topic» таким любопытным.

Текст фокусируется на лечении самой известной пациентки Лэйнга – женщины, которую строгость и упорядоченность родительского воспитания довели до того, что она самым натуральным образом решила переиграть рождение и детство заново, только уже чтобы все было хорошо. В ход идут и догонялки голышом, и нарисованные дерьмом картины, и танцы на столе под Rolling Stones, и лечебное употребление ЛСД, и визиты знаменитых контркультурных писателей – в общем, все то, что сейчас нам представляется материалом для хорроров, а тогда переживалось наблюдателями, как долгожданное торжество свободы. Читать все это, через предложение задаваясь вопросом: «А как же будет выглядеть наше время лет так через сорок?» – чистое удовольствие.

Антон Серенков